«За нами идет целая армия преступности. Мы это хорошо знаем. Почему же мы идем вместе? У нас с внешней стороны одна цель: мы разрушаем современное общество, и они разрушают. Мы выше современного общества, а они ниже. Но мы с глубоким презрением к современному обществу протягиваем руку этим преступникам. У нас общий враг — современное общество... Мы приветствуем всякое разрушение, всякий удар, наносимый по нашему врагу» [1]. Такое теоретическое обоснование участия уголовников в рядах анархистов выдвинула одна из петроградских анархистских газет начала 20-го века - «Буревестник».
Под крылом анархистов действительно скрывалось немало уголовников. Подобный союз не сулил ничего хорошего государственной системе, поэтому в Москве в ночь на 12 апреля 1918 года сотрудники ВЧК арестовали около 600 вооруженных анархистов, причем уголовная преступность в городе сразу сократилась на 80%. Волна борьбы с анархистами докатилась и до Самары.
В Самаре группа анархистов появилась в конце июня 1917 года. Уже через месяц, под видом экспроприации, они захватили типографию и здание коммерческого клуба. В городе действовало несколько анархистских групп. Сами анархисты называли свои организации «ассоциациями». Ассоциация под командованием Семёна Когана размещалась в бывшем особняке Курлиных. Другое гнездо анархистов находилось в гостинице Чалкина на улице Вознесенской. Здесь располагались ассоциации идейных и черных анархистов.
Борис Корецкий в роли идейного анархистаПервым — 7 мая 1918 года – был разоружен отряд Попова. Попов - личность одиозная. Поповцы занимались, говоря современным языком, рэкетом – вырезали серьги из ушей женщин, «творили непотребности, которым позавидовали бы опричники Ивана Грозного. Мародеры, как бы они не назывались, во всякой войне всегда уничтожаются, а Самарский исполком только обезвредил охотников за ценностями, разоружив их». Особую роль в операции по разоружению поповцев сыграли моряки гидроавиации. До их появления, отряд Попова, окруженный четырьмя сотнями красноармейцев, и не думал сдаваться. Ситуация мгновенно изменилась с прибытием моряков: «Черные дьяволы пришли. Пора сдаваться».
Основная операция по разоружению ассоциаций проходила по заранее намеченному плану в ночь на 8 мая 1918 года. Сначала захватили штаб Семена Когана. Группа сотрудников Штаба охраны проникла в помещение особняка Курлиных и выключила электричество. Запаниковавших анархистов быстро скрутили. В чалкинских номерах к ним применили другую хитрость. Главарям ассоциаций предложили совершить совместный налет на несколько особняков. Они с радостью согласились, однако, пока обсуждались детали предстоящей операции, в помещение вошли красноармейцы — под дулами винтовок анархисты предпочли сдаться. Рядовых членов ассоциаций в течение ночи отловили матросы гидроавиации по кабакам и «малинам». К 5 часам утра операция по разоружению была завершена.
Оставшиеся на свободе члены анархических ассоциаций через неделю устроили в Самаре мятеж. Причиной его, возможно, послужили не одно, а целых два не связанных, на первый взгляд, события 16 мая 1918 года. По официальной версии, катализатором выступления анархистов стал именно приказ о мобилизации лошадей для нужд дутовского фронта и разгон разозленных по этому поводу ломовиков. Настроения в городе совершенно не учитывались, кроме того, в приказе о мобилизации конной тяги кто-то «забыл» написать о том, что каждая мобилизованная лошадь оплачивалась. Однако, возможно, реальной причиной мятежа анархистов стал арест за махинации целого ряда самарских финансистов и спекулянтов.
Алексеевская площадь. Фото со стороны филимоновской гостиницы.Итак, 16 мая вооруженные красноармейцы разогнали собрание разозленных извозчиков. Этим фактом мгновенно воспользовались максималисты и анархисты. 17 мая с раннего утра анархисты носились по Самаре на автомобилях, криками призывая собраться народ на митинг. Одновременно с этим, на Троицком рынке велась агитация среди торговцев. Вскоре на Алексеевской площади собралась многотысячная толпа митингующих, возбужденные граждане требовали отменить мобилизацию лошадей, раздавались вопли о свержении Советской власти. Ситуация сложилась критическая и Чрезвычайный Штаб отменил приказ о мобилизации лошадей. Сообщить об этом толпе было поручено коммунистам Аугенфишу и Каталеву. Митингующие встретили переговорщиков воплями и угрозами. Внезапно гул толпы разрезали револьверные выстрелы — неизвестные застрелили двух женщин. Над площадью на мгновенье повисла тишина. Кто-то закричал, указывая на Аугенфиша: «Это он стрелял». Почти сразу грохнул винтовочный выстрел. Аугенфиш рухнул на брусчатку, а толпа бросилась по Дворянской, избивая членов Горисполкома. На площади остались три трупа и несколько раненых. Восставшие действовали слаженно, почти сразу были захвачены милицейские участки, Штаб охраны, телеграф, одновременно по городу прокатилась волна погромов, на Троицком базаре крестьяне, защищавшие свое добро, были убиты. Погромщики захватили на улицах несколько интендантских подвод, перевозивших продукты и оружие Красной Армии. К восставшим присоединились воинские части бойцы отряда Кудинского (самого Кудинского в Самаре не было), стоявшие за Панским переездом, матросы отряда Смородинова, и северного летучего отряда Павлова. Представители последних позвонили в штаб матросов балтийской гидроавиации, располагавшийся в здании духовной семинарии с просьбой поддержать восстание. Балтийцы ответили в духе того времени: « кто посягнет на советскую власть и горсовет будет иметь дело с нами». В 5 часов вечера боевики взяли тюрьму и освободили финансистов и уголовников.
Не смотря на внезапность восстания, в какой-то момент ход событий резко изменился. На углу Троицкой и Льва Толстого размещалась 9-я рота 1-го советского полка, организованного незадолго до мятежа. Боевики пытались захватить автомобили и броневик, однако их встретили пулеметным огнем, нападавшие бежали, бросив свой автомобиль.
Настоящий подвиг совершили двое работников телеграфной станции, когда в аппаратную ворвались матросы Смородинова, увешанные пулеметными лентами и гранатами. Молодой анархист навел наган на телеграфиста Максякова и громко спросил:
- Вы признаете власть большевиков?
- Да, признаю, - ответил Максяков.
- Товарищ, что вам нужно? - К анархистам подошел телеграфист Капустин. — Я политком.
- Всю корреспонденцию на предварительную проверку! За неповиновение — расстрел на месте, - рявкнул матрос.
В какой то момент боевики оставили аппаратную без присмотра. Максяков подозвал Капустина и шепнул:
- Ни звука с ними, — и громко: — Ты обедал?
- Да, и тебе пора. Иди, — подыграл Капустин и вышел из аппаратной, а Максяков, потный от напряжения, передавал в Бузулук в штаб дутовского фронта сообщение о мятеже в Самаре.
Лишь после того, как телеграмма была передана, мятежникам кто-то об этом сообщил.
К Капустину подбежали боевики.
- Кто такой Максяков? Где он?
- Товарищи, не волнуйтесь, Максяков ушел домой на обед, — от волнения у Капустина тряслись коленки.
Анархисты ворвались в пустую трансляционную комнату — Максяков разминулся с боевиками на секунды.
Маятник качнулся в другую сторону. Сотрудники Горисполкома и Военного Штаба перешли на вокзал, где располагалась ставка командующего фронтом Яковлева. По телеграфу вызвали подкрепление из Уфы, Бузулука, Саратова и Сызрани. На совещании было принято решение удерживать клуб коммунистов на Заводской как важнейший политический объект в уличных боях. Ближайшие районы к клубу были оцеплены коммунистами, подъехал броневик, в окна выставили пулеметы. Всю ночь с 17 на 18 мая у клуба коммунистов большевики концентрировали силы. Чтобы предотвратить внезапное нападение от гостиницы Филимонова, в котором располагался штаб мятежников, на здание направили авиационный прожектор.
Алексеевская площадь. Филимоновские номера справа на заднем плане.Утром 18 мая с дутовского фронта на вокзал прибыли два отряда анархистов под командованием Ривкина. Беседовать с гостями пошел лично командующий фронтом Яковлев. Окруженным анархистам привели столь весомые аргументы, что дезертиры решили вернуться в Бузулук. В течении всего дня к большевикам прибывали подкрепления: отряды китайцев, латышей, мадьяр.
В течение дня 18-го мая разведка окончательно выяснила месторасположение основных сил анархистов. В филимоновских номерах (ныне – здание суда Самарского района на пл. Революции) стояли матросы Смородинова и анархисты Бондаренко. Другой отряд находился в телегинских номерах.
Из окон филимоновских номеров на Алексеевскую площадь смотрели стволы 15 пулеметов. Против здания Окружного суда восставшие установили легкое орудие. Разведка доложила, что внутри гостиницы народ находится пьяный и атаку можно провести без потерь. У анархистов был список из 11 коммунистов, которых приговорили к смерти в случае успеха мятежа. Оказалось, что среди местных анархистов было подкрепление из Саратова. Многие боевики были бывшими офицерами, переодетыми в матросскую форму - все говорило за то, что мятеж готовился заранее и мог вылиться в гораздо более серьёзное выступление.
Напряжение росло с каждым часом. В городе гремели винтовочные и револьверные выстрелы, изредка раздавалась трескотня «максимов» и такание «кольтов». Постепенно ситуация стала стремительно меняться: к вечеру к большевикам пришла подмога части с дутовского фронта, из Уфы прибыл башкирский кавалерийский полк под командованием Кадомцева, с артиллерией пулеметами и броневиком.
К вечеру отряды большевиков отбили у восставших милицейские участки, Штаб охраны города. Операция по ликвидации мятежа вошла в завершающую стадию.
"Самарские анархисты". Фото предоставлено Борисом Корецким.Наступление началось рано утром 19 мая. Группы захвата действовали слажено, по заранее разработанному плану. Телегинские номера атаковали с рассветом, наступающих поддерживали огнем несколько пулеметов и два броневика. Обороняющиеся выслали парламентеров и согласились сдаться. Из номеров красноармейцы вывели около 200-от переодетых в матросскую форму боевиков. Один из отрядов Кудинского перехватили на подходе к телегинским номерам и разоружили, другой отряд «кудинцев» сам пришел к клубу коммунистов и сдался. К 5 часам утра было потушено два очага сопротивления.
Тем временем, на Алексеевской площади между анархистами и отрядами большевиков шла перестрелка. Группой захвата, состоящей из матросов гидроавиации и бойцов-уфимцев, руководил только что назначенный комендантом города Михаил Кадомцев. В 5 часов утра на Саратовскую подкатили два броневика, и под прикрытием машин группа Кадомцева пошла на штурм.
Засевших в гостинице боевиков поддерживал огнем с Волги последний из отрядов Кудинского. Удивительно, но наступающие не несли потерь, и вскоре анархисты выслали переговорщиков. Осажденные просили тридцать минут на раздумье и гарантии жизни. Им дали всего 15 минут, которых хватило на то, чтобы большинство анархистов попросту сбежало. Тех, кого успели взять в плен (большинство арестованных - переодетые матросами офицеры, гимназисты, дети самарских купцов и уголовники) отправили в тюрьму. На захваченном штандарте «матросов» красовалась надпись «Вся власть учредительному собранию». Со стороны мятежников погибло 2 человека, потерь среди большевиков не было.
Столкновение между революционерами, анрхистами-максималистами с одной стороны и большевиками - с другой, прошло почти бескровно. После ликвидации мятежа все разногласия решались переговорным путем. Большинство восставших и воинских частей, верных большевикам, в скором времени отправились воевать с казаками на дутовский фронт. Никаких репрессии против анархистов в виде расстрелов не применялось. Арестованные «матросы» меньше чем через месяц были освобождены боевиками полковника Галкина.
P.S. Неоднократно встречал утверждения о том, что самарский трибунал был завален делами участников восстания. Якобы, «кровавый» Венцек отправлял анархистов на расстрелы пачками.Сохранился любопытный документ, датируемый февралём 1919 года, который как нельзя лучше говорит о том, как «зверствовали» большевики в отношении участников восстания анархистов-максималистов.
Военно-полевой трибунал 4-й армии восточного фронта.
13 февраля 1919 года
№ 801 Секретно.
В Губернский комитет Российской Коммунистической партии.
В производстве революционного военного трибунала 4-й армии восточного фронта имеется дело об участнике бывшего 17 мая 1918 года выступлении Анархистов-Максималистов — Сибневе. В виду того, что главари этого выступления в настоящее время занимают ответственные должности в Советских учреждениях /ДОРОГОЙЧЕНКО состоит заведующим издательским отделом Самарского Губвоенкома, ПАВЛОВ был начальником штаба Лево-бережной группы войск 5-й армии/, очевидно дело предано забвению. В виду этого, чрезвычайный военный трибунал просит разъединить, какого взгляда придерживается Губернский комитет партии на дела вышеуказанного характера и следует ли делу об этом выступлении дать законный ход. Председатель Трибунала: Жилин.
Командующий 4-й армией восточного фронта
7 августа 1919 года.
Губком на письмо из трибунала ответил молчанием. Через несколько дней товарищи из Губкома проигнорировали и второе письмо. Пришлось председателю трибунала Жилину жаловаться Михаилу Фрунзе. Надо сказать, что почерк у Михаила Васильевича как у любого гениального человека просто дикий, разобрать практически не возможно. Но смысл ответа Фрунзе был следующий — Сейчас разбираться не время.
Источники:
ГУСО СОГАСПИ, фонд 1, опись1, дело 58, лист 127
ГУСО СОГАСПИ, фонд 651, опись5, дело 175
ГУСО СОГАСПИ, фонд 651, опись5, дело 174
ГУСО СОГАСПИ, фонд 3500, опись1, дело 241
1. Буревестник. 1918. 13 апреля// Цитата по: Ш. Т. Гизатулин. Преступность в российской провинции и борьба с ней 1917 - 1922 гг. С.24
2. В.Троцкий. Революция 1917-1918 гг в Самарской губернии. Хроника Событий.Самара. 1929г.
