70 лет Победы - "...тогда жили другие люди. Вы - понимаете?"
02:11, 02.05.2015 zalebana
«Доченька, я тебе собрала узелок. Уходи… Уходи… У тебя еще две младших сестры растут. Кто их замуж возьмет? Все знают, что ты четыре года была на фронте, с мужчинами…». Правда про женщин на войне, о которой не писали в газетах…
Воспоминания женщин-ветеранов из книги Светланы Алексиевич:
«Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. «Не ходи, убьют, — не пускали меня бойцы, — видишь, уже светает». Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: «Заслуживает награды». В девятнадцать лет у меня была медаль «За отвагу». В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги… И меня посчитали убитой… В девятнадцать лет… У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее — и не верю. Дите!»
«У меня было ночное дежурство… Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан… Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет… Не дотянет до утра… Спрашиваю его: «Ну, как? Чем тебе помочь?» Никогда не забуду… Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: «Расстегни халат… Покажи мне свою грудь… Я давно не видел жену…» Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице…»
«И когда он появился третий раз, это же одно мгновенье — то появится, то скроется, — я решила стрелять. Решилась, и вдруг такая мысль мелькнула: это же человек, хоть он враг, но человек, и у меня как-то начали дрожать руки, по всему телу пошла дрожь, озноб. Какой-то страх… Ко мне иногда во сне и сейчас возвращается это ощущение… После фанерных мишеней стрелять в живого человека было трудно. Я же его вижу в оптический прицел, хорошо вижу. Как будто он близко… И внутри у меня что-то противится… Что-то не дает, не могу решиться. Но я взяла себя в руки, нажала спусковой крючок… Не сразу у нас получилось. Не женское это дело — ненавидеть и убивать. Не наше… Надо было себя убеждать. Уговаривать…»
«И девчонки рвались на фронт добровольно, а трус сам воевать не пойдет. Это были смелые, необыкновенные девчонки. Есть статистика: потери среди медиков переднего края занимали второе место после потерь в стрелковых батальонах. В пехоте. Что такое, например, вытащить раненого с поля боя? Мы поднялись в атаку, а нас давай косить из пулемета. И батальона не стало. Все лежали. Они не были все убиты, много раненых. Немцы бьют, огня не прекращают. Совсем неожиданно для всех из траншеи выскакивает сначала одна девчонка, потом — вторая, третья… Они стали перевязывать и оттаскивать раненых, даже немцы на какое-то время онемели от изумления. К часам десяти вечера все девчонки были тяжело ранены, а каждая спасла максимум два-три человека. Награждали их скупо, в начале войны наградами не разбрасывались. Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: где оружие? В начале войны его не хватало. Винтовку, автомат, пулемет — это тоже надо было тащить. В сорок первом был издан приказ номер двести восемьдесят один о представлении к награждению за спасение жизни солдат: за пятнадцать тяжелораненых, вынесенных с поля боя вместе с личным оружием — медаль «За боевые заслуги», за спасение двадцати пяти человек — орден Красной Звезды, за спасение сорока — орден Красного Знамени, за спасение восьмидесяти — орден Ленина. А я вам описал, что значило спасти в бою хотя бы одного… Из-под пуль…»
«Что в наших душах творилось, таких людей, какими мы были тогда, наверное, больше никогда не будет. Никогда! Таких наивных и таких искренних. С такой верой! Когда знамя получил наш командир полка и дал команду: «Полк, под знамя! На колени!», все мы почувствовали себя счастливыми. Стоим и плачем, у каждой слезы на глазах. Вы сейчас не поверите, у меня от этого потрясения весь мой организм напрягся, моя болезнь, а я заболела «куриной слепотой», это у меня от недоедания, от нервного переутомления случилось, так вот, моя куриная слепота прошла. Понимаете, я на другой день была здорова, я выздоровела, вот через такое потрясение всей души…»
«Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стене. Потеряла сознание… Когда пришла в себя, был уже вечер. Подняла голову, попробовала сжать пальцы — вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре встречаю нашу старшую сестру, она не узнала меня, спросила: «Кто вы? Откуда?» Подошла ближе, ахнула и говорит: «Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет». Быстро перевязали голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: «Скорей! Быстрей!» И опять — «Скорей! Быстрей!» Через несколько дней у меня еще брали для тяжелораненых кровь».
«Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила… Я подросла на десять сантиметров…»
«Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне — пятнадцать лет, а сестре — четырнадцать. Он говорил: «Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек…» Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт…»
«У нашей матери не было сыновей… А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал…»
«Меня мобилизовали, я была врач. Я уехала с чувством долга. А мой папа был счастлив, что дочь на фронте. Защищает Родину. Папа шел в военкомат рано утром. Он шел получать мой аттестат и шел рано утром специально, чтобы все в деревне видели, что дочь у него на фронте…»
«Помню, отпустили меня в увольнение. Прежде чем пойти к тете, я зашла в магазин. До войны страшно любила конфеты. Говорю: — Дайте мне конфет. Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я не понимала: что такое — карточки, что такое — блокада? Все люди в очереди повернулись ко мне, а у меня винтовка больше, чем я. Когда нам их выдали, я посмотрела и думаю: «Когда я дорасту до этой винтовки?» И все вдруг стали просить, вся очередь: — Дайте ей конфет. Вырежьте у нас талоны. И мне дали».
«И у меня впервые в жизни случилось… Наше… Женское… Увидела я у себя кровь, как заору: — Меня ранило… В разведке с нами был фельдшер, уже пожилой мужчина. Он ко мне: — Куда ранило? — Не знаю куда… Но кровь… Мне он, как отец, все рассказал… Я ходила в разведку после войны лет пятнадцать. Каждую ночь. И сны такие: то у меня автомат отказал, то нас окружили. Просыпаешься — зубы скрипят. Вспоминаешь — где ты? Там или здесь?»
«Уезжала я на фронт материалисткой. Атеисткой. Хорошей советской школьницей уехала, которую хорошо учили. А там… Там я стала молиться… Я всегда молилась перед боем, читала свои молитвы. Слова простые… Мои слова… Смысл один, чтобы я вернулась к маме и папе. Настоящих молитв я не знала, и не читала Библию. Никто не видел, как я молилась. Я — тайно. Украдкой молилась. Осторожно. Потому что… Мы были тогда другие, тогда жили другие люди. Вы — понимаете?»
«Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый — старший лейтенант Белов, мой последний раненый — Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон… Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь… Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят килограммов… И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов — балетный вес. Сейчас уже не верится…»
«Я потом стала командиром отделения. Все отделение из молодых мальчишек. Мы целый день на катере. Катер небольшой, там нет никаких гальюнов. Ребятам по необходимости можно через борт, и все. Ну, а как мне? Пару раз я до того дотерпелась, что прыгнула прямо за борт и плаваю. Они кричат: «Старшина за бортом!» Вытащат. Вот такая элементарная мелочь… Но какая это мелочь? Я потом лечилась…
«Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: «Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь». Брат на фронте погиб. Она плакала: «Одинаково теперь — рожай девочек или мальчиков».
«А я другое скажу… Самое страшное для меня на войне — носить мужские трусы. Вот это было страшно. И это мне как-то… Я не выражусь… Ну, во-первых, очень некрасиво… Ты на войне, собираешься умереть за Родину, а на тебе мужские трусы. В общем, ты выглядишь смешно. Нелепо. Мужские трусы тогда носили длинные. Широкие. Шили из сатина. Десять девочек в нашей землянке, и все они в мужских трусах. О, Боже мой! Зимой и летом. Четыре года… Перешли советскую границу… Добивали, как говорил на политзанятиях наш комиссар, зверя в его собственной берлоге. Возле первой польской деревни нас переодели, выдали новое обмундирование и… И! И! И! Привезли в первый раз женские трусы и бюстгальтеры. За всю войну в первый раз. Ха-а-а… Ну, понятно… Мы увидели нормальное женское белье… Почему не смеешься? Плачешь… Ну, почему?»
«В восемнадцать лет на Курской Дуге меня наградили медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды, в девятнадцать лет — орденом Отечественной войны второй степени. Когда прибывало новое пополнение, ребята были все молодые, конечно, они удивлялись. Им тоже по восемнадцать-девятнадцать лет, и они с насмешкой спрашивали: «А за что ты получила свои медали?» или «А была ли ты в бою?» Пристают с шуточками: «А пули пробивают броню танка?» Одного такого я потом перевязывала на поле боя, под обстрелом, я и фамилию его запомнила — Щеголеватых. У него была перебита нога. Я ему шину накладываю, а он у меня прощения просит: «Сестричка, прости, что я тебя тогда обидел…»
Я родилась в г. Ростове-на-Дону.
Немного о членах моей семьи, принимавших участие в Великой Отечественной войне. В моей семье о войне никогда не говорили. Все, что знаю, исключительно от моей мамы и от Калисты Петровны, моей бабушки (см. ниже, но крайне скупая информация). Фотографии есть, но сканера пока нет дома. Постараюсь сфотать фотографии и прицепить, но немного позже.
Мои близкие родственники были призваны из г. Ростова-на-Дону и Ростовской области:
Дед по материнской линии - АРТЮХОВ НИКОЛАЙ АРХИПОВИЧ - пропал безвести в 1941 году. Бабушка, вернувшись с войны, имея повестку "о безвести пропавшем", ждала его более 10 лет.
Бабушка по материнской линии - АРТЮХОВА МАРИЯ ДМИТРИЕВНА (01.04.1910-16.05.1976) - медсестра в местах сражений возле Ленинграда, других сведений у меня нет. О ее отношении к
Бабушка по отцовской линии - БОЖКОВА КАЛИСТА ПЕТРОВНА (21.06.1914-31.06.1994) - врач в госпитале, насколько я знаю - в Крыму. .
Моя свекровь, бабушка моих детей, Дениса Владимировича и Дарьи Владимировны, -
ЗАСОБА МАРИЯ ФЕДОРОВНА (18.08.1923 - жива!!!! Сейчас ей 91 год, большая семья. Живет в Ростовской области, Большой Мишкин, дай ей Бог здоровья!!!!
Мой свекр, дедушка моих детей - ЗАСОБА НИКОЛАЙ ТИХОНОВИЧ (14.05.1925 - умер в 1999 г ).
Они много рассказывали, воевали вместе, артполк, дошедший до Секешфекервара (Венгрия). Как рассказывала Мария Федоровна, она была медсестрой, "из-под артобстрела выползали "раком", "на корачках"... и т.д.). В 1945 году родилась их старшая дочь, потом вторая, а в 1953 году родились двойняшки - дочь и сын.
Сейчас у Марии Федоровны 11 внуков 18 правнуков в сентябре-октябре ожидается праправнук!!
Именем ЗАСОБЫ НИКОЛАЯ ТИХОНОВИЧА названа улица в станице Мишкинская, где он работал председателем, проложил асфальт, построил детский сад, школу, Дом культуры, столовую. За мирный труд награжден орденами Знак почета, Трудового Красного знамени, Орденом Ленина
Как уже говорил, в коридоре располагаются витрины с вещами, которые были найдены местными поисковиками:
Одно из помещений приспособили для различных конференций и собраний. Стены украсили различными вырезками из статей тех времён, фотографиями, историями и многим другим:
данную вырезку Вы уже могли видеть в моём прошлом отчёте в музее "Сталинградская битва":
Напротив - всё посвящено нашим войскам, а точнее местным (Сталинградским):
Сейчас заглянем и посмотрим, что же там за окошечками:
А тут расположена экспозиция, которая наглядно показывает, как выглядел штаб 6-й немецкой армии:
Помещение было очень тёмным и фоткал через стекло, так что не критикуйте за качество:
Вот и комната Паулюса:
При виде всего этого становится как-то не по себе:
Возвращаемся обратно в коридор, досматривать оставшуюся часть музея:
На центральном входе имеется макет здания во времена ВОВ:
Письма домой:
Немецкие не читал, так как не владею данным языком, а вот наши - аж взахлёб. Тяжёлые текста, ничего не скажешь...
Сделали на память треуголку:
По соседству стоит техника, интересно, как они её сюда затащили:
Последняя комната, пожалуй, самая тяжёлая:
Тяжёлая она потому, что тут висят фотографии зверства фашистов... Но помимо этого, через каждые 2-3 метра стоят стенды с примерами экипировки различных войск. Например, униформа Британских экспедиционных:
Наша:
Ну и понятное дело кого ещё:
Теперь покажу Вам немного тех самых фотографий, оставлю без комментариев:
На этом путешествие по музею подошло к концу, пора отправляться дальше. Напоследок хотелось бы сказать, что несмотря на все минусы этого учреждения (о них писал в предыдущем обзоре) - музей обязательно стоит посетить каждому, кто побывает в Волгограде.
Дальнейший путь лежал к набережной, общий ретро-вид:
Центральная набережная была построена в 1952 г:
Парадная гранитная лестница имеет 9 маршей, 8 площадок, 100 ступеней и завершается вот такой красотой:
Очень жаль, но фонтан "Искусство" (установлен в августе 1957 года) был на реконструкции, так что увижу нормально его только после 9 мая. Пока лишь через забор:
Погода была не очень приятной, хоть и светило солнышко, но ветер был такой, что сдувал с ног. Хотя, может оно и к лучшему - людей зато нет:
А ещё тут когда-то была детская ж\д, но, увы, что-то и следов от неё не заметил:
+2 общих вида на набережную:
Также виден речной вокзал - это крупнейшее сооружение подобного типа в Европе. Первая очередь сдана в эксплуатацию в 1980 году. В 1985-1988 годах был крупнейшим по пассажирскому грузообороту портом на Волге. Длина здания - 296 метров, что почти равняется длине Красной площади. Высота вокзала в его высшей точке составляет 47 метров. Зал ожидания рассчитан на 700 человек:
На более детальный осмотр уже не было времени, как и на мемориальную ротонду на месте гибели зенитной батареи во время Сталинградской битвы. Ротонда на этом месте существовала и до войны:
В завершении посмотрим на Великую реку. Прямо проиграла знаменитая песенка в голове.
Сколько же она пережила и хранит тайн... Непередаваемое ощущение, когда стоишь и смотришь в эту воду.
А вот, как бы всё могло выглядеть... Жаль, что лишь небольшая часть была воплощена в жизнь и проекты так и остались проектами.
Возвращаемся обратно к машине мимо 6-ти стел с именами Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы. Памятник открыт 8 мая 1985 года, к 40-летию Победы:
За небольшое количество времени мы успели посмотреть на одни из самых значимых мест, посетили музеи и немного познакомились с городом. Теперь осталось лишь вернуться сюда, но уже с иными целями. Надеюсь, когда-нибудь это свершится.
