Прогулялся у Петропавловки. Людей много, ходят под мостами, интересуются как там у них, у мостов, снизу всё устроено.
Некоторые , безумные, переходят через колотый лёд после ледокола, который вроде как смёрзся. Причем переходят с таким видом словно это подземный переход на углу Невского и Садовой.
(это фото не моё, уж я бы сказал: девочка что ты делаешь?)
Но когда попёрла семья с тремя детьми (один на руках) я оторопел.
На МЧС всем чихать. Тем более оно смешное и неуклюжее без воздушной подушки и явно рассчитано на движение по воде. Видать все силы брошены на рыбаков.
Раз уж речь пошло про невский лёд, то заодно заглянем в историю.
Петербург с середины 19 века давал возможность свои обывателям насладиться зимой необычным зрелищем- конными бегами по льду замёршей Невы. Фактически это был первый ипподром. Зрелище собирало массу народа, были соответствующие призы и азартные заклады.
Забеги проходили нетипично: рысаки бежали в тяжелых беговых дрожках в русской упряжи, а наездники были одеты по-кучерски), но и самой организацией соревнований. Рысаков пускали поодиночке, победитель определялся по лучшей резвости
Кроме того к состязаниям допускались не только рысаки, но и лошади других пород; дистанции, на которые бежали лошади, тоже были другими. Например, бежали 30 верст с перебежкой. Лошадь, например, Богатырь князя А.И. Оболенского заканчивала эту огромную дистанцию за 1 час 15 мин., а зрители спокойно ждали час с четверью. Испытания на силу проводились и другими способами. Например, при перевозке груза в 200 пудов.
Вот впечатления французского писателя Теофиль Готье зиму 1858 прожившего в России:
«Сегодня бега на Неве. Не упустим случая узнать, что такое северный спорт с его изыском, особым изяществом и странностями. Здесь разжигаются не менее бурные страсти, чем на английских или французских спортивных состязаниях.
... Поперек реки простиралось беговое поле со сколоченными из досок трибунами, дорожкой, обозначенной веревками, привязанными к вбитым в лед колышкам, и частоколом из сосновых веток. Приток народа был колоссальным. Трибуны заняли привилегированные лица, если, впрочем, можно назвать привилегией то, что вы продолжительное время остаетесь на морозе, сидя неподвижно на открытой трибуне. Вокруг бегового поля теснятся два-три ряда саней, троек, колясок и даже простых телег и прочих более или менее примитивных повозок, так как, мне кажется, нет никакого ограничения или препятствия для участия в этом народном развлечении. Ложе реки принадлежит всем. Чтобы лучше видеть, мужчины и женщины садятся повыше, на место кучера, на откидные сиденья. У барьеров стоят мужики в бараньих тулупах и валенках, солдаты в серых шинелях и другие лица, которые не смогли найти лучших мест. Вся эта толпа на ледяном поле Невы походила на черный муравейник, и меня до крайности беспокоила мысль, которая решительно никому не приходила в голову, что глубокая река шириной с Темзу у Лондонского моста протекала все-таки под этой ледяной коркой не более двух-трех футов толщиной, а на ней на одном и том же месте толпились тысячи зрителей и значительное число лошадей, не считая всевозможных экипажей. Но русская зима не подведет! Она не станет ненароком играть с толпой людей в ужасную игру, не откроет под людьми английского трапа и не поглотит все и вся.
Беговая дорожка образует вытянутый эллипс. Сани не все вместе начинают бег: они расставлены на равном расстоянии друг от друга. Во время бега эти расстояния сокращаются в зависимости от скорости рысаков. В ожидании сигнала к началу бега двое саней стоят перед трибунами, двое других — по концам эллипса. Иногда рядом с рысаком идет галопом верховой, чтобы заразить рысака духом соревнования и заставить показать все свои возможности. Запряженная в сани лошадь должна идти только рысью, и бывает, что ее бег оказывается настолько быстрым, что идущей галопом верховой лошади становится трудно угнаться за санной упряжкой. Увлеченный бегом, запущенный в состязание рысак оставляет верховую лошадь позади себя. Многие кучера, в глубине души уверенные в возможностях своих животных, пренебрегают этим средством вообще и пускают свою лошадь, отказавшись от какой бы то ни было поддержки. Но всякий рысак, который, нервничая, более шести раз собьется на галоп, выходит из состязания.
