Пермский блог >> Городской портал Перми: новости, погода, афиша, работа, объявления

Эта история начинается с красивого слова порто-франко, падающих в море закатов, расчерченных отражением парусов на горизонте. Эта история заканчивается в бескрайних полях кукурузы, среди степей, протянувшихся от Одессы до Вознесенска.

Порто-франко пахло кайеннским перцем, гавайским ромом и кофе, турецкими шалями и большими деньгами. Вольный порт Черноморья, зона дьюти-фри, флаги на мачтах кораблей всех европейских государств – таков был золотой век Одессы, за недолгое время превративший захолустный Хаджибей в столицу Юга, процветающий город, четвертый в империи после Петербурга, Москвы и Варшавы.
В этом городе скромные лавочники за пару лет превращались в управляющих банками, а биндюжники прикуривали от рублевых бумажек.
Беспошлинный товар по катакомбам пересекал границы таможен, торговые ярлыки менялись со скоростью ветра, молодчики в соломенных шляпах перебирали шуршащие бумажки с портретом государя. Феномен порто-франко породил на Молдаванке и Пересыпи династии сухопутных контрабандистов, лихих парней со своим законом и удобной моралью.
Переделы и сражения внутри офшорной зоны, места на которой хватило не всем, приучили джентльменов окраин не только к револьверу и ножу, но и к разговору с заказчиками, которыми выступили новые предприниматели Одессы.
Точное слово, решающее исход дела, ценилось в этом мире не меньше, чем просто деньги или меткий револьверный выстрел.

Рождение героя

В этом мире появился на свет сын биндюжника, Моисей Винницкий, шестой ребенок в семье. Не будем говорить о босоногом детстве, путешествиях с отцом в порт, об учебе и работе электриком после смерти родителя.
Начнем сразу с погромов 1905 года, с участия Мишки в дружине еврейской самообороны и новенького револьвера, полученного дружинником для защиты от громил. Эту блестящую игрушку парень предместья не сдал взрослым после исхода погромщиков, а оставил себе, влюбившись навсегда в чувство превосходства, которое дарит оружие, тяжесть и холод стали. Но ещё лучше начать с голландского матроса.

Почти все источники указывают фальшивую, как любая банальность, подробность будто Японцем Мишку прозвали за скулы и узкий разрез глаз. При этом сохранившиеся фотопортреты усатого героя ничуть не напоминают жителя страны Восходящего солнца. Лишь один безымянный автор упоминает голландского матроса, оставившего неизгладимый след в жизни одесского мальчика.

Матрос, немало поживший в Нагасаки, рассказал парню о людях якудза, опекающих притоны и магазины портового города. Это были не бандиты, ожидавшие прихода ночи, а люди в ярких костюмах, выставлявшие свои татуировки напоказ, люди с гордой и высокомерной походкой, которым почтительно смотрели вслед и завидовали обычные горожане. А самое главное, они не грабили, а защищали от грабителей торговцев и владельцев притонов по взаимному уговору, получая в итоге значительную часть прибыли. Якудза, по словам моряка, делились барышом с нищими, писали стихи и ходили в театр. Образ японских робингудов овладел воображением Мишки. Он часто рассказывал эту историю своим друзьям и получил от недоверчивых подельников то ли почетное, то ли насмешливое прозвище.

Первые подвиги

Увертюра была шумной и быстрой как любительский фейерверк: два удачных налета с друзьями на лавку Ланцберга и квартиру Ландера, затем красивая жизнь, публичный дом, где Японец попадает в случайную облаву, приговор и срок в 12 лет.
Позднее знаменитый налетчик сочинит, как 12-летний мальчик с помощью устройства, спрятанного в ящичке для чистки сапог, взорвал полицмейстера – грозу Молдаванки, за что был приговорен к смерти и помилован по малолетству. Однако простим это небольшое бахвальство человеку, поверившему в добрых якудза. Правда лишь то, что юные налетчики реквизировали деньги, прикрываясь громкой анархистской фразой о помощи революции. Ограбленные получали мандаты с печатью в виде черепа и костей. Это были первые опыты Мишки в качестве постановщика налетов. Будущие спектакли с браунингами прославят его имя навсегда.
Февральская революция освободила Японца, и он вернулся в Одессу. Из тюрьмы Японец вышел уверенным человеком со связями среди уголовников и революционеров. Часто это были одни и те же люди, как например, бывший сокамерник Миши Григорий Котовский.
Но связи – это еще не всё, бандитов в столице Юга было немало, а Мишка собирался стать единственным в городе. “Один в Одессе”: тогда это выражение означало первый в стране, проще, говоря, король.

Король

Старые урки работали по-старому, небольшими бандами на районе. Быстро грабили и уходили тихо.
С приходом Мишки всё изменилось. Уже первый его налет выглядел как премьера спектакля и остался в песнях. Люди Японца в матросской форме, позаимствованной на складах Черноморского флота, ворвались в румынский игорный клуб и забрали “именем революции” не только стоявшую на кону сотню тысяч, но и кошельки из карманов игроков и кассу заведения.
“Ростислав” и “Алмаз” за Республику, наш девиз боевой – резать публику! – распевали на другой день одесситы, упоминая названия кораблей на бескозырках налетчиков. Впрочем, публику не резали, а оставляли по 10 рублей на извозчика - этот жест в дальнейшем станет фирменным знаком Японца.
Другую речь налетчика тоже повторяла вся Одесса. На пышном новогоднем банкете сахарозаводчика Гепнера, куда налетчики пришли во фраках, Япончик вспомнил родную Молдаванку : «Мы очень извиняемся, мы люди бедные, а вы богатые, едите и пьете, а на Молдаванке есть нечего. Так что вы должны уплатить 50 тысяч, чтобы молдаванские тоже праздновали Новый год, ведите себя хорошо и плохо вам не будет».
Когда хозяин вынес всего две тысячи, грабители, с тарелкой в руках, обошли сотню гостей, с шутками забирая у них бумажники и драгоценности.

Слава к учтивому налетчику пришла мгновенно. Слава помогла в пару месяцев создать великую армию.
Фарт Мишки встряхнул город.
Мальчишки Одессы обрели мечту одеваться и разговаривать как Японец, еврейские мамы вели к нему юных лоботрясов с просьбой “вывести в люди”.

Мечта Мишки сбылась, его мальчики поигрывают никелированными браунингами, легко отбирая деньги у лавочников, банкиров и капиталистов-заводчиков.
Японец пишет воззвания и письма к толстосумам, предлагая отдать деньги сразу и обещая защиту. Налеты следуют один за другим как аргументы в пользу добровольных пожертвований.
Перечень пострадавших звучит как список кораблей у Гомера: княгиня Любомирская, помещик Корсе, князь Абамелик, магазины Блажевского и Тоскано, банковская контора Зонштата, банкир Хаиса, испанский посол, ограбленный в гостинице “Лондон”, гости благотворительного вечера Гражданского собрания Одессы, дача Сухомлинова и кожевенный завод Шаца.
Упрямые расстаются не только с кошельком, но и с жизнью: гибнут купцы Масман, Литейман, Энгель.

Притоны, казино, магазины и заводы обложены данью соразмерно прибыли. Их владельцы обсуждают между собой прейскурант Мишки и отдают деньги молодым людям с мандатом Японца. Теперь модно рассказывать очередную байку про знакомство с королем, многие привирают, умножая фальшью число ограблений, причисляя себя к славной когорте пострадавших.

Впервые в истории Российской империи полиция получает жалованье у налетчика. Король гуляет в галстуке кис-кис и кремовом костюме по Дерибасовской и ужинает в кафе Фанкони. При любой власти Мишка заранее “знает за облаву” и наблюдает, как от рук полиции и солдат погибают банды конкурентов с Молдаванки и Пересыпи.

Осведомители и наводчики Мишки обеспечивают его быстрой и точной информацией. Японец становится гением промежутка, его люди первыми выходят на дело в момент смены властей и грабят военные склады, брошенные бежавшими армиями. Добытое оружие продается недорого нуждающимся и в том числе большевистскому подполью.
Мишка не забывает про грузчиков, потерявших работу в порту, бедняков окраин и пострадавших при налетах. Часть денег идет на благотворительность. На Молдаванке устраиваются пиры. Японец любит праздники и сам закатывает роскошную свадьбу с юной работницей фабрики “Жакко”. Одна из девушек плачет и говорит Королю, что у нее нет денег на сережки. Мишка пишет записку известному ювелиру. Через час девушка возвращается из магазина с бриллиантами в ушах.

Режиссер художественных налетов, Мишка ценит театр, любит кино, восхищается актерами на сцене. Он дружит с Утесовым, знакомится с Шаляпиным, ухаживает за Верой Холодной. Поговаривают, что его мальчики специально грабят звезд, чтобы устроить Королю встречу с ними, где бы он мог картинно извиниться и вернуть имущество.
“Он не может выйти на сцену, вы лишили человека куска хлеба!”- отчитывает Японец подручных за кражу фрака у куплетиста. Через полчаса актер растерянно смотрит на шесть принесенных фраков.
Утесов вспоминал о кодексе Мишки, по которому нельзя грабить адвокатов, врачей и артистов.

Попытка белогвардейцев арестовать короля терпит фиаско. В считанные минуты слух о “грубости белых” облетает Одессу и здание контрразведки окружают фаэтоны с молодчиками в канотье. Парни на бричках поглаживают револьверы и вместо яблок жонглируют гранатами. Люди Мишки дают офицерам на раздумье четверть часа, через 15 минут Японец выходит и прощается с часовыми.

Король уважает красных, но царствует при белых. Мишка приобретает ресторан “Монте-Карло” на Мясоедовской и кинотеатр “Корсо” на Торговой улице. В планах у него покупка казино и Одесской кинофабрики.

С дистанции в столетие мы видим жадность Аль Капоне, хватку сицилийского спрута и блеск знаменитого удара якудза в 1967 году, когда на пороге собственного дома был надвое разрублен самурайским мечом президент фирмы Фуджи. Мы видим рэкет, коррупцию и легализацию бандитских доходов, власть на фоне криминала, видим российские девяностые в далекой Одессе начала двадцатого века. Мы видим человека, заглянувшего в будущее, и мы снова назовем его королем.

Красный командир на гражданской войне, красный командир на горячем коне

Красные не собирались делиться ролью защитника угнетенных. В нехитром дресс-коде “свой-чужой” не было места Мишке Япончику. Своим его не признали, а обреченным “чужим” никто не собирался оставить червонец на извозчика.
Мишка почуял опасность и в своей манере рискнул стать краснее красных, обойти их на повороте гражданской войны в качестве лучшего красного командира. Это решение стало для него роковым и привело к самому удивительному эпизоду российской смуты. Пользуясь давними связями в анархистских кругах, Мишка получил разрешение в критические для большевистской власти дни сформировать “для защиты революции” полк из своих людей.

В считанные дни из шумных двориков, из глухих подворотен, из портовых складов, борделей и трактиров бурлящего города под красное знамя Япончика собралось более двух тысяч бойцов.
Странное захватывающее зрелище представлял из себя 54-й революционный полк имени Ленина, как назывался он в официальных бумагах. Полком имени мамаши Мозес называли его сами несознательные, но веселые бойцы.
Мамаша, поясним, была уважаемой бандершей, королевой досуга джентльменов удачи, хозяйкой многочисленных публичных домов.

Полк прошел парадом по Одессе, и потрясенные современники оставили нам несколько описаний этой процессии.

«Впереди шли музыканты. Люди Япончика собирали их по всему городу. Трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, побиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек — все они сегодня шли рядом, играя походные марши и знатные молдаванские мелодии. Позади оркестра, на белом жеребце — сам Япончик в кожаной фуражке, в офицерском френче и красных галифе... Рядом несли огромное знамя из тяжелого малинового бархата. На нем было вышито полное название полка: «Непобедимый революционный одесский железный полк Смерть буржуазии».
За ними шла пехота с винтовками и маузерами, одетая в белые брюки навыпуск и тельняшки. Поражало разнообразие головных уборов - от цилиндра и канотье до фетровых шляп и кепок. За двухтысячным отрядом пехоты везли несколько орудий со снарядными ящиками и граммофон. Карманы и сумки бойцов были набиты гранатами, взятыми на складах Антанты и австро-венгерских войск.

Через несколько дней эти модные штучки обеспечили громкую победу полка под Вапняркой, где роты петлюровцев бежали из окопов, закиданные гранатами налетчиков. Но эта лихая победа обернулась бедой, когда через день петлюровцы пошли в атаку, а красная армия Якира оставила без поддержки опасный отряд «товарища Мишки».

54-й железный полк разбежался. С оставшимися сотнями боевиков Японец захватил эшелон и двинулся обратно в Одессу. Телеграф принес весть о бегстве одесского полка, и красные кавалеристы успели устроить засаду под Вознесенском.
Спрятавшись в высокой кукурузе, обливаясь потом, ждут красные воины легендарного комполка. И вот паровоз встал перед закрытым семафором.
Мишка с адьютантом и боевой подругой выходит и направляется к будке стрелочника.
Японец идет поговорить, но красные не теряют времени на такие пустяки. Убийцы без слов выходят, стреляя, из зарослей кукурузы.

Так был убит Мишка Япончик, которого комиссар красных стрелков в докладе назвал Митькой. Он был человеком нового мира, этот забытый ныне комиссар, и он не знал даже имени короля.
Дважды вскрывали военачальники красных его могилу, чтобы убедиться в смерти Японца. Они не могли поверить в нелепую смерть Мишки, давно забытые военачальники, они боялись, что король жив, и в такой позиции тоже, как мы видим теперь, был свой резон.

Из книги Б. Эренбурга "Хроники славы" (публикуется впервые в Senate)

Календарь

Пермский блог

Городской Блог