Расшифровка стенограммы закрытого суда над Николае и Еленой Чаушеску
Военная база Тырговиште, 25 декабря 1989 года

Обвинитель Джику Попа (Генерал Попа, покончил жизнь самоубийством в марте 1990 года) Голос: Стакан воды!
Николае Чаушеску: Я признаю только Великое Национальное Собрание. Я буду говорить только перед ним.
Обвинитель: Таким же образом он отказался вести диалог с народом, теперь он также отказывается говорить с нами. Он всегда утверждал, что действует и говорит от имени людей, является любимым сыном народа, но только тиранил людей все это время. Вы обвиняетесь в проведении действительно роскошных празднеств во все праздники в вашем доме. Детали известны.
Эти два ответчика доставляли наиболее роскошные продукты и одежду из-за границы. Они были даже хуже чем король, прежний король Румынии. А народ получает только 200 граммов в день по карточкам. Эти два ответчика ограбили людей, и даже сегодня они не хотят говорить. Они – трусы. Мы имеем данные относительно обоих из них. Я прошу председателя прокуратуры зачитать Обвинительный акт.
Главный обвинитель: Уважаемый председатель суда, сегодня мы должны вынести приговор ответчикам Николае Чаушеску и Елене Чаушеску, совершившим следующие преступления против народа.
Они совершили действия, несовместимые с человеческим достоинством и общественным мнением? они действовали деспотическим и преступным способом; они губили народ, лидерами которого, по их утверждению, они являлись. Ввиду преступлений, которые они совершали против народа, я выступаю в суде, от имени жертв этих двух тиранов, за смертный приговор для обоих ответчиков. Проект обвинительного акта содержит следующие пункты:
Геноцид, в соответствии со Статьей 356 уголовного кодекса. Вооруженное нападение на людей и государственную власть, в соответствии со Статьей 163 уголовного кодекса. Разрушение государственных служб и институтов, подрыв народного хозяйства, в соответствии со Статьями 165 и 145 уголовного кодекса. Они заблокировали нормальный ход развития экономики.
Обвинитель: Вы слышали обвинения? Вы поняли их?
Николае Чаушеску: Я не отвечаю, я буду отвечать на вопросы только перед Великим Национальным Собранием. Я не признаю этот суд. Обвинения являются некорректными, и я не буду отвечать здесь ни на один вопрос.

Обвинитель: Обратите внимание, он не признает пункты, упомянутые в проекте обвинительного акта.
Николае Чаушеску: Я не буду что-либо подписывать.
Обвинитель: Ситуация известна. Катастрофическая ситуация в стране известна во всем мире. Каждый честный гражданин, добросовестно работавший здесь до 22 декабря, знает, что у нас нет лекарств, что вы оба, таким образом, убили детей и других людей, у нас нечего есть, нет тепла, нет электричества.
Елена и Николае отвергают эти обвинения.
Следующий вопрос к Чаушеску: Кто заказал кровопролитие в Тимишоаре?
Чаушеску отказался отвечать.
Обвинитель: Кто, например, отдавал приказ стрелять в Бухаресте?
Николае Чаушеску: Я не отвечаю.
Обвинитель: Кто приказал стрелять в толпу? Скажите нам!
В этот момент Елена говорит Николае: Забудьте о них. Вы видите, бесполезно говорить с этими людьми.
Обвинитель: Знаете ли вы что-либо относительно приказа открыть стрельбу?
Николае реагирует с удивлением.
Обвинитель: Там все еще продолжается стрельба. Фанатики, которым вы платите, стреляют в детей, они беспорядочно стреляют по квартирам. Кто эти фанатики? Являются ли ими ваши люди или это наемники?
Николае Чаушеску: Я не буду отвечать. Я не буду отвечать на любой вопрос. Не прозвучало ни единого выстрела на Дворцовой площади. Ни одного выстрела. Никто не стрелял.
Обвинитель: К настоящему времени имеются 34 жертвы.
Елена говорит: Смотри, и это они называют геноцидом.
Обвинитель: Во всех окружных центрах, которые вы напыщенно называли муниципалитетами, продолжается стрельба. Люди были рабами. Вся интеллигенция страны сбежала. Никто больше не хотел что-либо делать для вас.
Неопознанный голос: Господин Президент, я хотел бы кое-что узнать. Обвиняемый должен сообщить нам, кто эти наемники. Кто платит им? И кто переправил их в страну?
Обвинитель: Да. Обвиняемый, отвечайте.
Николае Чаушеску: Я не скажу больше ничего. Я буду говорить только в Великом Национальном Собрании.
Елена продолжает что-то ему шептать.
В результате обвинитель говорит: Елена всегда была болтливой, но, тем не менее, она многого не знает. По моим наблюдениям, она не способна даже правильно читать, хотя называет себя выпускницей университета.
Елена Чаушеску: Интеллектуалам этой страны следовало бы слышать вас, вас и ваших коллег.
Обвинитель цитирует все академические звания, которые она вытребовала себе.
Елена Чаушеску: Интеллигенция страны услышит, в чем вы обвиняете нас.
Обвинитель: Николае Чаушеску должен объяснить нам, почему он не отвечает на наши вопросы. Что заставляет его поступать так?
Николае Чаушеску: Я отвечу на любой вопрос, но только в Великом Национальном Собрании, перед представителями рабочего класса. Сообщите людям, что я отвечу на все их вопросы. Весь мир должен знать, что здесь происходит. Я признаю только рабочий класс и Великое Национальное Собрание – и больше никого.
Обвинитель: Мир уже знает то, что случилось здесь. Николае Чаушеску: Я не буду отвечать вам, путчисты.
Обвинитель: Великое Национальное Собрание было распущено.
Николае Чаушеску: Это никак не возможно. Никто не может распустить Национальное Собрание.
Обвинитель: У нас теперь другой руководящий орган – Фронт Национального Спасения. Фронт – теперь наш высший орган.
Николае Чаушеску: Никто этого не признает. Именно поэтому народ борется по всей стране. Эта банда будет разгромлена. Они организовывали путч.
Обвинитель: Люди борются против вас, а не против новой власти.
Николае Чаушеску: Нет, люди борются за свободу и против новой власти. Я не признаю суд.
Обвинитель: Почему Вы думаете люди сражаются сегодня?
Николае Чаушеску: Как я уже сказал, народ борется за свою свободу и против этого путча, против этой узурпации. Заявляю, что этот путч организован заграницей. Я не признаю этот суд. Я не буду больше отвечать. Я теперь говорю с вами как с простыми гражданами, и я надеюсь, что вы расскажете правду. Я надеюсь, что Вы также не работаете на иностранцев и на разрушение Румынии.
Обвинитель совещается относительно защиты и о том, знает ли Чаушеску, что он больше не президент страны, и что Елена Чаушеску также потеряла все свои официальные титулы, а правительство было распушено. Обвинитель хочет выяснить, на каком основании суд может быть продолжен. Должно быть выяснено, может или не может Чаушеску, должен или не должен он вообще отвечать. В данный момент ситуация – довольно неопределенная.
Далее совет по защите, назначенный судом, спрашивает, знают ли Николае и Елена Чаушеску вышеупомянутые факты, заключающиеся в том, что он больше не президент, а она потеряла все свои должности.
Николае Чаушеску: Я – президент Румынии и Главнокомандующий Румынской армией. Никто не может лишить меня этих функций.
Обвинитель: Но не нашей армии. Вы не являетесь Главнокомандующим нашей армии.
Николае Чаушеску: Я не признаю вас. Я говорю с Вами, по крайней мере, как с простыми гражданами, и как простым гражданам я сообщаю: Я – Президент Румынии.
Обвинитель: Кто вы на самом деле?
Николае Чаушеску: Я повторяю: Я – Президент Румынии и Главнокомандующий Румынской армией. Я – народный Президент. Я не буду больше говорить с Вами – с провокаторами, организаторами путча и с наемниками. У меня нет с вами ничего общего.
Обвинитель: Да, но вы платите наемникам.
Николае Чаушеску: Нет, нет.
Елена Чаушеску: Невероятно, что они выдумывают, невероятно.
Обвинитель: Пожалуйста, заметьте: Чаушеску не признает новые законные государственные структуры власти. Он все еще считает себя президентом страны и главнокомандующим армией. Почему вы так сильно разрушили страну, почему вы экспортировали все? Почему Вы вынудили крестьян голодать? Товар, который крестьяне производили, экспортировался, и крестьяне из наиболее отдаленных областей съезжались к Бухаресту и другим городам, чтобы купить хлеб. Они обрабатывали землю в соответствии с вашими распоряжениями и им было нечего есть. Почему Вы морили голодом людей?
Николае Чаушеску: Я не буду отвечать на этот вопрос. Как простой гражданин, я сообщаю вам следующее: впервые я гарантировал, что каждый крестьянин получит 200 килограммов пшеницы на человека, а не на семью, и что он имеет право на большее. Это – ложь, что я заставлял людей голодать. Ложь, ложь, обращенная на меня. Это показывает, как мало здесь патриотизма, как много совершено измен.
Обвинитель: Вы утверждаете, что приняли меры, чтобы каждый крестьянин имел право на 200 килограммов пшеницы. Почему крестьяне тогда покупают свой хлеб в Бухаресте?
Обвинитель цитирует Чаушеску его же программу.
Обвинитель: У вас замечательные программы. Бумага терпелива. Однако почему ваши программы не осуществлены? Вы разрушили румынские деревни и румынскую землю. Что вы скажете как гражданин?
Николае Чаушеску: Как гражданин, как простой гражданин, я скажу вам следующее. Не было такого места, где был бы такой подъем, такое большое строительство, такое тесное единение, как в румынской провинции. Я гарантировал каждой деревне свои школы, больницы и своих докторов. Я сделал все, чтобы создать приличную и богатую жизнь для народа в стране, аналога которой нет ни в какой другой стране мира.
Обвинитель: Мы всегда говорили относительно равенства. Мы все равны. Каждый должен получать в соответствии с результатами своего труда. Теперь мы наконец видели вашу виллу по телевидению, золотые блюда, из которых Вы ели, пищевые продукты, импортированные вами, роскошные празднования, картины ваших роскошных пиршеств.
Елена Чаушеску: Невероятно. Мы живем в нормальной квартире, точно так же, как и все другие граждане. Мы гарантировали квартиру для каждого гражданина согласно соответствующим законам.
Обвинитель: Вы имели дворцы.
Николае Чаушеску: Нет, мы не имели никаких дворцов. Дворцы принадлежат народу.
Обвинитель соглашается, но подчеркивает, что они жили в них в то время, как люди страдали.
Обвинитель: Дети не могут даже купить простой леденец, а вы живете в народных дворцах.
Николае Чаушеску: Возможно ли предъявлять нам такие обвинения?
Обвинитель: Давайте теперь поговорим о счетах в Швейцарии, господин Чаушеску. Что вы можете сказать относительно счетов?
Елена Чаушеску: Счета в Швейцарии? Представьте доказательство!
Николае Чаушеску: Мы не имели никакого счета в Швейцарии. Никто не открывал счет. Это вновь показывает, насколько фальшивы обвинения. Какая клевета, какие провокации! Это был государственный переворот.
Обвинитель: Хорошо, господин обвиняемый. Если вы не имели никаких счетов в Швейцарии, подпишете ли вы заявление, подтверждающее что деньги, которые могут оказаться в Швейцарии, должны быть переданы Румынскому государству в его Госбанк.
Николае Чаушеску: Мы обсудим это перед Великим Национальным Собранием. Я не буду говорить что-либо здесь. Это – вульгарная провокация.
Обвинитель: Вы подпишете заявление сейчас или нет?
Николае Чаушеску: Нет, нет. Я не собираюсь делать заявление и не буду его подписывать.
Обвинитель: Обратите внимание на следующее – обвиняемый отказывается подписывать это заявление. Обвиняемый не признал нас. Он также отказывается признавать новую власть.
Николае Чаушеску: Я не признаю эту новую власть.
Обвинитель: Итак, вы знаете новую власть. У вас есть информация о ней.
Елена и Николае Чаушеску: Так это вы сказали нам об этом. Вы сказали нам об этом здесь.
Николае Чаушеску: Никто не может менять устройство государства. Это невозможно. Узурпаторы были строго наказаны в течение прошедших веков румынской истории. Никто не имеет права низложить Великое Национальное Собрание.
Обвинитель поворачивается к Елене: Вы всегда были более благоразумны и более готовы для разговора как ученый. Вы были наиболее важным помощником, человеком номер два в правительственном кабинете.
Обвинитель: Вы знали о геноциде в Тимишоаре?
Елена Чаушеску: Какой геноцид? Кстати, я не буду отвечать больше на вопросы.
Обвинитель: Вы знали о геноциде или, как химик, имели дело только с полимерами? Вы, как ученый, вы знали об этом?
Здесь Николае Чаушеску вступает в ее защиту.
Николае Чаушеску: Ее научные работы были изданы за границей!
Обвинитель: И кто писал статьи для Вас, Елена?
Елена Чаушеску: Какая наглость! Я – член и Председатель Академии наук. Вы не имеете права говорить со мной таким образом!
Обвинитель: То есть как заместитель премьер-министра вы не знали о геноциде?
Обвинитель: Это – то, как вы работали с людьми и осуществляли ваши функции! Но кто дал приказ стрелять? Ответьте на этот вопрос!
Елена Чаушеску: Я не буду отвечать. Я сказала вам в самом начале, что не буду отвечать ни на один вопрос.
Николае Чаушеску: Вы как офицеры должны знать, что правительство не может отдавать приказ открыть стрельбу. Но те, кто стрелял в молодых людей, были сотрудниками службы безопасности, террористы.
Елена Чаушеску: Террористы из Секуритате.
Обвинитель: Террористы из Секуритате?
Елена Чаушеску: Да.
Обвинитель: А кто глава Секуритате? Другой вопрос…
Елена Чаушеску: Нет, я не дала ответ. Это была только информация для вас, как для граждан.
Николае Чаушеску: Я хочу сообщить вам как гражданам, что в Бухаресте…
Обвинитель: Мы закончили с вами. Вам не следует говорить что-либо еще. Следующий вопрос:
Как умер генерал Миля (министр обороны у Чаушеску)? Он был застрелен? И кем?
Елена Чаушеску: Спросите врачей и народ, но не меня!
Николае Чаушеску: Я задам вам встречный вопрос. Почему вы не спросили о том, из-за чего генерал Миля совершил самоубийство?
Обвинитель: Что побудило его совершить самоубийство? Вы назвали его предателем. Это было причиною самоубийства.
Николае Чаушеску: Предатель Миля совершил самоубийство.
Обвинитель: Почему вы не предали его суду и не вынесли ему приговор?
Николае Чаушеску: Его преступные действия были обнаружены только после того, как он совершил самоубийство.
Обвинитель: В чем заключались его преступные действия?
Николае Чаушеску: Он не убедил воинские части выполнять свои патриотические обязанности.
Чаушеску объясняет подробно, что он только узнал от его офицеров, что генерал Миля совершил самоубийство. Обвинитель прерывает его.
Обвинитель: Вы всегда были более болтливы, чем ваш коллега. Однако, она всегда была на вашей стороне и очевидно обеспечила вас необходимой информацией. Однако, мы должны говорить здесь открыто и искренне, как приличествует интеллектуалам. Да и вы оба являетесь членами Академии наук.
Теперь сообщите нам, пожалуйста, какие деньги использовались, чтобы оплатить ваши публикации за рубежом – избранные работы Николае Чаушеску и научные труды так называемого академика Елены Чаушеску.
Елена Чаушеску: Так называемый, так называемый. Теперь они даже забрали все наши звания.
Обвинитель: Еще раз вернемся и генералу Миля. Вы сказали, что он не выполнил ваши приказы. Что это за приказы?
Николае Чаушеску: Я буду отвечать только Великому Национальному Собранию. Там я расскажу, каким образом он предал свою родину.
Обвинитель: Пожалуйста, спросите Николае и Елену Чаушеску, не страдали ли они когда-либо психическим расстройством.
Николае Чаушеску: Что? Что он должен спросить нас?
Обвинитель: Имели ли вы когда-либо психические расстройства.
Николае Чаушеску: Какая непристойная провокация.
Обвинитель: Это послужило бы вашей защите. Если бы вы имели психическое заболевание и признали это, вы не отвечали бы за ваши действия.
Елена Чаушеску: Как может кто-то говорить нам подобные вещи? Как может он высказывать такое?
Николае Чаушеску: Я не признаю этот суд.
Обвинитель: Вы никогда не были способны вести диалог с народом. Вы не привыкли говорить с людьми. Вы произносили монологи, а люди должны были аплодировать подобно ритуалам древних племен. И сегодня вы действуете тем же самым способом, демонстрируя манию величия. Теперь мы предпринимаем последнюю попытку. Вы хотите подписать это заявление?
Николае Чаушеску: Нет, мы не будем подписываться. И я также не признаю совет по защите.
Обвинитель: Пожалуйста, отметьте – Николае Чаушеску отказывается от сотрудничества с назначенным судом советом по защите.
Елена Чаушеску: Мы не будем подписывать никакое заявление. Мы будем говорить только в Национальном Собрании, потому что мы упорно трудились для народа всю нашу жизнь. Мы пожертвовали всю нашу жизнь людям. И мы не предадим наш народ здесь.
Суд отмечает, что расследование закончено.
Затем следует чтение обвинительного акта.
Обвинитель: Господин Председатель, мы находим, что оба обвиняемых виновны в совершении преступных деяний согласно следующим Статьям Уголовного кодекса: Статьи 162, 163, 165 и 357.
Ввиду этого обвинения, я призываю к смертному приговору и полной конфискации имущества этих двух обвиняемых.
Совет по защите теперь получает слово и сообщает Чаушеску еще раз, что они имеют право на защиту и что они должны воспользоваться этим правом.
Совет по защите:
Даже учитывая, что он, как и она, совершали безумные действия, мы хотим защитить их. Мы хотим законного суда. Только Президент, находящийся у власти, может требовать выступления в Великом Национальном Собрании. Если он больше не имеет определенного статуса, он не может требовать что-либо вообще. Тогда с ним обращаются как с обычным гражданином. Так как старое правительство было распущено и Чаушеску потерял свои функции, он больше не имеет права требовать обращения, соответствующего статусу президента. Пожалуйста, отметьте, что здесь это было заявлено, что все инструкции соблюдались в соответствии с законом, что суд является законным. Поэтому оба обвиняемых совершают ошибку, отказываясь сотрудничать с нами. Это – законный суд, и я имею честь защищать их. Вначале Чаушеску заявил, что вопрос о его болезни – это провокация. Он отказался подвергнуться психиатрический экспертизе. Однако имеется различие между реальной болезнью, которую необходимо соответствующим образом лечить, и умственным безумием, которое ведет к соответствующим действиям, но которое отвергается обвиняемым. Вы действовали в очень безответственной манере, вы вели страну к краю пропасти и вы будете осуждены на основании пунктов, содержащихся в проекте обвинительного акта. Вы виновны в этих преступлениях, даже если вы не хотите допустить этого. Несмотря на это, я прошу, чтобы суд принял решение, которое мы будем способны оценить позже как достойное. Мы не должны позволить появиться даже самому небольшому впечатлению о незаконности свершившегося.
Елена и Николае Чаушеску должны быть осуждены в действительно законном суде. Оба обвиняемых должны также знать, что они имеют право на совет по защите, даже если они отвергают это. Следует заявить сразу и для всех, что этот военный суд абсолютно законен и прежнее положение обоих Чаушеску больше не имеет силы. Однако они будут обвинены, и приговор будет основан на новой системе законности. Они не только обвинены в преступлениях, совершенных в течение прошедших нескольких дней, но и в преступлениях, совершенных в течение последних 25 лет. Мы имеем достаточно данных относительно этого периода. Я прошу суд, как истец, отметить, что доказательства были представлены по всем пунктам, касающимся преступлений, совершенных обоими обвиняемыми. Наконец, я хотел бы еще раз обратиться к геноциду, к многочисленным убийствам, совершенным в течение последних нескольких дней. Елена и Николае Чаушеску должны полностью взять на себя ответственность за это. Теперь я прошу суд вынести приговор на основе закона, потому что каждый должен получить соответствующее наказание за преступления, которые он совершил.
Заключительная речь обвинителя Обвинитель: Для нас очень трудной задачей является вынесение приговора людям, которые даже теперь не хотят признавать преступления, совершенные ими в течение 25 лет и геноцид не только в Тимишоаре и Бухаресте, но прежде всего – преступления, совершенные в течение последних 25 лет. Это демонстрирует, что они ничего не поняли. Они не только лишали людей тепла, электричества и пищевых продуктов, они также тиранили душу румынского народа. Они не только убивали детей, молодых людей и взрослых в Тимишоаре и Бухаресте – они позволили членам Секуритате носить военную форму, чтобы создать впечатление у людей, что армия – против народа. Они хотели отделить народ от армии. Они имели обыкновение обучать людей из детских домов или из-за границы в специальных учреждениях стать убийцами или преданными им людьми. Вам хватило наглости отключать кислородные шланги в больницах и стрелять в людей на больничных койках. Секуритате скрыла запасы продовольствия, с которыми Бухарест мог жить месяцы, весь Бухарест.
Елена Чаушеску: Кому они об этом говорят?
Обвинитель: До сих пор они всегда утверждали, что построили эту страну, оплатили наши долги, но при этом они обескровили страну до смерти и накопили достаточно денег, чтобы гарантировать свое бегство.
Вы не признаете ваши ошибки, господин. В 1947 году мы принимали власть, но при совершенно других обстоятельствах. В 1947 король Михаил продемонстрировал большее достоинство, чем вы. И вы могли бы, возможно, добиться понимания румынского народа, если бы вы признали вашу вину. Вам следовало бы остаться в Иране, откуда Вы прилетели.
В ответ оба обвиняемых засмеялись и Елена сказала: Мы не остаемся за границей. Здесь – наш дом.
Обвинитель: Уважаемый господин Председатель, я являюсь одним из тех, кто как юрист хотел бы выступить против смертного приговора, потому что это – жестоко.
Но мы не должны забывать о народе. Я не призывал бы к смертному приговору, но было бы непостижимо для румынского народа и далее быть вынужденным переносить страдания и большую нищету, и при этом не вынести обоим Чаушеску смертного приговора. Преступления против народа росли год от года. Они были только заняты порабощением народа и монтажом аппарата власти Они действительно не были заинтересованы в людях.

Из публикации: Шевелев В.Н. "Чаушеску и "золотая эра" Румынии (полный текст). Текст в zip-архиве.