Я родился 01.01.1973 г. в стране советов, в пригородном поселке городского типа, когда вся молодежь, объединенный пролетариат, слепо шагал в ногу к построению коммунизма, жрал лебеду и орал песни про цели пятилеток и как хорошо в стране советской жить…
Родился в благополучной семье, где бабушка работала в госстрахе, что, выражаясь современным языком, было «круто», и она застраховала меня на 1000 руб., что по соотношению с з/п моей мамы в 60р. являлось космической суммой. По истечению 8ми месяцев с момента моего рождения родители, по причине своего трудоустройства, переехали в легендарный город-герой Волгоград.
Ясли, детский сад — ничего интересного. За исключением того, что героизм, ленинизм и прочий «сифилис мозга» прививался уже с тех пор, зомбируя людей на самопожертвования, интернациональный долг, если того потребует Родина. А в те самые годы Родина много чего требовала, взамен выдавая талоны на сливочное масло и водку 0.5 по 4 руб.20 к. В те самые времена, когда Родина уничтожала 18ти летних пацанов в Афгане, происходили и те вещи, о которых до данного момента не очень то желают говорить и обсуждать.
Многие из молодых людей воспитывались на улице, по уличным негласным канонам, где ценностью прежде всего была жизнь человека, порядочность, честность и справедливость; где никто никогда не бил одного толпой, где если и дрались,то только один на один и лежачего не добивали.
Родители по материнской линии также жили в сельской местности, где я с огромным удовольствием гостил,а позже, в школьные годы, любил проводить время, не пренебрегая осенними каникулами, хотя после дождя ни туда, ни оттуда выбраться/добраться было невозможно.
Рос свободным человеком, любознательным и любопытным, и мне всегда было надо больше, чем другим ,и интересовали не те вещи,которые интересуют всех. Например, когда будучи октябренком в школе, нам читали рассказы про дедушку Ленина («Солдатский хлеб», «Ленин и снегирь»), где говорилось, что до революции страна голодала,а Ленин сидел в царской (плохой) тюрьме и писал молоком, которое ему приносила ежедневно Крупская, наливая его в чернильницы, сделанные из хлебного мякиша, и которые он сжирал при приближении жандарма к его камере. «Неплохо сидел», - думалось мне. Так я и говорил преподавателям нам это прививавшим. Меня очень беспокоило: почему до революции, сидя в тюрьме, Ленин жрал хлебные чернильницы с молоком (тогда порошкового не было), а в рассказе «Солдатский хлеб» солдат отдавал голодающему вождю пролетариата свой пайковый хлеб, который в другом рассказе великий Ленин скармливал снегирям?! Как-то уже в то время, в моем детском мозгу не укладывалась такая ложь.
Вопросы на этот счет шокировали весь преподавательский состав школы №115, которая еще с начальных классов жаждала отправить меня в спец.школу по месту моего рождения п.Октябрьский, Октябрьского района, но благодаря Великой женщине Людмиле Михайловне (преподаватель немецкого языка, завуч), которая просто любила меня, как родного сына, и не отдавала на растерзание школьной системе, я туда не попал. Однако и она не смогла меня уберечь от постановления на учет в детской комнате милиции, за то что на флагштоке, расположенного на плацу, для школьных линеек, я снял советский красный флаг и повесил заранее приготовленный мной флаг «Антанты».
Учился прекрасно, хотя выставленные требования к октябрятам и пионерам меня абсолютно не устраивали, что явилось «неудами» по поведению и постоянными вызовами родителей в школу.
К 4м годам моей жизни, мама развелась с отцом, который позже «канул в лета", в Нижневартовске, куда мой батюшка отправился за длинным рублем, обещанным тогдашними деятелями ЦК КПСС. Мама вновь вышла замуж, и у меня родился братик. В 1986г. мама, являясь ударником коммунистического труда и посвятив 20 лет беззаветного труда, получила квартиру в Дзержинском районе города, что соответственно подразумевало мой перевод в другую школу, а именно в легендарную школу №85, в которой, якобы, когда-то учился командир затонувшей подводной лодки «Курск». Помимо этого парня в данной школе учились многие выдающиеся люди того времени, например, 3е освободившихся по амнистии 1987 года из бобровской детской воспитательной колонии ребят, доучивавшихся в моем классе. Рассказы моих новых соратников по «грызению гранита знаний» меня поглощали и завораживали. То,что я слышал от детей повзрослевших в 14-15 лет никак не укладывалось в голове с теми знаниями, которые получал в школе.
Так я попал в круг, где мысли походили на реальность, а не на ту жизнь, которая транслировалась по двум черно-белым каналам и звучала с радио «Маяк» великой державы.
К данному кругу, за его инакомыслие и нежелание походить на пионерию, одетую в черные трусики и белые маечки на физкультуре, я возымел громадную привязанность…
Благодаря этим парням, ранее освободившимся из мест лишения свободы, я начал познавать реальную жизнь времен, и как оказалось,она более насыщена и разнообразна. Для меня было сногсшибательно узнать, что секс в СССР есть и он прекрасен…Цокольный этаж нашей школы был постоянно полон молодежи чуть более старшей, нежели я. Также благодаря своим новым знакомым, с которыми я все больше и больше проводил время, бывая в разных местах, включая самооборудованные подвалы пятиэтажек хрущевской эпохи, заменявшие нам в зимний период комнаты школьника и «офисы»,благодаря своим природным параметрам, меня самого стали воспринимать как более старшего.
Выросший среди лугов,полей,озер…Выросший на лошади…Любовь к лошадям передалась и к жизни в городе. И мы 15-17ти летние пацаны стали «навещать» близлежащие к городу колхозы и совхозы с мыслями взять лошадей и покрасоваться на них в городе, в подсознании представляя себя мушкетерами и в тайне сожалея, что родились на 3 века позже того времени.
Жили с лошадьми в лесопосадках, между собой деля травяные делянки для «своих» питомцев. Накатавшись вдоволь, лошадей мы отпускали, но романтика поглощала…Ночные походы, гитары, костры, лошади. Этого стало недоставать, и страсть приключений попросту брала верх над ничего не видавшим юношеским мозгом. И мы вновь шли за лошадьми, иногда проходя пешком по 100 км. Надо было где-то питаться, и мы находили для себя пропитание, залезая и вычищая школьную столовую и близрасположенную кулинарию. Одновременно с этим прячась от разыскивающих нас родителей и учителей, с милицией…Тем самым даже не понимая, что совершали ряд преступлений, предусмотренных,как кража госимущества. Безусловно, съеденные нами сосиски, вытружки и коржики, выпитое молоко нанесло непоправимый урон мощи советского государства, в котором так волен человек…И однажды за мной приехали, как оказалось, все мною беспощадно уничтоженное государственное имущество (напомню: коржики,сосиски,молоко) позволило властям посчитать меня на тот момент социально опасным и взять под стражу росчерком прокурорского на тот момент пера. Таким образом я впервые попал в СИЗО, где все основы права, преподаваемого мне в школе, увидел на яву…
В ходе следствия было установлено, что один из нашей компании совершил ряд краж с другими молодыми людьми. Один из другой компании совершил неугодные закону деяния с другими, среди которых один, некто Игорь А., из откопанного обреза застрелил таксиста, и вот так все мы по цепочке попали не куда-то, а в областной суд, где даже был конвой и солдаты срочной службы внутренних войск.
Приговор нашего гуманного суда был неумолим:3 года с 3 годами условно.
Выйдя на свободу, с уже совершенно иными взглядами на внутригосударственное устройство и воспитание молодежи, было очень интересно ходить в школу и смотреть как мои воспитанники учат уроки и стремятся вступить в великий и могучий комсомол, чтобы уже со школьной скамьи начать платить мзду великому государству в виде членского взноса (как хорошо подмечено членского, ибо для системы мы лишь члены...)
Визит в следственный изолятор укоренил мои взгляды на жизнь, и я совершенно открыто начал выражать свое мнение по всем подъездам и дет.садам, в которых мы вечерами собирались. Однажды, в целях воспитательно-профилактической работы нас (2 восьмых класса) собрали в одном кабинете, где курсанты высшей школы милиции должны были провести с нами беседу, ну что-то типа лекции. Очень забавно получилось, если учесть тот факт, что в двух наших классах училось 7 судимых. Лекция сорвалась из-за того, что задаваемые мной курсантам вопросы из ряда : «вы тоже будете проводить допросы с применением ударной мощи - рулоном обоев по затылку?» - их парализовали и ставили в тупик.
Врать им никто не позволял. В то же время, любое совершенное преступление уже позволяло сотрудникам милиции, а именно дознавателям, что было идентично гестаповцам, приезжать и, мягко говоря, задерживать меня для очередной попытки повесить все деяния на меня; что еще сильнее укрепляло мою ненависть к властям и обогащало мою память все новыми и новыми фактами непреодолимого желания человеков в погонах быть над законом и жить за счет своего служебного положения. Однако они были скромны и умеренны в своих аппетитах, и если реально видели,что не доказывали вину человека с позиции уголовно-процессуального закона даже не пытались сие деяние списать на кого-то без оглядки, ибо это просто не прошло бы в суд.
Ни одно мое задержание ни разу не прошло просто, у милиции всегда возникали трудности…
Далее были 90ые,о которых все и так наслышаны и осведомлены...
