РБК провел исследование, сколько платят в казну крупнейшие компании России. И выяснил, что при снижении общей налоговой нагрузки на экономику в 2016 году для топ-50 российских налогоплательщиков она выросла с 12,4 до 12,9%.

Главный вывод исследования — налоговая нагрузка на лидеров российской экономики за 2016 год серьезно увеличилась. По сравнению с 2015 годом она составила 12,9%, увеличившись на 0,5 процентного пункта. Это очень серьезный рост, если принять во внимание, что значение налоговой нагрузки для всей экономики, рассчитываемое ФНС, снизилось на 0,1 п.п. — с 9,7% в 2015 году до 9,6% в 2016-м. Выходит, что снижается фискальное давление на средние и малые предприятия: либо государство целенаправленно ослабляет его, либо оно просто не в состоянии собрать с массового сегмента экономики больше платежей в условиях кризиса (моя личная версия – малый и средний бизнес тихо мрут…).



Хорошо это или плохо для экономики — вопрос спорный, но очевидно, что пока проблема наполнения бюджета все больше решается за счет крупных налогоплательщиков, в первую очередь нефтяников.​

Нефтегазовый локомотив

Еще один вывод исследования, достаточно очевидный для российской экономики, подтверждает сохранение высокой степени доминирования нефтегазового сектора в налоговых сборах.

Пятьдесят крупнейших российских налогоплательщиков платят 47% всего объема корпоративных налогов в России. Десять крупнейших налогоплательщиков, из которых семь представляют сектор нефтегазодобычи, перечисляют в казну 37,8% всех корпоративных налогов. Три крупнейших налогоплательщика — 27,2%, а одна «Роснефть» — 12%. Это минимум, который нужно знать о концентрации капитала в России, нефтегазовой составляющей в государственных доходах и практически незаметной роли малого и среднего бизнеса, при том что во многих развитых странах он является основным плательщиком налогов.

Больше всего налогов в 2016 году — 1,362 трлн руб. — заплатила «Роснефть», вторым с 1,168 трлн руб. идет «Газпром», за ними с серьезным отставанием и суммой 564 млрд руб. — ЛУКОЙЛ.

«Роснефть» удерживает первое место среди налогоплательщиков уже четыре года: она впервые обошла «Газпром» в 2013 году с показателем 1,105 трлн руб. против 950 млрд руб. у газовой монополии. Это удалось за счет впечатляющего скачка: «Роснефть» тогда увеличила налоговые отчисления почти на 350 млрд руб. — как раз в марте 2013 года она приобрела 100% ТНК-BP, что позволило ей стать крупнейшей публичной нефтегазовой компанией в мире.

Но в 2016 году разрыв в налоговых платежах между двумя лидерами сократился — с 248 млрд до 194 млрд руб.

Высокая степень концентрации капитала, заинтересованность в создании вертикально интегрированных производств с полным циклом переработки, а также бюджетная политика государства, при которой налоговая нагрузка на углеводородный сектор является одной из самых высоких в мире, предопределили доминирование нефтегазовых компаний в топ-10. Состязаться в объеме налоговых платежей с нефтегазодобычей по силам только традиционным отечественным монополиям в лице Сбербанка, РЖД и «Росатома».

Кто, если не нефтегаз?

В топ-50 крупнейших налогоплательщиков верхние строчки оккупировали нефтяники и газовики. Но, зная изменчивость конъюнктуры, интересно посмотреть, кто подставит плечо в случае возможного падения цен на углеводороды.

Вторым по объему собираемых налогов стал финансовый сектор, крупнейшие представители которого заплатили в бюджет в 2016 году 330,7 млрд руб. Здесь учитывались результаты не только банков, но и небанковских организаций, в частности страховых компаний. Но основным донором являются все-таки банки, среди которых Сбербанк является крупнейшим «неуглеводородным» участником топ-10 с суммой налогов 245,4 млрд руб.

Доля Сбербанка в уплаченных налогах финансового сектора, рассчитываемых ФНС, составляет 38,5%. Это заметно выше его доли в активах финансового сектора — 30%, по данным ЦБ на начало 2016 года (более свежих регулятор не публиковал). И это подтверждает правило, что госкомпаниям приходится больше платить не только дивидендов.

Статистика ФНС по начислению и поступлению налогов и сборов в консолидированный бюджет (форма 1-НОМ) за 2016 год тоже отдает твердое второе место финансовому сектору, который заплатил 636,8 млрд руб. за вычетом НДФЛ и социальных взносов. Для сравнения: не представленные в рейтинге производители и дистрибьюторы табачных изделий заплатили 576,5 млрд руб.

Сектор металлов и горной добычи стал третьим: в топ-50 попали десять его представителей, которые перечислили в прошлом году 279,7 млрд руб. налогов. Крупнейший в этой группе налогоплательщиков — «Норникель» — обогатил бюджет на 66,5 млрд руб. налогов.

Четвертым сектором по объему налоговых платежей оказался транспорт (254,4 млрд руб.), главным образом благодаря РЖД и «Транснефти». Еще один транспортный участник рейтинга, «Аэрофлот», может похвастаться только тем, что стал едва ли не единственным авиаперевозчиком, который обеспечил положительный баланс налоговых платежей. В целом же, как следует из данных ФНС, налоговая нагрузка на авиакомпании в прошлом году была отрицательной — результат убыточности отрасли. Иными словами, компании больше получали налоговых возмещений, чем платили в бюджет.

Высокотехнологичные секторы связи, химии и машиностроения заняли скромные места, что довольно точно характеризует «сырьевой» уклон российской экономики. Интересно, что «Ростех», который собрал лучшие активы российской машиностроительной промышленности и ОПК, смог занять по налоговым отчислениям только 13-е место.

Самой скромной по величине уплаченных налогов оказалась сфера торговли (34,7 млрд руб.), представленная всего тремя компаниями («Магнит», X5 и «Лента»). Здесь сыграла свою роль особенность отрасли, в которой многие компании являются «дочками» нерезидентов — их российские показатели просто не выделяются в составе консолидированной отчетности глобальной группы. По этой причине в рейтинг не вошли такие крупные представители ретейла, как «Метро Кэш энд Керри», или дилерские подразделения автопроизводителей — «Тойота Мотор», «Фольксваген Груп Рус», «Мерседес Груп Рус».

Полностью можно прочестить здесь!

Минздрав отчитался о снижении числа выписанных россиянам больничных. Количество выданных органами здравоохранения за год больничных листов сократилось с 19,65 млн в 2015 году до 19,53 млн в 2016 году, заявили в Минздраве. Снижение объяснили вакцинацией, диспансеризацией и популярностью ЗОЖ.

В России наблюдается тенденция к снижению количества выданных больничных листов, хотя по этому показателю судить о здоровье нации нельзя, рассказали в Минздраве.



«За последние несколько лет действительно прослеживается тенденция к снижению оформления больничных листов», — цитирует ТАСС сообщение пресс-службы министерства. По данным ведомства, в 2016 году было выдано 19,53 млн листов нетрудоспособности, в то время как за весь 2015 год россияне взяли 19,65 млн больничных. В Минздраве этот тренд объяснили активной вакцинацией, диспансеризациями и программами по формированию здорового образа жизни россиян.

Чаще всего жители России болеют заболеваниями органов дыхания — ОРВИ, пневмония, грипп — на них приходится более 40% всех больничных.

Ранее министерство рассказало о самых «болеющих» регионах страны. Первое место заняла Ярославская область — там на 100 работников за 2016 год было выдано 63,6 больничного листа. На втором месте оказалась Московская область, где 100 работающим гражданам выдали 60,6 листа нетрудоспособности. В Тверской области этот показатель чуть ниже  — 60,1.

Реже всего брали больничные в Чечне — 15,4 больничного, в Ненецком автономном округе — 26,6, а также в Дагестане — 27,4 и Татарстане — 29,1 на каждые сто работающих.

Всего по России на 100 работающих органы здравоохранения выдали 43,3 больничного, что на 0,3 меньше, чем в 2015 году.

Член общественного совета при Минздраве Василий Власов пояснил тогда, что на количество больничных листов в конкретном регионе влияют разные факторы, среди которых «хорошая доступность медицинской помощи», ведь в областях, где трудно добраться до врача, жители «не получают больничный».

Источник!

Вопросы гос. регулирования туристической отрасли стоят сейчас так остро, как никогда прежде. Инициативы чиновников и общественников на федеральном уровне идут одна за одной... Но проблем становится только больше. Поэтому я периодически поглядываю на смежные сферы и стараюсь найти там некие параллели, взгляд на которые позволяет лучше понимать то, что происходит у нас в сфере туризма и курортного дела.

Сегодня слово медикам!



Как врачи могут контролировать друг друга, зачем им нужна страховка, в чем отличие нашей медицины от европейской, Сергей Дорофеев, председатель Новосибирской областной ассоциации врачей,  рассказал корреспонденту РИА Новости Марии Кормильцевой.

- Сергей Борисович, нужно ли, по вашему мнению, расширять самоуправление в медицинской сфере?

- Я считаю, что судить, правильно или неправильно что-то сделал врач, могут не чиновники, не контролирующие органы, а только те врачи, которые тоже этим занимаются. Профессия врача специфична, она не может быть строго регламентирована. Если бы это было возможно, то мы давно побороли бы все болезни. Но, к сожалению, мы много чего не знаем, до конца не изучены патогенетические, этиологические механизмы заболеваний. Кроме того, каждый человек индивидуален, и врач не может слепо следовать определенному алгоритму лечения.

Следовательно, это такая индивидуальная, если хотите, штучная работа. Неслучайно наши великие предки писали трактаты, которые так и назывались "Искусство врачевания". Как любому художнику, врачу нужна определенная свобода. Не безудержная, но ограниченная лишь контролем со стороны коллег, начиная с самых первых ступеней врачебной деятельности.

Например, врачи должны сами определять или, по крайней мере, принимать участие в определении того, какие предметы и в каком объеме нужно изучать будущим выпускникам медицинского вуза, давать рекомендации, как производить профессиональный отбор в свои ряды.

Многие вопросы, которые сейчас находятся в компетенции государства, на наш взгляд, давно нужно было передать врачам. Например, сертификацию медиков. Повышение квалификации тоже, считаю, должно контролироваться коллегами.

Специфика нашей профессии - учиться надо не просто постоянно, а ежедневно. А раз так, должна быть определенная система контроля за тем, что врач на самом деле ежедневно учится, читает журналы, участвует в симпозиумах, конференциях, ходит на заседания научного общества. И это можно сделать только внутри корпоративного общества.

- Считаете ли вы необходимым введение обязательного членства врачей во врачебных ассоциациях и палатах?

- Необходимость корпоративной ответственности за каждого, кто носит звание врача, во многих странах решена очень просто с помощью обязательного членства врача в корпоративном сообществе. Разрешение на работу дает именно оно. Можно закончить медицинский вуз, можно иметь диплом, но тебе не разрешат работать.

А что значит состоять? Значит, ты подписываешь соглашение с ассоциацией и обязуешься выполнять определенный кодекс чести. И если ты его не выполняешь, тебя исключают, и ты автоматически лишаешься места работы, потому что ассоциация несет за тебя ответственность.

Если ты неправильно что-то делаешь, с тебя будут спрашивать не только и не столько контролирующие органы, а сами врачи: ты что же нас позоришь, почему ты в нестиранном халате, в не наглаженном колпаке, как олух царя небесного? Почему пишешь так, что ни один шифровальщик в Пентагоне не сможет разобрать?

Вот мы сейчас совместно с медуниверситетом работаем над Кодексом врачебной этики Новосибирской области. Будем предлагать подписать его всем членам ассоциации. Пока это будет добровольное мероприятие, но мы намерены исключать из ассоциации тех, кто подпишет, но не будет соблюдать.

Такие врачебные сообщества по-разному называются. В Болгарии есть Лекарский союз, в Германии - Врачебная палата, в США - Ассоциация врачей. Практически в каждой стране такое объединение есть. Оно является саморегулируемой общественной организацией, но по закону наделенной государством определенными полномочиями.

- Как с этим обстоит в России?

- Наше государство никак не хочет отдать нам эти полномочия. Оно, в лице Министерства здравоохранения РФ, думает, что только они, государственные органы, заботятся о народе. А врач, который с этим народом работает, якобы даже не понимает, как нужно лечить больного или как нужно наладить обеспечение таблетками.

Ну, наверное, мы-то точно лучше чиновников знаем, что нужно делать в конкретном нашем городе, поселке, в нашей области, чтобы было, как мы говорим, где, кому и чем лечить. Вот это квинтэссенция работы ассоциации врачей, которая существует 17 лет в Новосибирской области. Когда меня спрашивают, за что же вы боретесь, отвечаю, мы не боремся, мы просто работаем над этими тремя вопросами - где, кому и чем лечить.

Мы давно поняли, что общественная работа когда-нибудь упирается в бюрократическое нежелание поделиться властью. Если законом определено что-то, за что должны отвечать органы управления, то органы управления не хотят делиться. Они эффективно этим не пользуются и нам не дают этим вопросом заниматься.

Хотя как раз в Новосибирской области мы прошли дальше, чем в подавляющем большинстве регионов. В Сибири, пожалуй, такой ассоциации, как у нас, просто нет. В нашей состоят более шести тысяч врачей, у нас есть небольшие, но определенные полномочия. Областное министерство здравоохранения уже давно немножко с нами поделилось.

- Это закреплено на законодательном уровне?

- У нас есть постановление губернатора по этому вопросу. В частности, мы фактически ведем всю аттестационную работу врачей в регионе. Формально не можем ее проводить самостоятельно до конца, и на последнем этапе подключается министерство здравоохранения Новосибирской области. Удостоверение у нас, и это не противоречит законодательству, выдается под грифом и министерства, и ассоциации врачей и подписывается министром.

Но это, пожалуй, все, чего удалось добиться за 17 лет, если говорить о работе, доведенной до конца. Не могу сказать, что нас совсем все устраивает, мы сейчас усовершенствуем, чтобы эта аттестация врачей была, в том числе, сопряжена с требованием по повышению квалификации.

- Уровень профессионализма врача, наверное, видней коллеге?

- Конечно, никто ведь кроме нас самих не знает, кто среди нас на самом деле хороший врач и к кому мы пойдем лечиться сами. Аттестационные листы, докторские, кандидатские диссертации - это еще не обязательно стопроцентная корреляция с квалификацией. Да, можно быть хорошим ученым и написать докторскую диссертацию, но замечательным врачом при этом можно не стать. Это ученый, но не врач.

Поэтому логично, что присвоением категорий должны заниматься коллеги. Мы стараемся эту работу проводить не по принципу, что человек дожил до высшей категории, проработав десять лет, а стал врачом высшей категории. Сейчас мы имеем возможность присваивать досрочно высшую категорию.

- Как врачебные ассоциации могут участвовать в разработке стандартов оказания медпомощи? Могут ли они контролировать их выполнение или Минздрав будет лучше выполнять эту функцию?

- По существующему законодательству только Минздрав может издавать стандарты лечения. Мы можем для себя писать, но прокуратура будет проверять по министерскому стандарту. И мы потом должны будем доказывать, почему мы лечим не так, или, например, стандарт лечения ОРЗ в Новосибирской области может быть изменен в силу наших климатических условий. Убежден, такие стандарты должно писать именно врачебное сообщество. И каждое на своей территории. Наверное, они должны быть концептуально похожими по всей стране, но на территории ведь могут быть свои особенности.

- Давайте поговорим о врачебных ошибках. Нужно ли вводить обязательное страхование медицинской деятельности?

- Понятие "врачебная ошибка" - литературное, законодательно не определенное. Никто не застрахован от ошибок. Любая отрасль. Да, иногда наши ошибки бывают непоправимыми, но это ж надо понимать, что только наши ошибки бывают непоправимыми. Судебные решения можно пересмотреть, педагогические ошибки можно исправить. Наши - невозможно. А коли такие ошибки бывают, и не зависящие иногда от врача, он должен быть застрахован.

У нас страхуют автодорожку - всех и обязательно - от случайных столкновений, а вот от случайных столкновений врача с проблемой не страхуют. Не страхуют врача, работающего в травмпункте, когда к нему привозят пьяных дебоширов, бандитов. Не страхуют от того,  что врач может внезапно заболеть от, согласитесь, более частого контакта на работе с каким-то патогенным фактором.

Или от огромного психоэмоционального перенапряжения при внезапном осложнении операции. Ну, что-то там стряслось в этом организме, который сейчас лежит на операционном столе. Иногда у хирурга счет идет на секунды, нет времени на обдумывание и проведение обследования.

У нас был случай. На конкурсе "Врач года" мы вручали знак отличия за действия в экстремальной ситуации хирургу центральной районной больницы. Он пальцем заткнул дырку в сердце. Это вразрез всем канонам, так нельзя делать. Но ему думать некогда было. Это было поздно ночью в больнице, которая находится в 500 километрах от Новосибирска.

Он спас этого человека. А если бы не спас? Ошибка это или геройский поступок? Победителя не судят, а если не победил, то все готовы надругаться над тобой. Но это же неправильно, негуманно по отношению к врачу, ко всему врачебному сословию.

- Что лучше: персональная ответственность врача или гражданская ответственность организации, в которой работает допустивший ошибку врач?

- В большинстве стран врач несет персональную ответственность, хотя это не исключает исков к лечебным учреждениям, равно как и у нас. У нас просто к врачу реже, потому что к лечебному учреждению проще. Но это и не должно противопоставляться. Иск должен быть и к врачу, и к лечебному учреждению, законом не должны противопоставляться две эти возможности.

Во всем мире большинство тяготеет к самостоятельной ответственности врача, но как только появляется такая дефиниция в законе и такая судебная практика, следовательно, у врачей появляется необходимость страховки профессиональных рисков. Тогда гонорар врача должен быть гораздо больше, чем сейчас.

Страховать нужно. Но только нужно, чтобы эти процессы - повышение зарплаты врачей, и повышение их ответственности - были параллельными. Пока идет только повышение ответственности, поэтому врачи бегут из профессии.

- Врачебное сообщество что-нибудь делает для того, чтобы переломить ситуацию?

- Сейчас мы создаем с Леонидом Михаловичем Рошалем Национальную медицинскую палату. Де-юре она уже зарегистрирована. Ассоциация врачей Новосибирской области выступила одним из учредителей палаты, мы будем убеждать всех коллег в Сибирском федеральном округе вступить в нее. И создать Сибирскую врачебную палату.

Мы-то можем что угодно насоздавать, как угодно назваться. Но пока не будет в федеральном законодательстве возможности передачи полномочий таким организациям, то мы так и останемся общественной организацией, которая будет хотеть что-то сделать, но не иметь возможности.

Мы уже это пережили, было время, когда мы говорили, нас просто никто не слушал. Потом мы говорили, нас слушали, но ничего не делали. Мы продолжали говорить, к нам стали прислушиваться. Мы продолжали ругаться, мягко говоря, с властью нам стали предлагать совместную работу.

Но наверное нельзя всю жизнь положить на алтарь, чтобы доказать очевидные вещи. Общество, в том числе и власть, должны это понимать. Либо пенять на себя.

- Какая будет польза обществу от создания врачебных сообществ?

- Сейчас в здравоохранении ситуация тихого бунта, я б так сказал. Врачи уже просто не могут так дальше работать. Они не хотят и уходят из профессии.

Посмотрите, ежегодно наш медицинский университет выпускает порядка 700 врачей, а в здравоохранение приходят человек 200-300.

У нас 90% врачей женщины, в любой другой стране соотношение почти до наоборот 60-70% мужчин и 30-40% женщин. Врач не мужская профессия в России, наверное, потому что нельзя врачу содержать семью. А женскому организму сложней переносить нагрузки, которые есть в нашей системе - и физические, и психоэмоциональные. Никто эту особенность не хочет даже видеть.

Мы четыре года реализуем нацпроект "Здоровье". Одним из основных направлений было укомплектование участковой службы врачами общей практики. Установили федеральную надбавку: 10 тысяч рублей врачам, 5 тысяч - медсестрам. Врачи сначала туда пошли, и у нас по области укомплектованность процентов с 60 поднялась до 80. И все. Более того, последние два года оттуда идет отток специалистов.

Среди вообще всех работающих врачей в Новосибирской области не хватает каждого третьего врача по нормативам 1976 года. Причем среди тех, кто работает, около 30% - пенсионеры. Без них укомплектованность будет где-то 45%. Молодых специалистов, у которых стаж работы не более трех лет, среди всех врачей всего 7%. А если сложить пенсионеров и лиц предпенсионного возраста, то энергичных и работоспособных остается процентов 30. Это те, кто адекватно может воспринимать все новшества, стремиться к чему-то, самоутверждаться.

Мы о чем говорим? Можно придумать какие угодно программы и проекты, золотом обсыпать, и даже зарплату установить огромную толку то? Государство это понять не может.

Это повсеместно, у нас в Новосибирской области еще далеко не самая плохая ситуация. Просто, наверно, потому что есть ассоциация врачей, и мы эти вопросы поднимаем каждый год на конференции. К чести нашего бывшего губернатора Виктора Александровича Толоконского (сейчас он полпред президента РФ по Сибирскому федеральному округу) он был на каждой нашей конференции. И мы ему честно говорим о проблемах, которые есть внутри нашего сообщества. Толоконский принимал определенные решения, и,  наверное, поэтому у нас не такая плохая ситуация.

Есть регионы, где до половины врачей не хватает. Если смотреть с пенсионерами то там вообще катастрофа. Вот для чего, собственно говоря, надо врачебное самоуправление.

- Чем сейчас занимается ассоциация врачей Новосибирской области?

- Мы издаем свою газету и свой сайт, где рассказываем о хороших врачах, новинках медицины, которые появляются в регионе. Отвечаем на вопросы врачей, у нас есть юридическая служба. Восьмой раз сейчас проводим конкурс "Врач года", где пытаемся показать, что у нас есть хорошие врачи равняйтесь на них.

Мы работаем с нашими коллегами за рубежом и при необходимости стажировки для профессионального роста охотно помогаем и практически организуем. В Германию уже много лет ездят наши коллеги. Врачебная палата Германии полностью оплачивает им пребывание там, только доехать надо, и язык нужен. С Болгарией мы договорились такую работу проводить.

- Много новосибирских врачей уже съездило в Германию на стажировку?

- Мы не собираемся делать из себя экскурсионное бюро. Организуем, когда к нам сам врач обращается, и мы видим, что это не просто желание, он на самом деле стал здесь хорошим врачом, уже всего здесь добился, ему нужно выходить на международный уровень или понять, соответствует ли он ему.

Кстати, победителя конкурса "Врач года" мы обязательно отправляем за рубеж, всех остальных по желанию. К примеру, победителем первого конкурса был заведующий травматологического отделения  больницы скорой помощи №2 Юрий Иванович Дремов. Он приехал в Германию, провел там операцию. Ему говорят: зачем ты к нам приехал? посмотреть, что мы делаем? Мы сами с удовольствием посмотрели, как ты работаешь, молодец. На этом его учеба закончилась в том смысле, что он сам понял, что он работает на том же самом уровне. Он поучаствовал и в других операциях, но поездка больше была ознакомительная с системой здравоохранения, не только Германии. Успел еще несколько стран объехать.

Два года назад победила заведующая городским диабетологическим центром Ольга Сазонова. У нее завязались очень хорошие, продуктивные контакты с Европой по программам ВОЗ по диабету. Она просто на другой уровень вышла, хотя профессионально ничего нового не увидела.

Это же очень важно понимать, что мы тут живем и работаем так же, как весь мир. Да, есть другие условия работы, вот к этим условиям надо стремиться. Съездишь, глазками посмотришь, как это технологически обустроено, и хочется уже подтягиваться к этому уровню. Если профессионально мы все делаем правильно, то технологически не всегда. Не столько комфорта в кабинете, иное сопровождение врачебной работы. Там - быстрое и удобное. Этому стоит учиться. Мы несколько раз организовывали выезды туда руководителей, чтобы посмотрели и то же самое создавали для наших врачей.

Источник!

РЕКРЕАЦИЯ РАСПАДА
Как Россия распорядилась советским санаторным наследием

Рожденная в СССР санаторно‑курортная отрасль долгое время была основным инструментом профилак­тики и оздоровления трудящихся, а значит – укрепления промышленного потенциала страны. Тогда же, в советские времена, санатории органично встроились в систему медицинской помощи – занялись реаби­литацией и плановым лечением пациентов стационаров и поликлиник. В 90‑е некогда единая и эффек­тивная структура развалилась: здравницы, борясь за выживание, принялись играть без правил, сконцен­трировавшись на реализации коммерческих услуг. Почти не взаимодействующие с клиническим звеном и разрывающиеся между медициной и туризмом, государственные, ведомственные, корпоративные и частные санатории образовали незрелый, фрагментированный, но все же рынок. Vademecum посчитал важным проследить историю отрасли – от начала прошлого века до наших дней.



 ДВОРЦОВЫЙ ОБОРОТ

«Курорт – это такое место, где сама природа ле­чит. В старое время курорты служили местом ве­селого времяпрепровождения богатой буржуазии и верхних слоев бюрократии. Владимир Ильич из мест разгула и разврата превратил курорты в места лечения. Придал курортам характер ремонтных мастерских здоровья трудящихся», – пояснял на страницах «Огонька» в 1927 году первый наркомздрав РСФСР Николай Семашко. После революции санаторно‑курортное лечение приобретает новое содержание, определившее развитие отрасли до самых 90‑х: восстановление сил и здоровья трудящихся (рабочих и крестьян), чтобы они продолжали активно работать на благо страны. Отдых и оздоровление были обречены стать массовыми.

В начале XX века в стране существовало при­мерно 35 курортов – лечебных местностей с выведенными на поверхность минеральными водами, грязями, прекрасным климатом, куда приезжали лечиться народившаяся буржуазия и состоятельные помещики, которым не удава­лось вырваться в европейские Баден‑Баден или Карловы Вары. Открытые в России санатории предназначались главным образом для лечения детей и больных туберкулезом; предприятия эти существовали на частные средства или пожертвования. О массовом оздоровлении не было и речи – число санаторных учреждений пациентского трафика не предполагало. В Кры­му, например, в 1913‑м функционировали всего 12 санаториев и пансионатов общей мощностью 305 мест.

Положение о социальном обеспечении тру­дящихся, принятое Совнаркомом в октябре 1918 года, впервые утвердило санаторно‑курорт­ное лечение как вид врачебной помощи. Курорты стали собственностью государства и охранными зонами, а все их «земли, парки, степные и водные пространства» перешли из ведения Народного ко­миссариата земледелия к Народному комиссари­ату здравоохранения. К 1919 году статус курортов общегосударственного значения получили Старая Русса, Липецк, Сергиевские минеральные воды, Эльтон и Кашин. Через год курортами счита­лись уже 20 местностей, в том числе Кавказские Минеральные Воды, Одесские лиманы, курорты Сибири и Черноморского побережья.

Для организации санаториев на этих территори­ях надлежало освободить все пригодные здания. «Прекрасные дачи и особняки, которыми поль­зовались раньше крупные помещики и капита­листы, дворцы бывших царей и великих князей должны быть использованы под санатории и здравницы рабочих и крестьян», – говорилось в декрете «Об использовании Крыма для лече­ния трудящихся» от декабря 1920 года. Доку­мент предписывал открытие новых санаториев на полуострове в рекордные сроки: уже в январе 1921 года – 5 тысяч новых коек, весной – уже 25 тысяч. В 1929 году все курорты СССР – обще­государственные и местные (с санаториями Нар­комздрава, страховых касс и ведомств) – приняли больше 300 тысяч человек.

Концепция всеобщего санаторно‑курортного лечения трудящихся требовала беспрецедентно­го наращивания коечного фонда, в годы первой пятилетки в рекреационных зонах развернулось масштабное строительство. С 1933‑го по 1937 год общий объем капиталовложений (включая ведомственные средства) в развитие санатор­но‑курортного дела превысил 600 млн рублей. По данным статистического сборника «Народное хозяйство СССР за 70 лет», к 1939 году в стране действовало почти 2 200 санаториев, пансионатов с лечением и санаториев‑профилакториев общей мощностью 255 тысяч коек.

В Великую Отечественную войну многие сана­тории, не попавшие под оккупацию и бомбежку, стали тыловыми госпиталями, занялись реаби­литацией раненых. После войны санаторно‑ку­рортный комплекс быстро восстанавливался, курортная география расширялась, в том числе за счет новых объектов в Сибири и на Дальнем Востоке. В 1950 году количество профильных учреждений превысило довоенный уровень. Тогда были построены похожие на дворцы санатории в Сочи – «Мацестинская долина», «Русь», Сана­торий им. Ф.Э. Дзержинского. Правда, все эти «аркады, колоннады и башни» слишком дорого обходились государству. «При строительстве санаториев, особенно в южных районах, широкое распространение получил дворцово‑показной стиль, совершенно не свойственный назначению и содержанию санаторных зданий», – объявили ЦК КПСС и Совет министров СССР в 1955 году. В Сочи стоимость строительства санатория могла достигать 200 тысяч рублей на одно новое кой­ко‑место. «Крупные излишества в архитектурном оформлении, отделке и оборудовании здания» санатория «Родина» Минлеспрома в крымском Мисхоре, отмечали советские аудиторы, увеличи­ли смету строительства на 6 млн рублей. К слову, этот санаторий до сих пор благополучно функци­онирует в формате ГУП.

В то же время советской власти показалось, что нерадивых управленцев и строителей в санатор­но‑курортной отрасли стало слишком много. Санатории и дома отдыха «расхватали» мини­стерства, ведомства и предприятия. В Крыму санатории находились в ведении 64 организаций, на Рижском взморье – 49. «Управленческий ап­парат курортно‑санаторных организаций крайне громоздок, – говорилось в постановлении Сов­мина «Об улучшении работы санаториев и домов отдыха» от марта 1956 года. – Распыленность санаториев между многими министерствами и ве­домствами не позволяет провести необходимую специализацию санаториев по видам заболеваний и приводит к неправильному их использованию». Для наведения порядка было решено передать управление ведомственными санаториями мини­стерствам здравоохранения союзных республик.


ПРОФСОЮЗ НЕРУШИМЫЙ

В 1960 году власть над индустрией курортного оз­доровления трудящихся практически полностью перешла в руки профсоюзов: они получили в свое ведение большую часть санаториев, а кроме того, домов отдыха и пансионатов. Тем не менее Госплану СССР предписывалось закладывать в бюджет финансирование расходов по обслужи­ванию этих объектов. Профкомы разного уровня распределяли часть путевок бесплатно, часть – за 30% стоимости.

С конца 60‑х по распоряжению Совмина СССР начала развиваться сеть здравниц для обслу­живания работников промпредприятий – про­филакториев. К 1970 году государственные и кооперативные организации ввели в действие больше 42 тысяч новых коек, а до 1985‑го – еще 215 тысяч. Большая часть санаторных мощностей приходилась на РСФСР. Ведомства, промышлен­ные предприятия, колхозы и совхозы, по согла­сованию с Центральным советом по управлению курортами профсоюзов, участвовали в развитии здравниц в качестве застройщиков, дольщи­ков, за что им тоже выделялись путевки. Всего на строительство, благоустройство и оснащение курортных объектов в 1976–1980 годах было из­расходовано около 1 млрд рублей.




В 70‑е на санатории была возложена новая функция – долечивание. В качестве экспери­мента с 1967 года несколько московских НИИ и кафедр мединститутов получали санаторные места для своих пациентов, перенесших острые заболевания, например, инфаркт миокарда. Условия в здравницах прекрасно подходили для проведения завершающего этапа реабилитации. В итоге в 1978 году больницам за счет средств соцстрахования выделили 15 тысяч путевок для долечивания «инфарктников». Первые 30 таких специализированных коек появились в Санато­рии им. В.П. Чкалова в Самаре. Здравница эта, кстати, работает и сегодня как ОАО и по‑прежне­му занимается кардиореабилитацией. С 1981 года больницы ежегодно получали уже 50 тысяч таких 24‑дневных путевок на санаторное долечивание.

В конце 80‑х в список показаний к реабилитации вошли «оперативное лечение некоторых заболе­ваний сердца, сосудов и органов пищеварения». В 1988‑1989 годах было предусмотрено 7 тысяч путевок для долечивания больных, перенесших операции по поводу язвенной болезни желудка, двенадцатиперстной кишки и удаления желч­ного пузыря, а начиная с 1990‑го – по 10 тысяч направлений ежегодно.

В 90‑е, по данным сборника «Народное хозяйство за 70 лет», в стране действовали 5 853 санатория, предоставлявших услуги отдыха‑оздоровления, профилактики профзаболеваний и долечивания. После распада СССР почти 2,5 тысячи объектов отошли бывшим союзным республикам, а теперь независимым государствам. России досталось больше половины санаторно‑курортного ком­плекса СССР. Как новая страна распорядилась этим наследством?

Развитие санаторно‑курортного комплекса перестало волновать государство, финанси­рование снизилось. Прямые продажи путевок из‑за обнищания населения оказались невозмож­ны, а опустевшие санатории потенциальным ин­весторам – первым российским капиталистам – были неинтересны. Индустрию, по большому счету, сохранили дальновидные энтузиасты – со­трудники санаториев, решившиеся приватизиро­вать разрушающиеся курортные объекты. На­верное, поэтому сейчас среди санаториев самый распространенный юридический статус – акцио­нерное общество. Часть санаторных предприятий осталась на балансе ведомств и Росимущества, департаментов на местах, часть – перешла к но­вым владельцам промпредприятий как довесок к профильным активам.

Однако основным наследником санаторно‑ку­рортной индустрии оказалась организованная в 1990 году Федерация независимых профсою­зов России (ФНПР), получившая большинство оздоровительных мощностей ВЦСПС. Что это было за имущество, в самой ФНПР не говорят. По данным РБК, федерации тогда досталось 678 объектов, аналитики Института сравнитель­ных исследований трудовых отношений и Уни­верситета Уорика оценили их общую стоимость в 2,9 млрд рублей (в ценах на 1 января 1992 года). Часть санаторно‑курортного комплекса профсо­юзов – предположительно 68% – перешла под контроль региональных профобъединений. Неко­торые объекты, оказавшиеся у ФНПР, были сразу приватизированы. В частные руки тогда попал, например, санаторий «Русь» в Сочи, правда, через 10 лет по решению суда актив вернулся в феде­ральную собственность, на баланс Управделами Президента РФ.

Кризис 1998 года вызвал всплеск спроса на вну­тренний туризм, и спустя какое‑то время сана­торным направлением, особенно в привлека­тельных приморских зонах, стали интересоваться частные инвесторы. Волнением капитала не пре­минули воспользоваться профсоюзы. В начале 2000‑х пансионат «Приморье» в Геленджике был передан московской УК «Гостиничные техно­логии», подконтрольной компании «Финансо­вые системы», которую СМИ считают близкой к руководителю Минпромторга Денису Манту­рову. Профсоюзы продали санаторий «Красная Талка» в том же Геленджике, ряд предприятий в курортной Белокурихе (подробнее – в материа­ле «Кремниевая с доливом»). По разным оценкам, на сегодняшний день ФНПР освобо­дилась чуть ли не от половины своих санатор­ных активов. Сейчас, как свидетельствует сайт туроператора «Профкурорт», в распоряжении ФНПР остались 374 санатория. Тематический запрос Vademecum в ФНПР проигнорировали. Президент Национальной курортной ассоциации Александр Разумов, впрочем, не сомневается, что ФНПР по‑прежнему остается самым крупным игроком санаторного рынка с миллиардными оборотами.

В «нулевые» начали развиваться первые сана­торно‑курортные предприятия, не зависящие от профсоюзов, ведомств и крупных промышлен­ных компаний. В 2005 году построил собствен­ный санаторий Джонсон Хагажеев, за несколь­ко лет до этого покинувший пост гендиректора «Норильского никеля». Генерировать выручку в более чем 1,2 млрд рублей санаторию помогает собственный аквапарк. Чуть позже курортным активом обзавелся предприниматель Игорь Кеса­ев: осенью 2006 года его фонд «Монолит» купил на аукционе Росимущества сочинский Санаторий им. М.В. Фрунзе.

В середине 2000‑х в индустрию пришли ино­странцы, например, компания AFI Development израильского миллиардера Льва Леваева вло­жилась в санаторий Plaza SPA Hotels в Кисло­водске. «До прихода инвесторов здания старых здравниц стояли законсервированные, затем капитально перестраивались, на территории появлялись новые корпуса, переходы, – расска­зывает Марина Азарова, генеральный директор Plaza SPA Hotels. – В декабре 2005 года открылся наш первый санаторий – в Кисловодске, летом 2012 года – второй, в Железноводске». Несмотря на название, утверждает Муртазов, основная деятельность Plaza SPA Hotels – санаторно‑ку­рортное лечение. Кстати, один из корпусов в Кисловодске AFI Development купила у ФНПР, а Plaza SPA в Железноводске не что иное, как принадлежавший ранее профсоюзам Санаторий им. М.И. Калинина.

Финансовый кризис 2008 года несколько затор­мозил инвестиционную активность, но это было затишье перед новой волной приобретений. От профсоюзов и частников старались не отста­вать состоятельные или влиятельные ведомства: в 2010‑м году, например, Управление делами Пре­зидента РФ (УПД) получило от Росимущества Санаторий им. Г.К. Орджоникидзе в Сочи, год спустя этот объект был передан частным инве­сторам, но недавно по решению суда вернулся во владение УДП.

Советское санаторное наследие, доставшееся пром­предприятиям, частично живо и даже процветает, среди наиболее рачительных хозяев – «Сургутне­фтегаз», «Норникель», «Татнефть», НЛМК. Однако в целом оздоровление трудящихся перестало быть приоритетом для владельцев заводов: за последние 25 лет именно сегмент профилакториев истощился более прочих (подробнее – в инфографике «Исто­рия оздоровлений»).\

Продолжение следует!

В районе города Судак в Крыму сошел сель.

Видео показывает, насколько серьезными бывают последствия стихии!