Жители России собираются путешествовать этим летом преимущественно внутри страны, самые популярные направления — курорты Крыма и Краснодарского края. Причем средняя цена билета снизилась на 17–25% год к году. Из зарубежных стран наиболее привлекательны для россиян Турция, Германия и Чехия. Однако авиабилеты за рубеж составляют менее 5% от общего объема бронирований, следует из анализа продаж билетов на различные направления с 1 мая по 15 июня.

Исследование провели «Сбербанк страхование» и сервис поездок и путешествий Туту.ру. Согласно ему, россияне практически перестали планировать авиапутешествия заблаговременно. Билеты на июнь составили 75% продаж, на июль — 16%, на август — 9%.

Самые популярные направления:

• Симферополь (9,6% проданных авиабилетов),
• Сочи (3,3%),
• Анапа (3,1%),
• Минеральные Воды (2,7%).

В десятку также вошли Краснодар, Калининград, Санкт-Петербург, Уфа, Махачкала и Геленджик. По всем этим направлениям зафиксировано снижение среднего чека по сравнению с прошлым летом. Средняя цена билета в одну сторону снизилась с 8696 до 7232 руб. (на 17%), на билеты туда и обратно — с 15 712 до 11 817 руб. (на 25%).

Владимир Ачинцев, известный сочинский фотограф, на днях поделился фотографией знакового для Сочи обьекта - кинотеатра "Спутник".

Не смог удержаться и потому публикую фото здесь!



7 мая 2003 года.

С каждым годом само слово «санаторий» у нас в России становится все более популярным. В Сочи и по другим курортам растет число хороших санаториев. Все больше наших сограждан выбирают для своего отдыха не отель в Турции или в Тунисе, а санаторий в Адлере, Анапе. в Крыму либо в Кисловодске...

Но санатории активно развивались и в других странах! Сегодня постараемся погрузиться в мир французских здравниц и узнаем о них много чего интересного. 

«Франция — родина бактериологии и бактерий»

Долгое время во Франции туберкулез был настоящим бедствием. К началу прошлого века эта инфекционная болезнь, вызываемая палочкой Коха, ежегодно уносила жизни более 100 000 человек. Пока ученые искали методы лечения, в начале прошлого века для борьбы с эпидемией запустили программу строительства санаториев. В отличие от советских лечебно-профилактических учреждений широкого профиля, французские санатории существовали исключительно как места для лечения туберкулеза.

Если об истории самой болезни написано множество исследований, то об учреждениях, в которых ее лечили, известно не так уж и много. Долгие годы ученых интересовало лишь их медицинское предназначение. Но в последнее время санатории привлекли внимание и с точки зрения их исторической и архитектурной ценности, а также как объекты культурного наследия.

Во Франции история санаториев восходит к середине XIX века, и связана она с северным регионом Па-де-Кале. С 1856 года овдовевшая местная жительница Мари-Анн Дюамель начала принимать у себя осиротевших и больных детей, которых к ней отправляла парижская больница. За это она получала небольшое вознаграждение. Со временем Мари-Анн, получившая прозвище «мамаша Дюамель», обнаружила, что морской воздух и вода благоприятно сказывались на здоровье детей, страдавших от скрофулеза (устаревшее название наружного туберкулеза). Врачи подтвердили эффективность гидротерапии, и вскоре количество отправляемых сюда детей начало возрастать. Чтобы их принимать, в 1861 было решено построить в городе Берк-сюр-Мер морскую лечебницу.

Со временем родились и другие инициативы строительства подобных лечебных учреждений. Когда у лионского инженера и промышленника Феликса Манжини, занимавшегося строительством железных дорог, умерла от туберкулеза дочь, он вместе с известным врачом из Отвиля Фредериком Дюмаре, а также семьей Шнайдер, которая владела производством паровых локомотивов, построил и открыл в 1900 году на юго-востоке Франции санаторий для больных туберкулезом. Поскольку тогда еще не существовало медицинской страховки, пациенты платили шесть франков за день пребывания в учреждении.  

Позже, в годы Первой мировой войны, в стране появились специальные санитарные центры, в которых от туберкулеза лечили солдат. Многие из них потом превратились в санатории. В 1916 году в Бургундии местные власти департамента Сона и Луара выступили с инициативой создания лечебницы для больных туберкулезом. Вскоре и другие регионы Франции последовали их примеру. 

Впрочем, толчком для массового строительства санаториев стала критика со стороны США. 14 июля 1917 года газета Chicago Tribune сообщила, что из-за туберкулеза Франция эвакуировала с фронта 150 000 солдат. В своей статье американское издание с сарказмом заключило: «Франция — родина бактериологии и бактерий». В Париже серьезно восприняли критику союзников. Оказавшись под давлением, политики выступили с законодательной инициативой для борьбы с туберкулезом. 13 марта 1917 года депутат Вернан Мерлен предложил законопроект из пяти статей о создании во Франции сети санаториев. По неизвестным причинам принятие парламентом закона затянулось, и окончательно уже дополненный текст был принят только через два года.

За несколько лет по всей стране появились десятки учреждений, где в основном лечились от туберкулеза военные, но постепенно они становились доступными и для других слоев населения: железнодорожников, шахтеров, металлургов. Помимо государственных, создавались частные, а также общественные санатории.

В 1918 году Союз железнодорожников Франции построил на территории бывшей католической школы в городе Рис-Оранжис первый в стране корпоративный санаторий. В окруженном четырьмя гектарами леса учреждении одновременно могли лечиться 300 пациентов. Проект обошелся союзу в 314 500 франков.

Бум санаториев, война и вакцина

Пик строительства санаториев пришелся на начало 1930-х годов, когда правительство разработало национальный план, в рамках которого всего за три года было построено дополнительно более 50 санаториев. Хотя нужды на реализацию плана оценивались в несколько миллиардов франков, государство выделило на него всего 170 миллионов. К этому времени количество мест в санаториях по всей стране достигло почти 40 000, в то время как после Первой мировой войны их было всего чуть больше 3000.

Санатории строили, как правило, вдали от городов, в горах или на берегу моря. Самыми благоприятными регионами Франции считались предгория Вогезов и Юры, альпийский массив, Пиренеи. Примечательно, что в начале прошлого столетия основную роль в строительстве санаториев играли врачи, однако после принятия закона 1919 года на первый план вышли архитекторы. Они работали в тесном сотрудничестве с медиками. Как пишет в своем научном исследовании об архитектуре французских санаториев историк Филипп Грандвуанне, любое излишество, оправданное эстетическим подходом, считалось контрпродуктивным. По этой причине от архитекторов требовали в первую очередь строить строго функциональные здания.

С началом Второй мировой войны все проекты строительства были остановлены. В действующих санаториях лечили раненых. Мест на всех не хватало, и к некоторым зданиям пристроили временные казармы. За четыре года оккупации, массового перемещения населения, а также депортации заболеваемость туберкулезом резко возросла. Однако о создании новых санаториев речи не шло, власти распорядились расширить и модернизировать старые, а также завершить прерванные войной проекты. В октябре 1945 года во Франции провели реформу противотуберкулезного законодательства, в рамках которой была усовершенствована работа санаториев.

Открытие в 1947 году противотуберкулезного антибиотика стало одним из самых значительных медицинских достижений прошлого столетия. Несмотря на это революционное изобретение, санатории страны по-прежнему были заполнены. Пациенты могли оставаться в этих учреждениях до девяти месяцев. В 1950 году вакцинация от туберкулеза (вакцина БЦЖ создана французским микробиологом Альбером Кальметом и ветеринаром Камилем Гереном) стала обязательной, а в середине 60-х годов было изобретено новое поколение антибиотиков против туберкулеза.

С тех пор санатории постепенно начали пустеть. 10 мая 1968 года власти приняли закон, разрешающий лечить в санаториях пациентов с другими легочными патологиями. Однако это не помогло приходящим в упадок учреждениям. Некоторые были перепрофилированы в больницы, реабилитационные центры или гостиницы. Но десятки были разрушены или остались заброшенными. Теперь по всей стране можно увидеть эти здания-призраки.

Санаторий Отвиля: от туберкулеза до коронавируса

Когда в связи с пандемией коронавируса во Франции объявили карантин, врачи вспомнили о санаториях, где в свое время месяцами лечили больных туберкулезом. Некоторые медики даже предложили восстановить эти лечебные учреждения, пришедшие в негодность после победы над инфекционным заболеванием, которое долгие годы было первой причиной смертности во Франции. В первую половину прошлого столетия по всей территории страны были построены 350 туберкулезных санаториев. Сегодня ни один из них не работает по первоначальному профилю.

Некоторые санатории перестроили в больницы или реабилитационных центры. Так сложилась судьба санатория Отвиля. Это учреждение на востоке Франции было построено на частные деньги в 1900 году. Несколько десятков лет спустя оно перешло во владение департамента, а в 70-е годы прошлого столетия превратилось в реабилитационный центр. Весной этого года в стенах бывшего санатория оперативно было создано специальное отделение, которое уже во время карантина начало принимать десятки переболевших коронавирусом. Пациенты в течение почти месяца проходят интенсивный курс терапии для восстановления после тяжелой болезни.

Санаторий, где лечился и творил Стравинский

Относительно удачно сложилась судьба санаториев во Французских Альпах, в регионе, который с точки зрения климата считался одним из самых благоприятных для больных туберкулезом. Многие из здешних учреждений признаны историческими памятниками, которые регулярно посещают туристы. Некоторые перестроили в гостиницы, а один из самых прославленных — санаторий Санселлемоз — превратился в реабилитационный центр.

Санаторий был основан  в 1931 году известным врачом Франсуа Тобе. Он одновременно мог принимать 280 пациентов. В стенах этого семиэтажного здания проходили лечение многие знаменитости, в частности Мария Кюри, которая страдала от неизвестной тогда науке болезни. Она умерла в Санселлемозе в возрасте 67 лет. Впоследствии стало известно, что причиной ее смерти была лейкемия.

С 1935 года санаторий посещал Игорь Стравинский, где от туберкулеза лечилась его жена Катерина и трое детей. Через четыре года он потерял жену, мать и старшую дочь Людмилу. В 1937 году ему самому был поставлен диагноз туберкулез, и лечился он также в санатории Санселлемоз. Именно здесь он начал работу над созданием Симфонии in С.  

Спортивная база для Олимпийских игр

Так успешно сложилась судьба далеко не всех санаториев. За последние несколько десятилетий некоторые из этих пустующих зданий были выставлены на продажу. В прошлом году объединение государственных больниц Парижа и столичного региона AP-HP, во владении которого находится бывший санаторий в Анжикуре, в департаменте Валь-д"Уаз, решило выставить его на продажу.

Санаторий закрылся в 1997 году и с тех пор оставался заброшенным. От этого величественного комплекса зданий площадью 25 000 кв. м остался лишь один фасад из красного кирпича. За последние двадцать лет помещения были разграблены. Стены усыпаны граффити, окна — разбиты. Недавно там произошел крупный пожар. Полтора года назад объект был помещен под охрану и стал для владельца тяжелым финансовым бременем. Для обеспечения его безопасности необходимо ежегодно тратить 500 000 евро. Заброшенным зданием уже заинтересовались местные власти. Они не исключают, что на этой территории может быть создана спортивная база в свете проведения во Франции Олимпийских игр 2024 года.

Роскошный жилой комплекс

Еще один заброшенный санаторий парижского региона в Энкуре, расположенный в том же департаменте Валь-д"Уаз, был выставлен на продажу. Правда, он уже нашел своего покупателя. Им стала риэлторская компания, которая планирует к 2023 году построить на месте бывшего санатория роскошный жилой комплекс.

Санаторий в Энкуре был построен в 1930-е годы и стал одним из самых крупных во Франции. В годы Второй мировой войны пациентов эвакуировали в основном в Бретань, а сам санаторий превратился в лагерь для интернированных лиц. За годы войны через этот лагерь прошли 1500 человек, многие были расстреляны и отправлены в концентрационные лагеря, о чем напоминает построенная в 1994 году мемориальная стела.

После окончания войны санаторий возобновил работу. Здесь был построен новый операционный блок, а в окрестностях разбит японский сад. В 1987 году санаторий Энкура закрылся. С тех пор пустующее здание, которое было признано историческим памятником, многократно становилось съемочной площадкой фильмов и музыкальных клипов. А в 2009 году было принято решение о его продаже.

Окутанный тайнами санаторий за 1 евро

Беспризорные и пустующие здания окутаны легендами и неразгаданными тайнами. Одна из них стала известна совсем недавно благодаря Жану Ботвинику. Этот любитель местной истории и член Общества друзей музея города Дрё, расположенного в департаменте Эр и Луар, выяснил, что в построенном здесь 30-е годы санатории не только лечили больных туберкулезом, но и спасали евреев в годы Второй мировой войны. Об этом Жан Ботвиник рассказал местной газете l’Echo républicain, основываясь на архивных документах и свидетельствах потомков спасшихся.

Бывший директор этого санатория Габриэль Рош впервые попал в санаторий Дрё как пациент. Он был студентом медицинского факультета. Тогда, по словам Жана Ботвиника, примерно 20% студентов-медиков болели туберкулезом. В должность директора санатория в городе Дрё Габриель Рош вступил в 1941 году. Через несколько месяцев после введения антиеврейских законов он начал подделывать медицинские справки евреям, чтобы те оставались в санатории, куда нацисты не заходили, боясь заразиться.

Так Габриель Рош подделал результаты анализов доктора Альбера Эбнера, свидетельствуя о том, что тот все еще болен и нуждается в продолжении лечения в санатории. Альбер Эбнер заразился туберкулезом во время свой лечебной практики в Лаоне. Его жену отправили в Освенцим, но двоих детей Эбнера удалось спасти благодаря Габриелю Рошу, который долгое время скрывал их в профилактории, а затем организовал в стенах учреждения церемонию крещения. Свидетельство о крещении и смена имен помогли им избежать худшего.

Сегодня на территории санатория, который город Дрё купил в 1999 году за символическую сумму 1 евро, ничто не напоминает о трагедии и героизме прошлых лет...

Источник!

Трехмесячное вынужденное бездействие французских ресторанов во время карантина — беспрецедентный период, который войдет в историю. Так считает исследователь французской кухни Дени Сайяр, один из авторов альбома «Исторические рестораны Парижа», выпущенного издательством Citadelles & Mazenod накануне изоляции. Русской службе RFI  ученый предложил пройти по описанным Бальзаком и Мопассаном ресторанам, вспомнить их историю, а значит, понять будущее ресторанного дела.

RFI: Историю парижского ресторана принято начинать с 1785 года, когда торговец по имени Буланже написал на дверях своего заведения «Venite ad me, omnes qui stomacho laboratis, et ego restaurabo vos» — «придите ко мне, страждущие желудком, и я восстановлю ваши силы». Как все действительно начиналось?

Дени Сайяр: Слово «ресторан», действительно, появилось во Франции в 1780-е годы. Оно происходит от «restaurer», «восстанавливать силы» и чаще всего применялось к бульонам — овощным или с мясом, как получится. То есть, это почти медицинский термин, но очень скоро он приобретает и социальный смысл, включает в себя общение за столом. «Фармацевтическое» значение утрачивается, возникает значение «удовольствие, которое можно получить за столом одновременно от еды и приятной беседы».

Чем отличается ресторан от кафе, брассери или бистро? Или еще от таверны и остерии? Путешественнику в Париже легко запутаться во всех этих названиях, вплоть до «бистрономического ресторана».

Когда ресторан только появился, посетителям больше всего нравилось, что деловых партнеров или просто знакомых можно было пригласить не к себе домой — то есть, не утруждая себя приготовлениями. Но при этом ужины проходили не совсем на публике, общаться можно было только со своими. В харчевнях и тавернах все ели за общим столом, с совершенно незнакомыми людьми. А тут создавалось уютное пространство — наполовину почти как дома, наполовину в обществе. Первые рестораны стали появляться за двадцать лет до Французской революции.  Буржуазный класс набирал силу, и ему нравилось это нововведение.

Сразу вспоминаешь, как госпожа де  Марель в «Милом друге» приглашает Дюруа в «Кафе Риш»: «Я не люблю принимать у себя, я совсем не создана для этого, и кроме того я ничего не понимаю в хозяйстве, в кухне и тому подобное… Итак, время от времени я приглашаю в ресторан».

Именно. Причем кафе существовало и раньше, но с появлением ресторана понятия стали смешиваться. «Кафе Риш» у Мопассана тому пример, как и знаменитое «Кафе Англе», которое описывают и Бальзак,  и Флобер и, позднее, Пруст. Да кто только не описывает — это место действия многих романов. Несмотря на названия, это не кафе, а рестораны. Слово «кафе» происходит от самого напитка — там и подавали именно напитки и еще мороженое. А с появлением ресторана некоторые из них стали предлагать блюда. Ни «Кафе Риш», ни «Кафе Англе» больше не существуют, но ресторан  Le Grand Véfour в Пале-Руаяль существует, и раньше он назывался «Кафе де Шартр». Кстати, именно в квартале  Пале-Руаяль зарождались и первые рестораны, и сама революция. В «Кафе де Шартр» встречались и жирондисты, и монтаньяры, обсуждая планы борьбы.

Кроме кафе и ресторанов, есть брассери, бистро и даже заведения с иностранными названиями, например, пабы. Имена обманчивы, разобраться в этом может, действительно, только завсегдатай. Есть и недавняя полемика — McDonald защитил свое право называться рестораном и предлагая франшизы, характеризует себя именно таким образом. Хотя конечно, если вникнуть в само понятие, это совсем не ресторан.

В ресторанах XIX века были салоны, отдельные кабинеты на этажах.  Это очень нравилось публике, там можно было говорить о делах, обсуждать политические новости. Париж в то время — культурный центр мира. Французский язык — международный. Вся мировая элита говорит по-французски, и слово выходит за пределы страны. По-английски, по-испански, по-итальянски, по-русски меняется только произношение, но новый тип заведения, который интригует и нравится, так и называется — «ресторан».

Когда читаешь Бальзака или Мопассана, понимаешь, что рестораны не только кормили, у них были и другие функции.

Да, в наше время их меньше, но в XIX веке для парижской буржуазии это был второй дом. Одновременно, это было место для развлечений, там звучала музыка, в ресторане почти всегда стояло фортепьяно. Там играли в карты, например, в триктрак, а главное — в бильярд. В каждом ресторане на этажах и в кабинетах стояли бильярдные столы. В итоге, посетители проводили в ресторанах много времени, и не только за едой. Когда мы собирали материалы для книги, нас поражали архивные описания ресторанов — почему в этих заведениях столько этажей — три, а то четыре или пять? Но на всех этажах кипела жизнь, они были разделены на салоны разной величины.

На бульварах, которые мы сегодня называем «Большими бульварами», от площади Оперы до Бастилии, располагались театры, в ресторанах критики и журналисты обсуждали новые спектакли. Там  проходили деловые встречи, вершились и политические дела, тайно встречались дипломаты, чиновники и даже заговорщики. Отсюда распространялись политические и литературные новости — на столах лежали газеты и журналы. Отсюда же по всему Парижу расходились скандалы и сплетни, «фейк-ньюз» XIX века. Рестораны были открыты после полуночи, а некоторые и до утра, там кипела бурная жизнь.

Путешествуя по вашей книге, мы прогуливаемся по Парижу и узнаем его историю. Как и сейчас, в XIX веке внимание публики привлекает то один, то другой квартал, и рестораны входят и выходят из моды.

Я уже упомянул Большие бульвары, но вот еще один важный для истории ресторана квартал  — Чрево Парижа. Самый большой парижский рынок работал ночью, вокруг него открывались рестораны для рабочих, грузчиков и продавцов. Но и буржуазия приходила посмотреть, что интересного происходит в этих местах, а то и просто провести веселое время «со сбродом». В таких ресторанах возникало социальное смешение, заваривался социальный бульон. Рестораны для рабочих так и назывались, «бульоны», в Париже таких бульонов были сотни, сейчас их почти не осталось. Одних только бульонов Chartier насчитывалось сорок пять, а до нас дошел один, мы включили его в книгу.

Такие события, как Всемирные выставки или строительства вокзалов, тоже оставили свой след в истории ресторана. Например, напротив обновленного вокзала Сен-Лазар возник ресторан Mollard, в котором можно пообедать и сегодня, любуясь его мозаиками, эмалями и витражами. Все хорошо знают и Le Train Bleu на Лионском вокзале, в этом ресторане, над интерьером которого работали около тридцати художников, обедали многие звезды XIX и ХХ веков и президенты Французской республики. На его стенах изображена сама Франция — города и регионы, через которые проезжают отбывающие от этого вокзала поезда. Упомяну также Maxim’s, который стал местом встречи всего светского Парижа во время Всемирной выставки 1900 года и на протяжении нескольких десятилетий после.

Левый берег Сены — новая страница, и тоже увлекательная. Как мне рассказывали, царапины на зеркалах в ресторане Lapérouse — от бриллиантов. Их таким образом проверяли кокотки и дамы полусвета, ужинавшие в отдельных кабинетах с молодыми и не очень господами.

На потолке Lapérouse изображены галантные сцены в стиле Буше и Ватто. К девушке склоняется молодой человек, а с другой стороны от нее — человек постарше, есть такой сюжет. И легенда о проверке настоящих и фальшивых бриллиантов, действительно, существует. Рядом находились винные склады, и в кабинетах XVIII века на низких банкетках спали сами торговцы или их прислуга. А потом, когда декор сменился и стал более роскошным и привлекательным, такие кабинеты позволяли обойти законодательство в отношении публичных домов.

На левом берегу интересен своей историей и интерьером Lipp и более поздние заведения, вроде La Coupole. Этот ресторан связан со многими великими именами, в том числе и русскими — Осипом Цадкиным, Хаимом Сутиным, Марией Васильевой. Несколько ресторанов сохранились и на Монмартре, в том числе la Bonne Franquette, фасад которого писал Ван Гог. А в новом Париже, в «хороших» кварталах и сегодня можно обедать в Le Doyen на Елисейских полях.

Ресторан зависел и от моды. Например, в конце XIX века в моду вошли западные кварталы Парижа, нынешний 16-й округ. Там было приятно прогуливаться и сидеть на террасе, тогда как на Больших бульварах к этому времени появилось большое движение и  стало шумно, эти рестораны потеряли посетителей и позакрывались. Золя пишет о «безмерном вкусе» парижан к прогулкам на природе в 1878 году, в тот же период обустраивается Булонский лес, и его рестораны становятся популярны. В их числе великолепный La Grande Cascade, который тоже вошел в книгу.

Проходя от ресторана к ресторану, можно узнать историю не только Парижа, но и Франции. Здесь заключались важные для страны международные договоры, депутаты и сенаторы обсуждали законы. Были и драматические события. Анархисты в 1890-е годы часто подкладывали бомбы в рестораны. Почему? Потому что именно там проводили свои дни те, кого они выбрали мишенью — банкиры, судьи, политики.

В какой момент Франция осознала, что рестораны — это ее наследие, в том числе и художественное? И много ли ресторанов дошло до нас в их первозданном виде?

Осознание того, что ресторан может являться памятником, пришло очень поздно. В списки памятников рестораны стали попадать, за редким исключением, только в 1960-е годы, а большинство и вовсе начиная с 1980-х. Ресторанов с сохранившимся декором осталось мало. Ведь ресторан — это не музей и не библиотека. Это коммерческое предприятие, оно может разориться, может переехать в другое здание и другой район, на его месте может открыться магазин обуви или банк, а может исчезнуть и само здание.

Кроме того, хозяева ремонтируют помещения и модернизируют их, для удобства посетителей и персонала. С конца XVIII века до второй половины ХХ интерьеры неоднократно менялись. Когда мы собирали материал, это была главная сложность. Исчезло большинство ресторанов из романов Бальзака и Мопассана. Так что о «первозданном» виде часто говорить не приходится. Нас интересовал тот, который остался в том виде, в котором он был до 1939 года. Но некоторые сохранившиеся интерьеры, конечно, старше.

Историю французского ресторана мы знаем из литературы, отчасти по картинам того времени и по старинным меню. Какие еще сохранились источники?

Меню, конечно, — очень важный источник, как и другие иллюстрированные документы, например, открытки Прекрасной эпохи. Кстати, как и над декором ресторана, над меню иногда приходилось работать и известным художникам. Среди них, например, Поль Гаварни, друг Гонкуров, Бодлера и многих других писателей, автор выражения «анфан-террибль», вошедшего во многие языки, и крупный художник.

Но есть еще и газеты. В ресторанах течет повседневная жизнь, и ее события попадают в хронику, из этих сообщений можно многое узнать. А еще в ресторанах регулярно проводят свои заседания различные ассоциации, или, как тогда говорили, «общества». Например, на стене Le Grand Véfour можно прочесть название «Sociétés ». Современный прохожий вряд ли поймет, что это значит, а это зал как раз для таких собраний. Ведь частные кабинеты в ресторанах бывали и на сорок – пятьдесят человек. Отчеты заседаний с подробностями тоже попадали в прессу.

И, наконец, газеты сообщали, что тот или иной ресторан разорился. Когда ресторан закрывается, по экономическим причинам или потому что умер хозяин, как бы ни было грустно событие, — историк доволен. Объявления о распродаже бывали очень подробными — там можно найти точное количество тарелок и столовых приборов, узнать, какие в погребе были гран-крю, сколько в ресторане вообще помещений, сколько бильярдных столов и даже люстр.

Раз уж мы заговорили о разорениях, перейдем к нашему печальному для ресторанов времени. Войдет ли оно в историю ресторана?

Несомненно. Ресторан — экономическое предприятие, его деятельность можно приостановить на несколько дней, но не три месяца. Многие рестораны этого не переживут и, несмотря на помощь государства, закроются. Даже во время двух войн ХХ века рестораны не закрывались, хотя в сороковые годы их меню из-за недостатка продуктов было очень бедным. То, что происходит сейчас, беспрецедентно.

С другой стороны, многие стали продавать еду на вынос и, вполне возможно, продолжат эту деятельность и после карантина. А значит, сама модель ресторана изменится. Посмотрим, на что он будет похож в  XXI веке.

Источник!

Пляжи в Сочи начали работу!

Официально уже открыто более 20-ти пляжных зон из более чем двухсот. Неофициально открыты все...



Фото от 6.06.20 г., автор Константин Бредников.