«Я напомню Вам для начала несколько древних как мир истин, отменить которые не может ни технический прогресс, ни нигилистическая философия.
Во-первых, нельзя жить для себя.
Думая только о себе, человек всегда найдёт тысячу причин чувствовать себя несчастным. Никогда он не делал всего того, что хотел и должен был делать, никогда не получал всего того, чего, по его мнению, заслуживал, редко был любим так, как мечтал быть любимым. Без конца пережёвывая своё прошлое, он будет испытывать одни сожаления да угрызения совести, меж тем и то и другое бессмысленно.
«Наши ошибки обречены на забвение, ничего иного не заслуживают». Зачеркнуть прошлое всё равно невозможно, попытайтесь лучше создать настоящее, которым Вы впоследствии сможете гордиться. Разлад с самим собой - худшее из зол. Всякий, кто живёт ради других - ради своей страны, ради женщины, ради творчества, ради голодающих или гонимых,- словно по волшебству забывает свою тоску и мелкие житейские неурядицы. «Подлинный внешний мир - это подлинный внутренний мир».
Второе правило - надо действовать.
Вместо того чтобы жаловаться на абсурдность мира, постараемся преобразить тот уголок, куда забросила нас судьба. Мы не в силах изменить Вселенную, да и не стремимся к этому. Наши цели ближе и проще: заниматься своим делом - правильно выбрать его, глубоко изучить и достичь в нём мастерства. У каждого своё поле деятельности: я пишу книги, столяр сколачивает мне книжный шкаф, постовой регулирует уличное движение, инженер делает расчёты, мэр управляет коммуной.
Если человек в совершенстве овладел каким-нибудь ремеслом, работа приносит ему счастье. Даже в свободное время люди не сидят сложа руки - они занимаются такой, казалось бы, бесполезной деятельностью, как игры и спорт. Регбист счастлив, даже когда противник валит его в грязь. Что же касается полезных дел, то мы радуемся их результатам: деятельный мэр следит за порядком в городе, деятельный священник пестует прихожан - и оба получают удовольствие от плодов своего труда.
Третье правило - надо верить в силу воли.
Неверно, что будущее целиком и полностью предопределено. Великий человек может изменить ход истории. Тот, у кого достанет смелости захотеть, может изменить своё будущее. Безусловно, никто из нас не всемогущ; человеческая свобода имеет свои пределы. Она живёт на границе возможностей и желания. Не в моей власти помешать войне, но мои устные и письменные призывы, помноженные на призывы миллионов других людей, ослабят угрозу войны. В моей власти не повторять моим соотечественникам по всякому поводу и без повода, что им было нанесено оскорбление и честь повелевает отомстить ценой собственной жизни и жизни своей страны. Я не в силах выиграть битву, но я в силах быть храбрым солдатом и исполнить свой долг.
И поскольку «возможности наши зависят от того, на что мы дерзнём», нужно, не задумываясь об их ограниченности, быть всегда в форме. Давая себе поблажки, человек ленится и трусит; усилием воли он заставляет себя трудиться на совесть и совершать геройские поступки. Быть может, воля и есть царица добродетелей.
Не менее важно и четвёртое правило - надо хранить верность.
Верность слову, обязательствам, другим, себе самому. Надо быть из тех людей, которые никогда не подводят. Верность - добродетель не из лёгких. Человека ждёт тысяча искушений. Вы скажете: «Как? Если я женился на кокетливой, лживой и глупой женщине, я не могу её оставить? Если я избрал профессию, а потом разочаровался в ней, я не могу её сменить? Если я вступил в организацию и вижу, что она состоит сплошь из ничтожеств и алчных проходимцев, я не могу перейти в другую, удостоверившись, что она состоит из более достойных людей?» Нет. Верность не должна быть слепой. Однако не забывайте, что часто в основе неверности лежит не столько неудачный выбор, сколько обыкновенная привередливость.
Ален пишет: «Всякий выбор плох, если человек сидит сложа руки, но вся кий выбор может стать удачным, стоит только захотеть. Профессию всегда выбирают вслепую - ведь изучить её можно лишь после того, как выбор сделан. То же и в любви». Тем не менее всегда (или почти всегда) можно перевоспитать женщину, плодотворно работать в избранной области и изменить дух организации. Верность сама создаёт для себя почву.
Наверно, эти жизненные правила покажутся Вам и слишком строгими, и слишком общими. Я прекрасно это понимаю, но других предложить не могу. Я не требую от Вас, чтобы Вы прожили жизнь суровым стоиком. Развивайте в себе чувство юмора.
Будьте способны улыбнуться своим - и моим - словам и поступкам.
Если Вы не можете побороть свои слабости, смиритесь с ними, но не забывайте, в чём Ваша сила. Всякое общество, где граждане думают только о почестях и удовольствиях, всякое общество, которое допускает насилие и несправедливость, всякое общество, где люди не испытывают ни малейшего доверия друг к другу, всякое общество, члены которого ни к чему не стремятся, - обречено.
Пока Рим был Римом героев, он процветал; стоило ему перестать чтить ценности, которые его породили, и он погиб.
Технический прогресс изменяет виды деятельности, но значимость деяния и потребность в нём остаются неизменными. Так было прежде и так будет всегда. […]
«Надо каждое утро говорить себе: сегодня меня ждет встреча с глупцом, наглецом, грубияном, мошенником» (Марк Аврелий)».
Андре Моруа, Открытое письмо молодому человеку о науке жить, в Сб.: Сенека, Честерфилд, Моруа, М., «Политиздат», 1992 г., с. 309-310 и 312.
Французские журналисты обнаружили в столице Франции загадочную, закрытую для посторонних коммуну, в которой все приходятся друг другу родственниками. Три тысячи человек уже три века живут в Париже по собственным законам, стараясь не привлекать внимание к существованию того, что называется у них La Famille («Семья»).
О том, как «Семья» стала ячейкой тайного общества, рассказывает корреспондент «Ъ» во Франции Алексей Тарханов.
Во Франции показали трехсерийный документальный фильм «Семья» (La Famille, enquete sur une communaute secrete), расследование, которое провели журналисты телевизионного канала BFM. В нем рассказывается о закрытой для окружающих христианской коммуне, которая вот уже три века живет в одном и том же городе и по одним и тем же законам. Это сообщество называет себя «Семья» и, в сущности, является не организацией и не сектой, а именно семьей, точнее конгломератом нескольких семей, издавна пребывающих в кровном родстве друг с другом. Все они обитают на востоке Парижа, занимая иногда целиком многоквартирные дома, и учителя давно привыкли, что в классе постоянно учатся дети из разных семей, но с одной и той же фамилией.
Точнее с одной из восьми. Все члены «Семьи», как бы их ни звали по имени, имеют фамилию Сандоз или Фер, Пюлен или Санглье, Аве или Мэтр, Дэшлетт или Тибу. Главное условие — жизнь по своим законам и полное отсутствие чужаков.
Когда дети подрастают, они берут себе в мужья или в жены дальних родственников. Никто из посторонних в семейный круг не допускается, нашедшим себе партнеров на стороне ослушникам грозит изгнание.
С одной стороны, вроде бы формальное, а с другой — очень тяжелое наказание, потому что «Семья» действует еще и как общество взаимопомощи, финансовая организация, страховая компания, частное охранное предприятие и живет по принципу «один за всех и все за одного».
Когда-то в основе «Семьи» лежали религиозные коммуны и секты, близкие к янсенизму, влиятельному религиозному движению внутри католической церкви. После того как янсенистов стали считать еретиками, люди, верившие в их пророков и приходившие впадать в транс на могиле проповедника Франциска Парижского, стали объединяться вокруг собственных религиозных авторитетов, по возможности закрываясь от окружающего их государства. То есть существуя в миру по почти монастырским правилам, отстраненные от общества, к которому они относились с большим подозрением, только укрепившимся во время кровавой Революции.
К концу XIX века скрепляющая коммуну религиозная составляющая почти исчезла, но привычка жить в замкнутом кругу только укрепилась.
Сюзан Прива, автор вышедшей весной книги «Семья, тайные маршруты», рассказывает, что «Семья» оформилась в 1819 году, когда два приверженца янсенизма, почтенные христиане и главы семейных кланов Франсуа Аве и Жан-Пьер Тибу решили поженить своих детей, точно Адама с Евой, для создания нового человечества. Как говорит легенда, в знак согласия они положили по монетке на стол и вдруг обнаружили, что рядом неизвестно откуда появилась третья монета, как божественное знамение.
Но если о существовании «Семьи» журналисты заговорили только сейчас, то властям это было известно давно. За сообществом постоянно следила специальная межведомственная Комиссия по борьбе против сектантских злоупотреблений, однако ей не удалось найти следов принуждения или угнетения, позволяющих государству вмешаться. Члены «Семьи» живут не под гнетом авторитета или гуру, в ней нет человеконенавистнических или расистских практик, они просто совместно, по доброму согласию, но вместе с тем очень жестко, неукоснительно поддерживают порядок, к которому давно привыкли и который кажется им естественным. Они верят в христианского Бога, хотя и не ходят в церковь, они не чувствительны к искушениям современного общества.
Члены коммуны предпочитают одежду, которая хотя и не выглядит вызывающе старомодной, но и не следует никаким крайностям сменяющихся мод. Воспитание детей проходит по религиозным правилам, хотя они и посещают публичные, светские школы. Девушки выходят замуж девственницами, браки заключаются в достаточно раннем возрасте и по согласию родителей, не приветствуется развод, не существует ни контрацепции, ни тем более абортов, поэтому у семей много детей, часто более десяти, и коммуна не уменьшается, а растет.
В чем-то «Семью» можно сравнить с американскими амишами, также презирающими мир и цивилизацию, но она живет все-таки по более современным, городским и даже столичным правилам.
У амишей дети, как правило, ограничиваются средней школой и ведут сельский образ жизни. Выходцы из «Семьи» часто получают специальное и даже высшее образование, овладевают весьма уважаемыми профессиями, но остаются при этом в своей частной жизни строгими поклонниками семейного очага.
Как говорят, они привязаны к «реальным» созидательным ремеслам: в почете строители, архитекторы, плотники, краснодеревщики, инженеры. Их дети идут по их стопам, отличаясь от своих сверстников в школе разве что тем, что не участвуют ни в каких внеклассных мероприятиях, не ходят в гости к «чужим» детям и не принимают их у себя дома. Игры, спорт, дружба, флирт, первые свидания — все это только в компании кузин и кузенов, дома или в специальных спортивных и развлекательных центрах, которыми владеет «Семья».
Необыкновенная история в духе ненаучной фантастики Дэна Брауна не только поразительна для французов, не знавших о существовании тайного общества, но и становится еще и аргументом в нынешней полемике об «интеграции» во французское общество.
Термин сейчас чаще употребляется по отношению к иммигрантам и их потомкам, придерживающимся преимущественно мусульманской веры. Но, как оказывается, эти вопросы применимы и к коренным французам, парижанам во многих поколениях, ревностным христианам и поборникам консервативных ценностей.
Борьба против коммунитаризма обходит стороной существование сплоченного сообщества, которое находится с республиканскими институтами власти в ситуации нейтралитета.
С одной стороны, успехи интеграции и ассимиляции членов «Семьи» очевидны, многие из них богаты и успешны в выбранных ими профессиях, они имеют любимую работу, карьеру, жилье и средства к существованию и вообще выглядят как достойные члены общества, на самом деле к нему не принадлежа. Вот еще один аргумент в пользу того, что, даже если представить себе гипотетическую «Францию без иммигрантов», самим коренным французам не всегда удастся найти общий язык и общие «семейные ценности».
Андре Моруа — мастер тонких психологических романов и новелл, автор знаменитых романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и многих других талантливейших личностей.
Андре Моруа это псевдоним, который впоследствии стал официальным именем писателя, которого звали Эмиль Саломон Вильгельм Эрзог.
Не стоит ориентироваться на общественное мнение. Это не маяк, а блуждающие огни.
При зарождении любви влюбленные говорят о будущем, при ее закате — о прошлом.
Мы бываем естественны только с теми, кого мы любим.
Каждому человеку в течение дня представляется не менее десяти возможностей изменить свою жизнь. Успех приходит к тому, кто умеет их использовать.
Мы любим чистосердечие тех, кто нас любит. Чистосердечие прочих называется дерзостью.
Единственное, чему учит нас опыт, — что опыт ничему нас не учит.
Брак по расчету оборачивается благом только в том случае, если есть надежда превратить его в брак по любви. В противном случае это брак не по рассудку, а по безрассудству.
Без семьи человек один в мире и дрожит от холода.
Школьные товарищи – лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны.
Счастливый брак — это долгий разговор, который всегда кажется слишком коротким.
Кто в 16 лет не революционер, тому в 30 лет не хватит отваги, чтобы быть начальником пожарной команды.
Нам все равно, сколько что стоит, до тех пор, пока оно ничего нам не стоит.
Отношения между родителями и детьми так же трудны и столь же драматичны, как отношения между любящими.
Искусство старения заключается в том, чтобы быть для молодых опорой, а не препятствием, учителем, а не соперником, понимающим, а не равнодушным.
Любовь начинается с великих чувств, а кончается мелкими сварами.
Есть только одно средство стать культурным человеком – чтение.
Старость не забывает своего нежного опыта и любит давать добрые советы, так как уже не может показывать дурных примеров.
Нет врага более жестокого, чем прежний друг.
Неосторожное слово — и ребёнок взрослеет, обманутая любовь — и человек ожесточается.
Множество женщин сделало блестящую карьеру, умея лишь слушать, к тому же и слушать не обязательно: достаточно делать вид.
Делайте маленькое дело, но овладевайте им в совершенстве и относитесь к нему как к делу великому.
Наблюдая за парой, сидящей за столиком ресторана, по длине пауз в их разговоре можно судить о том, как давно они живут вместе.
Ночь с женщиной, это, конечно, вся ночь, но далеко не вся женщина.
Люди так любят слушать о себе, что готовы часами обсуждать собственные недостатки.
Делайте подарки немного дороже, чем вы можете себе позволить.
Всё совершённое тобой к тебе же и вернётся.
В литературе — как в любви: нас удивляет чужой выбор.
Женщина, которая предлагает себя, делает первые шаги, вызывает презрение мужчины, а не его любовь.
- Помнишь ты рассказывал про самую короткую консультацию?
- Там их две было. Одна в кафе с Игорем, а вторая про собрание собственников
- Вторая. Там где вы им вопросы задавали.
- Конечно помню.
- А можно подробнее?
- Подобная ситуация?
- Простое любопытство.
- Нас пригласил один из собственников. Он где-то пересекся со мной. Заинтересовался, ну и подошел, попросил …
- Разрулить?
- Нет. У них это называется «помогите нам прибыль увеличить» или «продажи поднять». Вначале все делают вид, что у них все хорошо. Типа, у нас хорошо, но можете сделать еще лучше.
- А это не так?
- Всегда не так. Когда хорошо, то консультантов ищут очень редко. Они сами себя считают успешными и поучают других. Они, в такие моменты, любят говорить, а не слушать. Ко мне приходят, когда плохо, когда уже накосячили.
- Но иногда? Ты же сказал, что редко …
- Да. Есть такие. Как правило это опыт и показатель качественного уровня. Понимаешь, у нас большинство коммерсов привыкли, что к ним с предложениями должны приходить. Они собственные предложения считают признаком слабости. Начитались про царей и королей. Высоко нос поднят. Но иногда встречаются другие. Эти, если увидели ценность, то покупают сразу. Не пытаясь выбрать выгодный момент.
- С такими приятно работать.
- С ними сложно. Но очень конкретно. И все решается быстро. И платят не торгуясь.
- Не умеют?
- Не видят смысла. Когда ценность видишь, то цена значения не имеет. Или способен или нет.
- В тот раз как было?
- Тот, кто пригласил, он как раз из вторых оказался. Сразу сделал предложение и … Мы предложили сразу поехать и встретиться со всеми собственниками. А он сразу согласился. Такое редко бывает.
- Что дальше?
- Приехали. В офисе здоровый стол и человек семь вокруг стола. Сели, они и говорят, мол чего предложить нам хотите? Я сначала хотел по привычке резко ответить, а потом решил иначе действовать. Ведь ситуацию контролирует тот, кто задает грамотные вопросы, вот я и решил вопросом на вопрос .. Предложил им письменно ответить на 5 вопросов.
- Импровизация?
- Нет. Это базовые вопросы рождения проблем. Беспроигрышно. Там у всех проблемы.
- У всех?
- У большинства, но … Я же сказал, что ко мне не стучатся, когда все хорошо. Так что у всех, кто стучится там есть проблемы. Общечеловеческо-собственнические.
- Вопросы секретные?
- Отчего же? Очень простые вопросы. Первый вопрос: «Кто в компании больше всех работает?» В начале работы этот вопрос никто не задает, но постепенно каждому кажется, что только он и работает.
- Это не так?
- Конечно не так. Просто коммуникации нарушены и друг на друга не смотрят. Вот и кажется, что ты пашешь, а остальные отдыхают.
- Второй?
- Кто больше всех получает?
- Точно! Вопрос близнец. Каждый считает, что получает мало?
- Недостаточно. Потому что все делят поровну, а каждый считает, что он работает больше других.
- Логично. Третий?
- Считает ли он справедливыми первоначальные договоренности? Не дурят ли его?
- Все хитрят?
- Нет. Просто у всех нет первоначальных договоренностей.
- Как так? Ведь когда начинают …
- Договариваются? Или соглашаются с желаниями друг друга? Обсуждают только кто и сколько даст и кто сколько получит.
- Этого не достаточно?
- Это никогда не сбывается. И всякий считает, что его дурят.
- Класс! Действительно беспроигрышно. Четвертый?
- Устраивает ли его ситуация? Видит ли он решение?
- Два вопроса? Четвертый и пятый?
- Нет. Это один вопрос, просто с разных сторон задан. Потому что всех не устраивает, но решения нет. Значит устраивает. Просто недоволен положением дел. Но, реально – это недовольство, а не проблема.
- Если бы не устраивало, то что-то начал бы предлагать?
- И нас бы не позвал.
- Точно! Пятый!
— Готов ли сам что-то значительное делать или уже наработался и это должны сделать другие?
- Супер! Можешь даже не расшифровывать. И что они ответили?
- А ты как думаешь?
- Понятно. И что было дальше?
- Тот, кто пригласил поднялся, поблагодарил, расплатился и сказал, что дальше они сами.
- Ну и? Разобрались они?
- Не думаю. Как правило у них не хватает ума понять, что это и были самые важные точки. Что я не вопросы задавал, а ответы давал. А они злятся друг на друга и эмоции включают.
