Некоторые люди считают благотворительность важным делом, но не занимаются ею сами, потому что сталкиваются с препятствиями и задаются вопросами, на которые не могут найти ответы. Другие считают благотворительность ненужной или вовсе вредной для общества. Среди наших читателей есть и те и другие. Когда мы спросили вас о том, почему вы не занимаетесь благотворительностью, мы получили больше тысячи сообщений. Как и обещали, рассказываем, что можно сделать с каждым из сомнений. В качестве примера хорошей практики во многих ответах мы приводим работу благотворительного фонда помощи детям с онкогематологическими и иными тяжелыми заболеваниями «Подари жизнь». 26 ноября 2021 года фонду исполняется 15 лет, его деятельность прозрачна, что подтверждают независимые оценки, он занимается не только адресной помощью, но и системными изменениями — поэтому мы выбрали его.

Я не знаю, как понять, что фонд не мошеннический

Самостоятельно проверить фонд и сделать надежный вывод крайне сложно. Обычно советуют посмотреть, есть ли у фонда отчеты на сайте, как выглядит их попечительский совет и вообще, насколько много информации о себе дает организация. Но все же это не гарантия, что деньги будут использованы эффективно.

«Даже если отчеты на сайте НКО размещены, не каждый сможет сделать вывод об эффективности ее работы в целом или отдельных программ (например, о том, помогает ли тот или иной метод реабилитации или лечения, не оплачивает ли фонд то, что можно получить от государства по ОМС и в приемлемые сроки), — пишет в ответ на вопрос «Медузы» директор социальных проектов VK, руководитель «Добра Mail.ru» Александра Бабкина. — Отличить мошенника в таком случае тоже сложно. Единственный, пожалуй, однозначно тревожный признак — полное отсутствие отчетности на сайте НКО: помогать организации, которая даже не пытается быть прозрачной, не стоит. Hо даже если отчеты есть — ошибиться и поддержать недобросовестную и непрофессиональную организацию довольно просто».

В России есть несколько сервисов, которые занимаются проверкой фондов и ручаются за них. Например, «Благо.ру», сайт фонда «Нужна помощь», «Все вместе» и «Маяк».

«Маяк» — проект компании VK. Александра Бабкина рассказывает, что каждый фонд, чтобы начать сотрудничество с проектом «Добро Mail.ru» и, соответственно, попасть в базу «Маяк», проходит четыре ступени проверки:

- формальную проверку на соответствие требованиям сервиса. Речь о наличии публичных годовых отчетов, отсутствии сборов на личные карты и сборов на методики без доказанной эффективности;
- репутационную проверку («Мы запрашиваем отзывы о работе НКО — потенциального партнера у тех НКО, которые уже прошли нашу проверку и занимаются той же категорией подопечных и работают в том же регионе», — объясняет Бабкина);
- экспертное интервью («Здесь обсуждаются вопросы, которые позволяют сделать вывод о профессионализме организации, о ее развитии и оценке эффективности ее работы», — пишет Бабкина);
- проверку службы безопасности и юристов VK.

Спустя два года проверка повторяется.

Фонд «Социальный навигатор» публикует список не только тех организаций, которые получили хорошие результаты оценки, но и те, что нельзя назвать достаточно прозрачными. Исполнительный директор фонда Татьяна Задирако в интервью журналу «Филантроп» рассказывала, что самыми непрозрачными организациями часто оказываются зоозащитные и религиозные: «У них очень лояльная аудитория, которая не требует отчетов, — говорила Задирако. — <…> Кроме того, есть проблемы с корпоративными и частными фондами, многие из них очень закрытые, совсем непрозрачные, часто у них есть сайт или раздел про благотворительность, а потом оказывается, что за благотворительной деятельностью стоят другие интересы. Или что их отчетность направлена внутрь организации — на учредителя, а не на широкую аудиторию».

И Задирако, и управляющий партнер группы компаний Philin Philgood, экс-директор фонда «Друзья» Евгения Белотелова говорят о том, что часто проблемы с прозрачностью возникают из-за отсутствия достаточного спроса на нее. «Обычно это не означает желание фондов кого-то обмануть, что-то скрыть — часто на полноценную отчетность просто нет ресурса, — объясняет в разговоре с «Медузой» Евгения Белотелова. — У общества не только недостаточно запроса на прозрачность, но и недостаточно готовности давать деньги на зарплаты тем, кто будет эту прозрачность обеспечивать».

Фонд «Подари жизнь» прошел проверку «Маяка», а также получил высшую оценку от «Социального навигатора». В фонде говорят о том, что могут предоставить отчет каждому жертвователю по запросу: «Пять, десять, сто рублей — неважно, какая сумма: фонд сможет отчитаться в буквальном смысле за каждую копейку, — пишет в ответ на вопрос «Медузы» директор фонда Екатерина Шергова. — Был случай, когда благотворитель перевел одну копейку и потом интересовался, дошла ли она и на какие цели была потрачена, — мы с радостью рассказали ему». В «Подари жизнь» говорят, что могут предоставить отчет с копиями бухгалтерских документов, однако это будет отчет за конкретное пожертвование благотворителя, а не все документы, потому что иначе фонд разгласит фамилии благотворителей и, соответственно, их персональные данные, что запрещено законом.

«Ежегодно вся наша система отчетности проверяется аудитом, — пишет Шергова. — Заключения по каждому году хранятся на нашем сайте и на сайте Федресурса, их можно изучить. По уставу работу фонда «Подари жизнь» контролирует наше правление, которое является гарантом надежности и честности. Согласно закону, фонд сдает отчет в Министерство юстиции России о деятельности некоммерческой организации, отправляет отчетность в налоговую службу. Также мы публикуем на сайте информацию обо всех поступлениях и тратах с соблюдением закона о персональных данных».

В любом случае для людей, которые не хотят рисковать своими деньгами, есть варианты благотворительности без финансовой составляющей: например, волонтерство.

Я не знаю, как найти подходящий фонд
В этом вопросе может быть как минимум два подхода. Один сводится к тому, чтобы выбрать максимально эффективный фонд, какой бы проблемой он ни занимался. Другой — к тому, чтобы выбрать фонд, который занимается проблемой, вызывающей у вас отклик.

Если для вас важно, чтобы ваш вклад принес максимальную пользу, то, вероятно, вам стоит обратить внимание на проекты, которые работают в беднейших странах: там за ту же сумму можно сохранить жизнь или здоровье большему количеству людей, чем в России. Один из самых известных рейтингов, помогающих определить эффективность таких НКО, создает организация GiveWell.

Если для вас важна не только эффективность, но и эмоциональная включенность (например, вы очень любите животных или хотите поддержать людей с болезнью Альцгеймера, потому что это заболевание было у вашей бабушки), то можно помогать и в своей стране. Для того чтобы выбрать фонд, можно воспользоваться уже упомянутыми сервисами («Благо.ру», «Нужна помощь», «Маяк»). К сожалению, еще никто не оценил российские НКО с точки зрения эффективности и не составил рейтинг. Что, впрочем, не означает, что они тратят средства бездумно и бесполезно.

Если выбрать фонд очень сложно, создательница Центра развития психологических компетенций сотрудников и руководителей «Вдох» (раньше он специализировался на помощи НКО), автор телеграм-канала «Чтобы не выгорать», психолог Ольга Сорина предлагает несколько вариантов. Во-первых, переводить посильные средства, но каждый раз разным фондам. Хотя регулярная поддержка считается более предпочтительной, это все равно будет полезно.

«Другой вариант — выбрать для разных направлений разные формы помощи (в рамках своих возможностей), чтобы чувствовать причастность. «„ОВД-Инфо“ я перечисляю деньги, — приводит пример Сорина. — Пожилым я помогаю тем, что по субботам раз в месяц вожу продукты на машине, потому что у меня есть машина. А природе я помогаю тем, что сортирую мусор и [при этом ни в какой организации] не волонтерю».

Если же вы выбрали один фонд, нет причины чувствовать вину из-за того, что не помогаешь остальным. «Если я начинаю помогать, это уже круто и это не значит, что пожилые остаются вообще без помощи, если я не перечисляю им средства, — продолжает Сорина. — Я не один, таких людей много».

Вообще, чувство вины не должно сопровождать благотворительность или становиться причиной для нее: если оно есть, значит, что-то идет не так. «Самая классная, адекватная и эффективная помощь приходит не из чувства вины, а из ресурса человека, когда он чувствует себя хорошо, — говорит Ольга Сорина. — Если я начинаю помогать в ущерб себе, то это плохой вариант. Это никогда не приводит к хорошим долгосрочным последствиям. И сначала нужно разобраться с этим. Если это сложные чувства, конечно, хорошо бы разбираться с психологом. Но в любом случае нужно остановиться и понять: для чего я все это делаю? В чем смысл этой помощи?»

У меня нет лишних денег
Если желание заняться благотворительностью есть, но не хватает денег даже на себя и свою семью, то можно вложиться временем или ненужными вещами. Например, чтобы сдавать пластиковые крышечки и тем самым помогать фонду «Волонтеры в помощь детям-сиротам», необходимо довольно мало усилий (если пункта приема нет в вашем городе, его можно организовать).

Можно также заняться волонтерским фандрайзингом, то есть сбором средств. «Например, бросить себе вызов, завести страничку на фандрайзинговой платформе „Друзья фонда“ и попросить друзей и коллег о поддержке: „В течение месяца не буду отлынивать от тренировок, буду отчитываться фотографиями из спортзала, вы поддержите мою затею любой суммой, а собранные деньги пойдут на лечение детей“», — предлагает Екатерина Шергова.

«Человек может стать удаленным волонтером, оказывая безвозмездную профессиональную помощь, — продолжает она. — Нам бывают нужны самые разные специалисты: переводчики, дизайнеры, преподаватели».

В магазинах также есть товары (самые обычные, не из премиального сегмента) с логотипом фонда — при желании можно делать выбор в их пользу, и тогда часть денег уйдет на благотворительность.

Если в целом вы готовы выделить небольшую сумму на благотворительность, но стесняетесь ее размера, не переживайте. «Именно из небольших пожертвований в большей части и складываются те миллионы, которые спасают тысячи детей, — пишет Екатерина Шергова. — В последние годы пожертвования [в фонд] примерно распределяются так: переводы от юридических лиц составляют 35% от всех пожертвований, а остальные 65% — это переводы от самых разных людей. Для нас не существует маленьких пожертвований. Каждый рубль, 10 рублей, 1000 одинаковы важны, особенно когда нас много. Представьте, что 100 человек пожертвует по 100 рублей. Это будет уже 10 000 — существенная сумма, на которую можно купить для ребенка, например, комплект лекарств на выписку из больницы: ведь льготное получение препаратов по месту жительства оформляется не мгновенно, а прерывать терапию очень опасно. Или можно использовать эту же сумму, чтобы оплатить дорогостоящий анализ для дальнейшего подбора правильной тактики лечения».

Древние греки и римляне и здесь были первыми.

Они устраивали празднования в честь богини-матери Реи (Кибела в римском пантеоне). Первый же относительно современный прообраз Дня матери — христианский праздник Материнское воскресенье в Великобритании. Это четвертое воскресенье Великого поста — день, когда люди посещали церковь (а они, как правило, приезжали ради этого издалека), в которой крестились и в которую ходили, будучи детьми.



Дата праздника в России и других странах не совпадает.

В большинстве стран его отмечают весной. Литва и Португалия — в первое воскресенье мая, США, Япония, Канада — во второе, Франция и Швеция — в последнее. В России тоже плавающая дата: День матери празднуют в последнее воскресенье ноября.

День матери в США придумала Анна Джарвис, но потом до конца жизни боролась за то, чтобы его отменить.

Главным источником вдохновения Анны стала ее же мама: во второй половине XIX века она организовала просветительский клуб, в котором обучала женщин ухаживать за младенцами (детская смертность из-за ограниченного допуска к медицинской помощи и плохих условий содержания в те годы была высока). Правда если изначально праздник был чествованием матерей, материнской жертвенности, то по мере роста популярности он стал ассоциироваться с открытками и подарками. Протестуя против коммерциализации Дня матери, Джарвис провела последние годы своей жизни, пытаясь отменить праздник, который сама же и создала.

В СССР День матери придумали в бакинской школе.

В октябре 1988 года учительница русского языка и литературы Эльмира Гусейнова провела с классом концерт на тему «Матери в русской литературе». Школьники читали для мам стихи, пели песни, показывали сценки. Мамы со сцены рассказали детям о своих профессиях. Про концерт написали местные СМИ, и идею подхватили в других школах Советского Союза. А общероссийским День матери сделал Борис Ельцин в 1998 году. Согласно указу, цель праздника — повышение социальной значимости материнства. Неофициальный символ Дня матери в России — незабудка.

Большинство россиян в этот день ограничиваются поздравлениями.

По данным опроса ВЦИОМ 2013 года, почти половина россиян, которые знали о празднике, поздравили своих матерей, 40% никак не отметили, и лишь 9% устроили застолье. В свою очередь аналитики «Яндекса» отмечают перед праздником всплеск запросов на поиск поздравительных стихов для мам.

Автор: Надежда Макатрова

И снова о Людях Дела. Это интервью с Ольга Санаева о том, как развивать экскурсионный туризм в России, мы записали еще весной. Восхищаюсь тем, что делает АНКОР Туроператор/! Думаю, вам тоже будет интересно и полезно (совсем скоро запустим телеграм-канал с полезными интервью о туризме).

Турист должен не заметить, что он ездил в тур с туроператором.

НАДЕЖДА МАКАТРОВА: Туроператор «Анкор» начинал работу с автобусных туров в Европу, а сегодня Вы активно продаете и туры по России. Как развивалось это направление в Вашей компании?

ОЛЬГА САНАЕВА: На самом деле «Анкор» начинал не с автобусных туров, но в какой-то момент мы действительно ушли в автобусные путешествия. У нас было два типа туров, которые выделяли нас на рынке. В основном все операторы предлагали поезд до Бреста и дальше автобус. У нас же был либо автобус из Москвы, либо поезд до Варшавы, Берлина или Праги, т.е. мы существовали вне среднего сегмента: в самом недорогом и в самом дорогом. В ряде случаев мы подключали самолет. Вдобавок это были сборные группы, к которым присоединялись русскоговорящие туристы из Израиля, Америки, Германии и других стран. 

А Россию мы постепенно вкрапливали в наши предложения, поскольку понимали, как это все работает. Но мы уходили не на близкие, а на удаленные направления и продаем очень конкретные вещи. У нас есть тур «Усадебное кольцо»: это Рязань, Тула и Калуга. По моему устойчивому профессиональному убеждению, он по наполнению объектов показа, по расстояниям, по насыщенности маршрута объектами показа и качеству размещения не уступает «Золотому кольцу», а по ряду моментов и превосходит его. «Золотое кольцо» мы тоже продаем, но не сказать, чтобы активно. Мы показываем «Золотое кольцо» в другом ракурсе, оно у нас подороже, чем в среднем на рынке, но мы не боимся играть в дорогом сегменте, потому что делали это и на Западе. 

То, над чем мы сейчас плотно работаем, – это железнодорожные круизы. Очень перспективный сегмент. И самое главное – нам понятно, что нужно делать для туристов и как.

НАДЕЖДА: Как для себя Вы отвечаете на вопрос: «Что сегодня интересно туристу?»

ОЛЬГА: Мы мониторим впечатления туристов, очень внимательно рассматриваем обратную связь.

НАДЕЖДА: Обратная связь – это анкеты и отзывы на сайте?

ОЛЬГА: У нас есть анкеты, иногда мы созваниваемся с туристами и очень внимательно слушаем, как они отзываются о путешествии. Мы постоянно диагностируем рынок и оценки туристов.

НАДЕЖДА: Судя по описаниям, вы делаете акцент и на атмосфере места, в которое привозите гостей, и в целом на атмосфере в путешествии. Это сейчас больше востребовано, или это специфика вашего сегмента?

ОЛЬГА: Мы всегда это делали. И в 1993, и в 1996 году. Мой брат – известный в фармацевтике маркетолог. Когда я описала ему нашу ситуацию и тот факт, что у нас порядка 80% постоянных клиентов, он мне сказал следующее: «Это плохо, такие цифры говорят о том, что у тебя качественный продукт, но ты совершенно не умеешь его продавать». Думаю, люди шли к нам на атмосферу. Я всегда говорила, что важно путешествовать «куда», но также важно путешествовать «с кем». И вот это делание «с кем», в т.ч. в организованной группе, играет большую роль и, видимо, отличает нас от других. 

Очень важна тщательная отработка деталей. Знаете, я часто говорю: «Турист должен не заметить, что он ездил в тур с туроператором». Потому что турист замечает, что он едет с туроператором, когда ему что-то не нравится, и он начинает кого-то ругать. А когда его, к примеру, очень быстро заселили в отель, ему приятно. Я всегда на это делала упор – быстрое расселение в отеле - и учила этому сотрудников. Но чтобы все прошло гладко, должно быть знание принципов и механизма этой работы. И когда у туристов все происходит без заминок, то они зачастую думают, что туроператор особых усилий и не прикладывает. А представитель туроператора, который сопровождает туристов, – вообще счастливый человек: путешествует, ничего особо не делает и еще зарплату за это получает. Но в туризме не бывает мелочей: когда их игнорируешь, они потом очень сильно выпирают.

НАДЕЖДА: В Ваших турах (например, «Усадебное кольцо») у туристов есть возможность купить как пакет «все включено» (что привычно для рынка), так и только проезд, или проезд с отелем. Почему Вы пришли к такому решению? 

ОЛЬГА: Конечно, мы подталкиваем туристов к покупке пакета «все включено». Как показывает наш опыт, если изначально они купили минимальный вариант, то они хотят докупить «все включено» уже в первой половине первого дня и негодуют, если этого сделать нельзя. А это же целый механизм. Туристы вдруг обнаруживают, что они не смогут приобрести весь перечень заявленных в туре услуг за эти же деньги, если будут покупать их самостоятельно. В этом и есть суть туроператорства. У нас был случай с туристкой, когда она решила не оплачивать питание в туре, а приобрести его на месте самостоятельно. Видимо, понадеялась, что если «зайти сбоку», то ей это будет дешевле. И вдруг она понимает, что это будет в 2-3 раза дороже, и при этом с ней не будут нянчиться. Она просит срочно включить ее в общую группу, а сделать это уже невозможно, т.к. прошла разнарядка, все заранее заказано и оплачено. Это всегда очень грустно. Такая ситуация – это либо неумение агента грамотно продать тур, либо, к сожалению, все еще встречающееся мнение, что туроператор – это злой негодяй и барыга, который задирает цены и наживается на туристах. 

Что касается только оплаты проезда, то бывает, что едет дружная компания. Они нашли себе дома на всю компанию, и им просто не хочется ехать на машинах. Мы такую возможность предоставляем, но ей почти никто не пользуется. Однако мы не сбрасываем со счетов и такого туриста . Лайт-варианты могут быть.

НАДЕЖДА: У Вас на сайте сказано, что Вы внедряете в российские программы европейский опыт. В чем, на Ваш взгляд, главное отличие организации туров по России от зарубежных туров? Какие стандарты плохо приживаются на нашей земле?

ОЛЬГА: У нас есть немецкий туроператор «Анкор». Делая туры по Европе, мы вынуждены были работать в рамках законодательства европейских стран, поэтому создавали туроператора на месте. У нас в России принята евразийская венская конвенция по дорогам и транспорту, и мы ее придерживались. В Европе всё очень жестко в вопросах соблюдения заявленного перечня услуг: все, что обещал, ты обязан выполнить. Если ты не выполнил того, что не обещал, никто тебе ничего не скажет. Но если ты что-то не сделал из заявленного, то никто в туре с тобой спорить ни о чем не будет, просто после тура напишет заявление в суд и вытрясет из тебя все, что полагается. При этом туристы вообще не будут с тобой общаться напрямую никогда. 

В российском туризме наоборот. Что бы ты ни написал и не подчеркнул, что в стоимость тура входит вот это, а эта услуга оплачивается дополнительно, это не имеет никакого значения. Русский турист будет требовать, шуметь, ругаться, но потом никуда не пойдет и вдобавок в отзыве напишет, что все было отлично. Это различия в нашем менталитете. Они постепенно сглаживаются, и наши туристы становятся похожи на европейцев, но еще не до конца. У нас в компании всегда было жестко: все, что заявлено в программе, будет на 100% выполнено. И даже больше. Я называю это бантиками – сделать для туриста еще что-то приятное, сверх обещаний. Это очень ценится. Конечно, работать с нашей публикой по месту тяжеловато. Но зато в случае нештатной ситуации, если ты к нашим людям тепло и душевно относишься, они тебе и споют, и спляшут, и автобус подтолкнут, если застряли, и все, что угодно, сделают. Да, в целом, лоск «европейскости» мы в наши туры привносили, потому что много лет так работали и привыкли, будучи зажатыми европейскими стандартами обслуживания. 

НАДЕЖДА: А Ваши филиалы появились одновременно с московским?

ОЛЬГА: Да, девочки работали поначалу вахтовым методом.

НАДЕЖДА: Это были путешествия по Европе, или Вы продавали туры для европейцев в Россию?

ОЛЬГА: Это были туры по Европе. Мы работали с русскоговорящим населением, которого в Германии очень много. Здесь особенность в том, что если это отдых, то туристам все равно, от какого туроператора ехать. Но если у нас культурно-познавательный тур, то для русскоговорящих людей из Германии, Израиля, США и др. важно слушать экскурсию на русском языке. Конечно, они знают немецкий, но им комфортнее на русском. Поэтому они к нам активно шли.

НАДЕЖДА: А взаимодействие с отелями, музеями, другими объектами показа в Европе и России одинаково построено, или у нас сложнее?

ОЛЬГА: У нас сложнее. Там ты заявляешь, к примеру, в Диснейленде, что ты туроператор, и тебе сразу делают отдельный счет, карточку, процент, им все-все понятно, вход бесплатный для сопровождающего. Это происходит практически автоматически. У нас же для музея туроператор – это обременитель. В Европе нам билеты продают дешевле, у нас – нет, цена чаще всего одинаковая. С частными музеями работать чуть легче. 

Для нас было благом, что туризм побывал в Минкульте, и какие-то вещи нам удалось донести до Минкульта. Иногда бывало и смешно, и грустно: только я появляюсь в дверях на совещании в Минкульте, а мне сразу с порога: «Туалет сделали!» Уже ждут, что я опять буду клянчить, чтобы в каком-то музее сделали туалет, гардероб, сувенирный магазин с нормальными сувенирами, чтобы нас пустили со скидкой чуть ли не в 20% и т.д. Если до вхождения туризма в Минкульт самой главной задачей для музейщиков было сохранение экспонатов, а туристы – это только помеха и нежелательные микробы, нарушающие сохранность, то впоследствии все-таки отношение стало меняться. Я помню, как в Тамбове на каком-то мероприятии с участием представителей музеев Анна Юрьевна Манилова сказала: «Если мне хоть один туроператор пожалуется на вас…» Мы аж расцвели! К нашему мнению начали прислушиваться!

НАДЕЖДА: А есть ли что-то, чему, по Вашему мнению, организаторам зарубежных туров стоило бы поучиться у туроператоров по внутреннему и въездному туризму в России?

ОЛЬГА: Безусловно. Есть вещи, которые мы делаем лучше, душевнее, тоньше в плане эмоций. Знаете, как в зарубежных турах: я обещал вот это, и я это сделаю. Но если пошел снег, дорогу перекрыли или не вылетел самолет, туроператора это не волнует, там он за это не отвечает. Мы же всегда с лихвой все компенсируем и четче выходим из разных ситуаций. И еще мы отличаемся отношением к туристу. Это и наша беда, и наш плюс. Есть еще стремление к совершенству. Я помню, мы выезжали из Кельна, и я пересчитывала туристов. А задний ряд мне не отвечает, сколько их там сидело изначально: четверо или пятеро. Я спрашиваю соседей, почему они мне не отвечают. И дальше такой диалог:
- Это немцы, они по-русски не говорят.
- А почему они едут в нашем автобусе, у нас же на русском языке экскурсия?
- Они хотят с нами ехать.
- Зачем?
- У Вас цена лучше. Хороший автобус, хороший отель, хорошее обслуживание.
Конечно, у нас все сопровождающие знают немецкий, но программа-то была на русском – для русскоязычных туристов. Т.е. мы максимально стремимся и программу наполнить, и цену удержать.

НАДЕЖДА: А что побуждает Вас добавлять в Ваш ассортимент туров то или иное внутрироссийское направление?

ОЛЬГА: Это на стыке собственного убеждения, наличия инфраструктуры и понимания, что это будет продано.

НАДЕЖДА: Чаще Вы сами находите новое направление и предлагаете его рынку, или кто-то из регионов выходит к вам с предложением привозить туристов?

ОЛЬГА: Конечно, чаще мы. Это иллюзия, что регионы активно выходят с предложениями. У нас регионы очень хотят привлечь крупных туроператоров: Coral, Tez, Анекс и др., не понимая, что это туроператоры зарубежного пляжного направления. Там по количеству туристов всегда будет больше, они всегда будут видны и слышны на этих направлениях. Но это люди, которые работают с другими механизмами и технологиями. Возможно, кто-то не видит нас на рынке. Я спокойно к этому отношусь. 

НАДЕЖДА: Когда Вы берете в работу новый российский регион, то как строится Ваше взаимодействие с принимающими компаниями и объектами? Как должно быть в идеале?

ОЛЬГА: Если мы берем новый регион, значит, мы его по каким-то критериям уже выбрали. Самое главное для нас – объекты показа и инфраструктура на месте. 

НАДЕЖДА: Вы ищете принимающую компанию, или Ваш сотрудник из Москвы всегда едет на место и там все организует?

ОЛЬГА: Это сложно. На мой взгляд, нет федеральных и региональных туроператоров. Есть туроператор, и есть турагент. Я понимаю, о чем идет речь: есть тот, кто собирает группу и привозит ее на место, а есть тот, кто ее обслуживает на месте. Вот тот, кто обслуживает, и есть туроператор. Поэтому бывает по-разному. Чаще всего мы привозим и обслуживаем на месте. Мы и в Европе так делали, у нас был свой отель и свой транспорт. Но если есть заявка от некого коллектива на конкретное направление, мне проще отдать это принимающему туроператору, которого я хорошо знаю. И в этой ситуации я не считаю себя туроператором. Я действую, как агент, который добавил перевозку. 

Где-то мы идем в пуле, когда набираем турпродукт, все вместе проезжаем по маршруту, все проговариваем и все вместе продаем. Кто здесь туроператор? Все туроператоры, просто есть один консолидатор. Но в этом случае мы участвовали в создании этого турпродукта. А если мы просто кому-то отдали группу, то туроператором будет принимающая компания по данному региону. И неважно, где она находится. Бывает, что принимает туроператор из соседнего региона. К примеру, воронежский туроператор продает Липецк, потому что хорошо его знает и возит туда группы. Для меня нет разделения на региональных и федеральных. Если он делает Воронеж и Липецк и при этом принимает москвичей и питерцев, он федеральный или региональный? Если региональный, то кто тогда федеральный?

НАДЕЖДА: Если у Вас тур, например, в Калининград, Вы выезжаете на место и смотрите, как скомпоновать объекты? Или привлекаете местную компанию к созданию турпродукта?

ОЛЬГА: Конкретно по Калининграду это будут не наши туры. Просто мы знаем там принимающего туроператора, проверили его продукт и продаем его туры. Да, мы пишем, что мы туроператоры, прикладываем свою фингарантию, но в чистом виде мы не туроператоры по Калининграду. А вот если мы говорим о Золотом или Усадебном кольцах, то там мы полностью формируем продукт или можем привлекать местных в пул. Идет наше сопровождение по всему маршруту и транспортное, и информационное. 

НАДЕЖДА: А гидов вы нанимаете из числа местных?

ОЛЬГА: Да, это наше правило. Этим мы отличались от многих еще в 90-е годы. Экскурсии по городу у нас всегда давал локальный гид. Всегда! И мы выбирали лучших локальных гидов. Единственное исключение, если это был маленький городок на маршруте. Например, Харлем в европейских турах: нужна была общая информация по городу, а русскоговорящего гида не найти – тогда да, общую информацию мог давать наш гид. Если на каких-то перегонах даем информацию, то рассказывает сопровождающий. Но если это полноценная экскурсия, например, по Рязани или по Костроме, то будут только местные гиды.

НАДЕЖДА: Часто туркомпании в регионах ЦФО обижены на московских туроператоров за то, что москвичи привозят и сами обслуживают туристов на территории региона, а не обращаются за услугами к местным туроператорам – словом, едят их хлеб. Жалобы часто касаются и качества работы гидов-экскурсоводов. Какова Ваша позиция по партнерству с местными туроператорами? Когда Вы «ЗА», а когда «ПРОТИВ»?

ОЛЬГА: Да, обида есть. Но я не считаю, что мы едим их хлеб. У нас специфика в том, что мы не делаем отдельно взятый регион. Мы делаем межрегиональные вещи. И здесь мы обращаемся к ним, поэтому я бы не сказала, что мы явные конкуренты. Мы всегда предлагаем участвовать в создании турпродукта и совместно его продавать. Есть еще и такой нюанс: если по-честному, то часто туроператоры на местах слабые. Далеко не все, но часто. Иногда даже разовую группу страшновато отправлять в тот или иной регион, потому что нет уверенности, что все будет организовано достойно, если оператор не очень сильный. 

Я, наверное, соглашусь, что нужен протекционизм в отношении экскурсоводов, работающих на территории, но вводить ограничительные меры в отношении туроператоров – это неразумно. Нужно понимать, что туры разные по нагрузке и наполнению. Одно дело если это просто перевозка и отель, и другое дело если есть насыщенная программа. Скажем, в Калуге я понимаю, что ни один оператор не сможет дать мне такую цену, какую я смогу получить в отеле СК Роял по той причине, что у нас есть доля в этом отеле. Зачем мне идти к туроператору? А в Козельске, к примеру, я точно обращусь в Козельское Турбюро, потому что уверена, что они лучше меня решат все вопросы с посещением туристами Оптиной Пустыни.

НАДЕЖДА: В продолжение темы конкуренции хочу спросить Вас об условном противостоянии туроператоров и ТИЦ. На Ваш взгляд, сегодня ситуация какова? Конкуренция продолжается? 

ОЛЬГА: На самом деле, все очень просто. По своей сути, ТИЦ работает на уже приехавшего туриста, который не знает, куда еще сходить. ТИЦ помогает туристу сориентироваться на местности. Это хорошо и правильно. Но когда ТИЦ становится реально оператором и когда он существует на региональные, муниципальные или иные бюджетные деньги, ему не надо заботиться о зарплате, аренде офиса, и при этом он еще составляет продукт, конечно, у него себестоимость турпродукта иная. И такая недобросовестная конкуренция не нужна никому.

НАДЕЖДА: В ряде случаев ТИЦы проводят бесплатные экскурсии и поездки одного дня для гостей города.

ОЛЬГА: Ничего бесплатного не бывает. Если турист не платит этому ТИЦу сам, значит, он опосредованно платит из своих налогов. Вопрос, за чьи деньги эти поездки. Если какой-то центр развития туризма существует на государственные деньги, то он должен создавать благоприятные условия для бизнеса. А если он не создает благоприятные условия для бизнеса, а еще и ущемляет интересы этого бизнеса, то с этим надо разбираться. Мы разговаривали с Народном фронтом, и одной из позиций, по которой мы хотим совместно работать – это как раз разрулить этот вопрос. ТИЦ очень нужен для приехавшего туриста. Но он не должен подменять собой оператора.

НАДЕЖДА: А как быть маленьким городкам или районам, где есть объекты показа и какой-никакой поток самостоятельных туристов, но нет принимающей компании, готовой организовывать сборные туры?

ОЛЬГА: Это же, по сути, экскурсоводческая деятельность. ТИЦ знает, кто из экскурсоводов может делать сборные туры. Экскурсия – это не турпродукт, поэтому я не вижу здесь проблемы. Я бы на месте ТИЦа пыталась договариваться с местными экскурсоводами, т.е. сначала стараться дать работу бизнесу, а если желающих нет, тогда уже пробовать самим. Такие ситуации надо рассматривать на местном уровне.
Недоразумения здесь нет.

НАДЕЖДА: Знаю, что на базе РСТ (Российский союз туриндустрии) работает экспертный совет, который консультирует те или иные города/районы/регионы на предмет усовершенствования турпродукта. Расскажите, пожалуйста, подробнее, как устроена работа этого экспертного совета. Есть ли какие-то типовые решения или предложения для регионов? В какой форме обычно поступают запросы из регионов?

ОЛЬГА: Мы как раз сейчас в РСТ находимся в стадии перестройки структуры. Мы решили, что будет две структуры. Первая – это экспертный совет, в котором работают комиссии и группы, и где деление происходит по нишам бизнеса: транспортный комитет, по детскому туризму, яхтингу и др. И вторая структура – это региональный совет, где присутствуют все 85 регионов. Конечно, они друг с другом вертикально перекрещиваются. Мы делаем экспертные выезды уже 4-й или 5-й год. Регион нам себя показывает, как может. При этом мы рекомендуем не возить экспертов по всем объектам, а показать знаковые и остальные грамотно нам представить. А мы от себя даем им обратную связь: как туроператоры, юристы, специалисты по транспорту, как продать, чего не хватает, что сделать. 

У нас есть проект «Поющий турбизнес», и я всегда предлагала оставить участников наших концертов подольше и что-то им показать, раз они приехали в то или иное место. Причем это же не просто поездка, а с каждого участника мы просим подробный отзыв. Но самое главное, что это безусловно раскрытие региона и реклама в профессиональном сообществе. 

НАДЕЖДА: Такие экспертные выезды делаются на платной основе для региона?

ОЛЬГА: От региона требуется размещение, питание и транспорт. Экспертам мы не платили. Мне кажется, что, по-хорошему, лучше взять меньше экспертов, дать им немножко денег за эту, по сути, консалтинговую работу и получить более качественный результат. Тогда мы сможем подобрать тех людей, которые действительно будут полезны региону и знают именно этот рынок.

Если мы берем регион в работу, то мы просим содействие в организации рекламников на обкатку маршрутов (договоренности о нормальных ценах), просим содействие в работе. Не всегда это деньги. Пример: мы приехали в Рязань с экспертно-рекламным туром, когда делали маршрут «Усадебное кольцо». И когда в один из вечеров к нам в кафе пришел министр культуры и туризма Рязанской области Виталий Юрьевич Попов, сыграл на рояле и поговорил с экспертами, это дорогого стоило. Есть вещи, которые не очень затратны для региона, но они важны для туроператора, который начинает обкатывать новый маршрут.

Что еще важно: каждый регион хочет принимать у себя туристов, и никто не хочет отправлять. В этом кроется самая главная причина немобильности нашего туризма. Я объясняю, что это невозможно. Надо озадачиться отправкой хотя бы в соседний регион. Пусть на условиях «ты мне, я тебе». Когда начнется эта работа, начнут всерьез думать о рекламе, о логистике. 

НАДЕЖДА: После утверждения федеральной стратегии развития туризма 2035 многие регионы бросились переписывать свои стратегии развития. Знаете ли Вы примеры, когда руководство какого-то региона очень грамотно подошло к учету мнению турбизнеса при разработке своей стратегии? 

ОЛЬГА: Практически никто не учитывает мнение турбизнеса, а учитывать надо. А там, где в хорошем смысле слова учитывают и регулируют деятельность, там работа движется. А как часто бывает: 5 туроператоров не могут поделить двух туристов. И вот они ругаются на всех подряд, что у них нет работы. Чиновники меняются на своих постах со страшной скоростью, и подстроиться под их меняющуюся политику трудно. Там, где чиновники сидят долго, там лучше.

НАДЕЖДА: А можете привести примеры регионов, где ситуация лучше?

ОЛЬГА: Бурятия, Свердловская область, Калининградская область, Приморский край, Волгоградская область, Псков, Санкт-Петербург. На последнем месте – Москва.

НАДЕЖДА: Москва? Почему она на последнем месте?

ОЛЬГА: Произошло следующее. Когда новое руководство Ростуризма только начало свою работу, то был посыл: исключить туроператоров как таковых, т.е. ни туроператоры, ни агенты рынку больше не нужны. Аргумент был такой: есть тенденция к самостоятельным путешествиям, и турист сам разберется, куда ему ехать и что смотреть; важно создать маркетплейсы. Я им задаю встречный вопрос: «Вы понимаете, к чему Вы призываете? Вы говорите о том, что надо прекратить ходить в ресторан. Надо рассказать людям, где купить картошку, капусту, морковку и дать рецепт блюд. И в магазин за платьем ходить не надо. Надо показать, где продаются ткани и швейные машинки». Мы сами часто готовим на кухне? Часто. Мы стали чаще ходить в рестораны? Да. И организованный, и самостоятельный туризм развиваются параллельно, волнами. Если я куда-то ездил 20 раз, то я могу самостоятельно поехать в 21-й раз. Но если мне любопытно съездить в какую-то, условно, Тьмутаракань, но мне не хочется заморачиваться с организацией путешествия на месте. Мне проще и надежнее обратиться с туроператору. А туроператоров решили вычеркнуть. 

И так действительно было. И это настроение в Москве продолжается и по сей день: мол, в городе есть отели и музеи, а туроператоры особо не нужны. А туроператоры – они тоже разные. Логика такая: «Ну мы же обратились к Coral, Tez, Анексу». А вы лучше сходите в "Вокруг света", в «Магазин путешествий», в «Русь», если Вы хотите какого-то притяжения к городу как к объекту культурного наследия. Конечно, и у Coral, Tez, Анекса есть российские отделы, но для них Россия – это дополнительное направление. Как только откроются границы, они тут же рванут в Турцию, Египет и пр. А эти, местные туроператоры, останутся с Россией.

Опытом делится Мария Якимовская:

Я думаю – это определить, какая целевая аудитория подходит конкретно для этого места.

На одном из моих мест работы мы никак не могли понять, как же жить в межсезонье. Частный клиент к нам не ехал, ибо не было ни SPA, ни бассейна, ни развлекательного центра - одна унылая конюшня, да баня с тиром. Свадьбы осенью-зимой-весной уходили в подполье, и мы начинали, как медведь, «сосать лапу». 

Когда-то давно я любила посещать разные курсы личностного роста, духовные практики. Модно это было. Собиралась группа, выезжала куда-то и медитировала, практиковала и всеми силами верила, что это изменит их жизнь к лучшему. Люди верили, организаторы зарабатывали, площадки радовались :)

После того, как я поведала команде об этом интересном сегменте, мы задумались, как бы делать так, чтобы такие группы (между собой мы называли их "сектами") начали ездить к нам в отель. Площадка для этого подходила идеально. Но надо было как то найти организаторов, убедить их приехать к нам. 

Мы собирались «могучей кучкой» - начальник корпоративного отдела, начальник отдела продаж, маркетолог, я и думу думали, как нам «зайти» в этот сегмент. Близок локоть, да не укусишь.

«Сектанты» - люди странные, мягко говоря, со своими «приколами». Вспомнился один забавный эпизод. Когда мы уже смогли привлечь к нам организаторов, и они начали ездить на просмотры площадок для предполагаемых тренингов, приехал к нам как-то мастер духовных практик. Привели мы его в зал, где предполагалось проведение тренинга. Он попросил оставить его одного, чтобы «прощупать» площадку, а сам сел посередине и начал медитировать. О как)

У меня таких забавных историй на целую книгу наберется. Но возвращаюсь к теме. Мы почти год вели плодотворную работу по интеграции в этот сегмент. Как разведчики, внедрили агента в стан «сектантов». Она писала у себя на страничке и в специальных группах посты на духовные темы и говорила, что медитирует у нас на площадке и это что-то))

Что мы только ни делали: писали и звонили организаторам, учителям, мастерам. Размещали на духовных сайтах информацию, приглашали на просмотры с разрешением пожить. В какой-то момент захотелось бросить все к известной матери, потому что всё продвигалось по крупинкам. Кого мы только ни видели: и йоги, и реально сектанты, и "Гербалайф", и какие-то сложно выговариваемые медитативные группы, а поток никак не запускался. Точечные группы и все.

Недоумевая, я спрашивала организаторов: ну как так - вы ездите в какой-то ретрит-центр на базе бывшего пионерлагеря, убогий, старый. Мы же по сравнению с ним – Мариотт. А цена такая же. Что не так? Да просто время не пришло… 

А потом оно нагрянуло... и разом. Все труды окупились. Помню, перед новым годом, составляя бюджет на будущий год, мы заметили, что на каждый месяц у нас было забронировано по 4-5 групп, на ЦЕЛЫЙ год вперед! Это был прорыв.

Кстати, я не работаю в этом отеле уже долгое время, а поток "сект" до сих пор не иссяк. Как в пословице – медленно запрягаем, но быстро едем. Теперь их из этого отеля не выкурить))

Американское онкологическое общество впервые за последние 8 лет обновило свои рекомендации по питанию и физической активности для тех, кто стремится предотвратить развитие рака.

Сообщается, что онкологи в своих рекомендациях учли новейшие научные достижения и доказательства, полученные с помощью метаанализа исследований в этой области.

«За последние 8 лет мы увидели научный прогресс в этой области, – говорит онколог из Центра раковых заболеваний при Университете штата Огайо Стивен Клинтон. – Теперь нам известно, что по меньшей мере 18 типов рака связаны с ожирением. Также в последние 8 лет мы увидели синергию между раком, заболеваниями сердца, диабетом и другими проблемами со здоровьем, относящимися к ожирению».

Давайте разберем эти рекомендации. Что изменилось, что осталось на своем месте.

Физическая активность

Раньше

Взрослым ⁠требуется по ⁠меньшей мере ⁠150 ⁠минут умеренной или 75 высокоинтенсивной ⁠физической активности в неделю.

Теперь

Взрослым рекомендуется еженедельно уделять занятиям 150–300 ⁠минут (умеренная активность) или посвящать 75–150 минут высокоинтенсивным тренировкам. При этом оптимально стремиться к верхнему порогу (300 или 150 минут соответственно) или даже выходить за него.

Режим питания
Раньше
Рекомендуется выбирать продукты питания и напитки в количестве, которое позволяет достичь и поддерживать здоровый вес.
Ограничить потребление красного мяса и мясопродуктов (подвергшихся технологической обработке).
Съедать по меньшей мере 350–400 г овощей и фруктов в день.
Выбирать цельнозерновые продукты (избегать очищенных зерновых).
Теперь
Паттерна здорового питания стоит придерживаться в любом возрасте. Он включает в себя:

Продукты питания, богатые нутриентами, в количестве, позволяющем достичь и поддерживать здоровый вес.
Разнообразные овощи (разных цветов), богатые клетчаткой бобовые и так далее.
Фрукты разных цветов в целом виде (не соки).
Цельнозерновые продукты.
В этот паттерн не входит (или входит в ограниченном количестве):

Красное мясо и мясопродукты.
Прохладительные сахаросодержащие напитки.
Продукты из очищенного зерна.

Алкоголь

Раньше

Ограничьте потребление алкоголя – не более 1–2 порций в день (для женщин и мужчин соответственно).

Теперь

Лучше всего – полностью избегать алкоголя. Но если вы все же употребляете его, то придерживайтесь рамок: не более 1–2 порций в день (для женщин и мужчин соответственно).

Анализ

По мнению старшего вице-президента Американского онкологического общества Лоры Макарофф, новые рекомендации продолжают отражать подкрепленную научными исследованиями теорию о том, что именно диетические паттерны (и советы по физической активности), а не какие-то конкретные продукты уменьшают риск раковых заболеваний и в целом положительно влияют на здоровье человека.

Нет какого-либо продукта или группы продуктов, которые могли бы привести к значительному уменьшению этого риска. Последние сведения из мира науки поддерживают переход от нутриентоцентричного подхода к более холистическим паттернам режима питания. Люди употребляют в пищу еду, а не отдельные нутриенты, и имеющиеся доказательства указывают на здоровые диетические паттерны, которые ассоциируются с уменьшением риска раковых заболеваний, особенно рака кишечника и рака груди.

Что насчет кофе?

В обновленных рекомендациях Американского онкологического общества, помимо прочего, содержатся обнадеживающие новости для любителей кофе. Кажется, появились доказательства того, что кофе помогает уменьшить риск возникновения некоторых раковых заболеваний (например, рака гортани, базальноклеточной карциномы, злокачественной меланомы), хотя механизм этого до сих пор непонятен. По новым данным Американского онкологического общества, потребление кофе может снизить риск заболевания раком ЖКТ.

В обжаренных зернах кофе найдены сотни биологически активных соединений, включая кофеин, флавоноиды и так далее. Утверждается, что некоторые из них увеличивают расход энергии, регулируют гены, вовлеченные в восстановление ДНК, обладают противовоспалительными свойствами, подавляют метастаз. Кофе также влияет на время кишечного транзита и печеночный метаболизм канцерогенов – эти факторы могут снизить риск некоторых раковых заболеваний пищеварительного тракта.

По-прежнему важна температура потребляемого напитка. В обновленных рекомендациях приводятся данные из публикации Международного агентства онкологических исследований (2016) о том, что слишком горячие (65 °C и выше) напитки повышают риск развития рака пищевода. Стоит отметить, что связь между температурой напитка и раком пока что не полностью изучена, но недавние метаанализы подтверждают ее наличие. Поэтому Американское онкологическое общество рекомендует пить чай или кофе умеренной температуры.