На днях был проездом, корпоратив с банковскими и всё такое. Но журналистам удалось взять у него интервью. Вот кое-что по теме сообщества, (полная версия).
— До этого вы были в Ростове?
В.С.: С вами мы до этого точно не виделись (улыбается, — прим. ред.), но в Ростове я был трижды. Когда-то у меня был здесь замечательный концерт в 1975 году. Это были большие гастроли «Театра на Таганке», золотой век"Таганки«, самый разгар времени, которого мы не замечали, и о котором теперь жалеем. Это были большие гастроли в знаменитом «тракторе». Сказать, что зал был заполнен — это ничего не сказать. Нас принимали на базе СКА, на левом берегу, куда Высоцкого везли на отдельной яхте, а нас с Борисом Хмельницким — на другой. И мы все сошлись тогда на этой базе, где была готова уже тройная уха. Ее интересно делали: сначала пескарь, потом карп, потом еще что-то, но это было чудо. Второй приезд случился в 1982 году, когда очень известный в Ростове режиссер ТЮЗа взялся за мою повесть. Она была напечатана в журнале «Юность» в 1976 году и ее хотели делать в кино, но ему удалось поставить ее в театре. Это был хороший спектакль, а я прилетел как автор повести. А на следующий день была встреча с театральной общественностью Ростова. — Как вам кажется, насколько активно Ростов участвует в формировании культурного пространства в России? Пользуются ли спросом ростовские актеры, режиссеры? Тот же Кирилл Серебренников?
В.С.: Кирилл — это тот режиссер, который совершенно не нуждается в поклонниках. Он выделяется во всем пространстве отечественной культуры. В культуре вообще много всего хорошего, на любой вкус, но что-то оказывается штучным, выписанным курсивом на антологии мировой или отечественной сцены. Я говорю о театре. И из какой-то десятки не просто успешных, но выдающихся, особенных театральных магистров целых два из Ростова. Это Анатолий Васильев и Кирилл Серебренников. Васильев не просто выдающийся, великий режиссер, закончивший университет в Ростове-на-дону, он по-настоящему гениальный. Когда-то наступит время, и о нем будут говорить также, как сейчас говорят о Товстоногове, Любимове. Вот, вам ростовчанин номер один. Второй -это необыкновенная личность Кирилл Серебренников. На сегодняшний день, когда главенствует ширпотреб везде, когда барахловые тексты выучивают знаменитые эстрадные певцы, когда стыдно читать то, что пишут журналисты, и все ни по чем, и все идет, Серебренников выделяется, может быть, более, чем все. Ростову большое спасибо за Кирилла Серебренникова.
— Однако есть много тех, кому не понятно и не нравится творчество Серебренникова...
В.С.: Есть те, кому он не нравится даже в окружении Олега Табакова, великого явления в нашей культуре, который наплодил много талантливых детей, наших любимых актеров. Он лазером своего космического взгляда определяет наше будущее. Так он определил Евгения Миронова, так он определил Владимира Машкова. Вот так он определил и Серебренникова. Но я знаю, как воспринимается его искусство и здесь, и на западе. Могу сказать с уверенностью, что Ростов будет гордиться тем, что и Васильев, и Серебренников произросли на вашей благодатной почве.
Россияне (в той или иной степени) пытаются задавать новые тренды в киноиндустрии. Наши местные самородки не отстают от них. Ну, стараются по крайней мере. Вот фильм в жанре роад-муви про приключения под Гуково в пяти частях:
16 сентября 1999 года в 5:57 утра, в Волгодонске прогремел взрыв. В эту секунду жизнь для многих людей разделилась на до и после страшной трагедии. Рядом с девятиэтажным жилым домом № 35 по Октябрьскому шоссе детонировал грузовик ГАЗ-53 со взрывчаткой. По оценкам экспертов, мощность взрывного устройства составила около 1 500 кг в тротиловом эквиваленте. Взрывной волной была разрушена часть дома, обрушились перекрытия, лестничные проемы. В результате теракта погибли 19 человек, еще 89 были госпитализированы. Взрывная волна задела еще 37 домов. В общей сложности пострадали 15 280 жителей Волгодонска.
Сегодня много разных мнений, иногда просто бредовых, о тех событиях и виновниках трагедии... Но людей не вернёшь и это самое страшное, печальное ...
Для начала стоит напомнить, что представляло собой донское войско в начале 20 века. Само Донское войско, считалось самым крупным и самым старым среди всех существующих 11 войск. Однако самого казачьего населения, в нем было, всего 42%. При этом, этим самым 42% принадлежало, 80% всех пахотных земель Донской области, не считая запасных войсковых земель, сдаваемых в аренду, конезаводчикам. При этом из 1976894 десятин войсковых запасных земель, сдавалось в аренду 705531 десятин войсковых запасных земель. Земли казачьих офицеров и чиновников составляли 476791 десятин, станичные земли из котрых каждому казаку нарезался пай составляли 9627263 десятин. Эта земля распределялась между казачьими станицами (186 станиц). Большой запас станичных земель позволял казакам отселяться на "выселки", в хутора. Всего на Дону было зарегистрировано, 238511 казачьих крестьянских хозяйств. Из них, на "положении отсутствующих" числилось 22639 хозяйств. Это были хозяйства оставленные казаками, которые с разрешения войскового начальства, покидали земли войска, для службы в полиции, жандармерии, стражниками, объездчиками полей в крупные латифундии, а также нанявшимися во временные сезонные работы, включая фабрики и заводы. Но если брать статистику, по сравнению с обычными армейскими частями, то "пролетарского" элемента в Донском войске, было примерно в 10 раз меньше нежели в целом по армии. Средний земельный надел, на одного казака составлял 25, 4 десятины, при этом удобных земель, как правило приходилось не более 10,43 десятины, казаки калмыки имели земли по 35,67 десятин в основном в виде пастбищь. При этом реальные наделы, на одного казака, составляли иногда и меньше к примеру в станице Елизаветинской средний надел сставлял 6,73 га, Каменской 6,43, в Калитвенской 5,05 десятин. Общий недостаток земли на одного мужчину составлял 1,93 десятин. Еще хуже была ситуация на Хопре, где при общей малопродуктивности земель, средний надел не превышал, 4 десятины. В !900 году военный министр Куропаткин, доносил царю, "Если не будут приняты меры, то донское казачество скоро окажется не в силах выполнять лежащие на нем обязонности ... Надо беречь Донскую область и не нарушать славного донского казачества". Военный министр высказался за необходимость выдавать пособие в 100 рублей ( это примерно два месячных жалования прапорщика или цена хорошего строевого коня), каждому казаку выходящему на службу с конем. При этом Куропаткин указывал, что "казачество недостаточно умело и энергично пользуется выпавшим на его долю добром". Также указывалось на падение продуктивности казачьих земель и на то что, "лошадь казака во многих случаях уже не может нести службу". В целях исправления экономического положения донских казаков было образовано "Особое совещание о нуждах сельского хозяйства", были образованы окружные комитеты. При этом воинская повинность казаков,была в три раза, тяжелее остального населения империи. Для примера можно сказать, что коренные вороронежские крестьяне, имели земельный надел в среднем в размере 16 десятин, находясь зачастую в лучших природно - климатических условиях чем к примеру казачье население Хопра и Медведицы. В среднем, мужское население воронежского края привлекалось на службу в размере 21%, мужского населения, тогда когда их соседи донцы несли воинскую повинность в размере 74,5% мужского населения Донской области. Всего только за 1901 год, из казны в качестве арендной платы за пользование задонскими степями, из казны было выделено 358 тыс. рублей и 230 тыс. было выделено "по монаршей милости". Все эти средства были израсходованы на выплату пособий казакам, при выходе на службу с конем. При этом возникла острая недостача строевых лошадей и станицы выстроились в очередь, за пополнением конского состава. В связи с этим, на казаков была возложена "кобылья повинность", когда кажды казак был обязан содержать в станичном табуне матку. Однако жеребцов поставлялось больше чем кобыл и 4-5 казакам приходилось содержать одну матку. В докладе по Хоперскому округу говорилось, "При теперешнем обеднении казаков, когда 58% из них не имеет достаточного количества скота для обработки земли, обязательное отвлечение маток на весь летний период, наносит существенный ущерб казачьему хозяйству". Если положение 1835 года, закрепляло нормальный казачий пай в 30 десятин, то положение 1904 года, сануционировало нормальный пай в 12 десятин. В некоторых станицах, например в Пятиизбянской он сократился до 4 десятин. Самыми бедными оказались, Хоперский, Усть - Медведицкий, Второй и Первый Донские округа. Аренда земли, тоже выходила недешево и находилась эта земля за 30 а тои за 50 верст, при цене аренды от пяти до восьми рублей в год, за десятину. На 1900 год, на каждую казачью семью ( в среднем пять душ, обеего пола) приходилась одна пара волов и одна строевая лошадь, которую нельзя было ставить в тяжелую работу. Когда начались волнения Первой руской революции, правительство в 1906 году было вынуждено выдать 7,5 млн. рублей для поддержки хозяйств казаков, которые несли службу внутри государства поддерживая внутренний порядок. Реально было выплачено 5,5 млн, дополнительно к этому каждому казаку 3-й очереди, было выплачено по 200 рублей, от казны и по 75 рублей из войсковых сумм. Экономическое положение казаков верховыхстаниц стало сравниваться с экономическим положением коренных донскх крестьян, которые в количестве 878330 душ, проживали в Таганрогском, Ростовском, Черкасском и Донецких округах. При этом исследователи экономического положения донских казаков, отмечали и тот факт, что зажиточные казаки, были намного богаче зажиточных крестьян средней России, и имели в пользовании ( за счет аренды), по нескольку сот десятин земли, использовали новейшие формы обработки земли, в виде использования сельхоз машин и также промышленную переработку сельхоз.продукции. В основном эти хозяйства располагались в нижнедонских станицах, котрые прилегали к землям войскового запаса. Но в основной своей массе, казачье хозяйство было "середняцкого" типа. По оценке большевиков, "середняк Южной России, больше походил на кулака Средней России". При всех тяготах казачьей жизни казаки не торопились покидать казачье сословие, так в 1916 году, казачье сословие покинули 408 человек. из них по приговорам станичных судов 26 человек, в связи со вступлением в брак, и переходом в другое сословие 379 женщин казачек. Выход на шахты и на фабричные работы тоже был не велик, всего 0,5% от всего казачьего населения. Тем не менее, в общем и целом, казачье хозяйство уже не могло давать полноценной поддержки казаку выходящему на службу. Понимая это рескриптом от 1 апреля 1916 года, были установленны следующие пособия. Для льготных казаков 2-й очереди, конным казакам 200 рублей, пешим казакам 50 рублей пособия. Молодым казакам, младших возрастов строевого разряда, и льготным казакам 3-й очереди, конным - 300 рублей, пешим 100 рублей. В период боевых дествий за утраченную лошадь полагалось возмещение от 260 до 275 рублей. Тем не менее тяготы несения военной службы привели к тому, что на 1917 год, 9% казачьих хозяйств, были без вского скота, 16% без рабочего скота и коров, и 26% хозяйств не имели своего инвентаря для обработки земли. 18% не имело никаких посевов, а у иногородних эта цифра достигала 50%. В большей части это были хозяйства вдов оставшихся без мужей и мужской поддержки родни. При этом во владении 143 старшинских семей, находилось 750 тыс.десятин земли. При этом применение отсталых агротехнологий, тоже давало себя знать, к примеру в Прибалтийских губерниях, урожайность овса, составляла 200 пудов с десятины, тогда как, в Донской области только 50 пудов. К началу 20 века, сочетание несения воинской службы, в течении всего трудоспособного возраста, вступилов непримиримое противоречие с надобностью вести эффективное хозяйствование на своей земле. Известно, что земледелец привязанный с своему наделу плохой воин и в то же время воин, занятый всю свою жизнь службой и воинским делом, плохой земледелец. Донские полки, включенные в состав кавалерийских дивизий, четвертыми полками, это уже фактическая кавалерия, снаряжаемая за счет государства. Утрачивается сам смысл иррегулярной службы, в первую очередь из-за массовости казачьих войск. Тем не менее для государства остается выгодной практически пожизненная воинская повинность казака, с его привязкой к территории и собственному хозяйству. Донское казачество хотя и было более зажиточным, по сравнению с крестьянством остальной России, все же не избежало социально - экономической деформации, за счет изменившихся экономических реалий. Тем не менее стоит отметить что, государство в лице царского правительства, высоко оценивало роль казачества в общественно - политической жизни империи, и в деле обеспечения её безопатсности от врага внешнего и внутреннего. При всех тяготах несения службы, казаки были и оставались привелигированным сословием, и государство предпринимало все меры для сохранения казаков как военно - служилого сословия. Но без помощи государства, донские казаки уже не могли существовать в прежней исторической роли. О чем стоит помнить и на сегодняшний день.
