Конечно, это не тот дом на набережной в Москве, который знает вся страна, а дом № 30 по набережной реки Карповка в Петербурге, но от этого не менее интересный, для меня уж точно.
Я часто бываю на Петроградской стороне, мне всем нравится эта часть Петербурга - архитектурой, настроением, атмосферой. Когда я хочу отвлечься от проблем, забот и просто погулять по городу я еду на Петроградку. Однажды я обратил внимание на то, что могу гулять по ней много часов подряд и никогда не устаю, а когда надо уезжать домой, становиться немного грустно, но я знаю, что всегда могу вернуться. Надеюсь, что подобное лирическое отступление я сделаю, когда буду писать про мой Московский район, в котором я живу и люблю не меньше, а может быть и больше чем Петроградку.
Я много раз проходил мимо этого дома, именно проходил, не обращая на него никакого внимания. Но в одну из последних прогулок я УВИДЕЛ этот дом.


Не знаю, что послужило тому причиной - настроение, погода или что то другое, но он меня заинтересовал и я захотел узнать про него хоть что то. И действительно информации я нашёл не много: дом, построен в 1911 – 1912 годах по проекту гражданского инженера Руфина Габе, принадлежал потомственному почетному гражданину Клавдию Чумакову и первоначально был богато украшен - фантастические птицы, грифоны, бородатые атланты. Но до наших дней от этого богатого украшения почти ничего не осталось, да и само состояние дома достаточно плохое.
Я люблю заходить во дворы старых домов, но многие из них закрыты и попасть в них затруднительно. В этот раз мне повезло - ворота были открыты - и пройдя по длинной подворотне я оказался в так любимом многими дворе-колодце. Когда я вхожу в подобный «колодец» я первым делом поднимаю голову, контуры «колодца» бывают очень интересны и необычны.


Оказываясь в таком дворе, я не только смотрю по сторонам, но и слушаю - на кухнях готовят еду, в комнатах громко включены телевизоры, кто то разговаривает по телефону, издавая разные звуки поднимается лифт и иногда бывает так, что множество подобных звуков сливаются в одну мелодию двора.
Двор этого дома оказался разделён металлическим забором на две части: одна часть уложена плиткой а вторая часть оказалась земляной.


Ещё ненадолго задержался во дворе посмотреть, послушать…

… потом вышел со двора, немного отошёл от дома, что бы посмотреть какие украшения дома остались.









Украшений не много и они достаточно простенькие.
Но, то что дом находится в плохом состоянии, позволило мне увидеть из чего сложены стены круглой башенки.

Башенка сложена из брёвен. Я не знаю, насколько в те времена было распространено такое строительное решение, но я был сильно удивлён.

Начал накрапывать мелкий дождик и я спрятался под крышей одной из парадных этого дома. Через некоторое время из неё вышла приятная женщина средних лет, немного удивлённо посмотрела на идущий дождик и решительно шагнула на тротуар.

Большая, железная дверь парадной закрывалась медленно, как будто приглашая меня зайти вовнутрь. Я воспользовался этим приглашением и оказался в довольно тёмном тамбуре. Оглядев стены и потолок я немного разочаровался - моя фантазия нарисовала большую, богато украшенную парадную - но всё было очень простенько. Поднявшись на два или три этажа, я окончательно расстался с этой фантазией. Внимание могли привлечь только перила.

Выйдя на улицу и перейдя мост через Карповку, я остановился чтобы сделать общую фотографию квартала. Сделал несколько снимков, и уже собрался уходить, как ко мне подошла очень пожилая, но бодренькая бабушка, которая просто стала рассказывать мне как выглядел этот квартал раньше. Одно из её воспоминаний я приведу здесь, и хотя это воспоминание не относится к тому дому о котором я рассказывал, мне оно показалось интересным.

На этой фотографии слева виден дом-«сталинка», но рассказ не о нём. На его месте до Великой Отечественной войны был расположен так называемый асинезаторский обоз, т. е. конюшня из которой ранним утром выезжали телеги и рабочие собирали в эти телеги весь мусор находящийся на улице. Оказывается в те времена не было урн, и мусора было достаточно. Когда телега заполнялась мусором, его отвозили на свалку, которая находилась на Крестовском острове. Те, кто живёт в Питере знают, что сейчас Крестовский остров это очень дорогое и престижное место, но, оказывается, так было не всегда.
Пожелав друг другу доброго здравия, мы с бабушкой разошлись в разные стороны, она в церковь а я писать этот пост.

 
       Безусловно самым успешным  мероприятием мая стала фанзона  хоккейного  чемпионата мира, которая пол месяца работала на Конюшенной площади.  В кои то веки  на длительный срок появилась нормальная городская среда, где можно пообщаться, послушать музыку, посмотреть спорт на отличном экране. Самым лучшим вариантом  было  появиться там вечером , когда не играла сб.Россия, а играли например канадцы. Людей становилось  меньше, начинался релакс.







На матчах сб.России атмосфера менялась.





Фактически это  была огромная пешеходная зона, которая начиналась от дома Зингера на канале Грибоедова. Я бы оставил её пешеходной на всё лето. Но видно  хаотичная стоянка автомобилей и проезд по каналу Грибоедова  кому-то важнее.

















27 мая на Дворцовой можно было любоваться Анной Нетребко.







В который раз возникает вопрос "почему" -  почему на городском празднике постоянно возникает  вип-зона с чиновниками, какими-то мажорами, расфуфыренными тётками, которая занимает  всё пространство  перед сценой. Сцена , нормальный обзор, звук заточены на вип-публику, остальным остаются экраны. Ладно бы випы покупали дорогие билеты,  а то ведь наверняка халявщики...



Анна с мужем за кулисами.







Эффектную точку в мае поставил Элтон Джон, который вопреки угрозам Барецкого и каких-то "активистов" выдал  почти 3 часовой концерт в Ледовом.






Подпакостили в итоге Э.Джону в итоге не они , а  петербургские электронные СМИ, многие из которых никто и знать не знает, которые  словно по команде стали перепечатывать сообщение Лайфньюс что "концерт провалился",  "люди уходили" и прочий бред.





Пару раз певец обращался к залу с посланием. Публика ничего не понимала по-английски, но кричала "Да!".