Кого бы вы уволили из омской мэрии, а кого бы оставили и почему?
15:10, 19.08.2016 omsk
Друзья, не секрет, что скоро в Омске будет новый мэр. Новый мэр, конечно же, изрядно перетрясет команду нынешней администрации. Источник власти в муниципалитете - это мы, друзья.
Поэтому у меня вопрос к моим читателям - на месте нового мэра с кем бы вы не стали продлять контракт, а кого бы оставили. Выбирать нужно из нынешнего состава администрации на уровне вице-мэров и их замов и директоров департаментов и их замов. И почему?
Знаете ли вы вообще кого-то из муниципальных служащих по их делам и фамилиям?
Прошло 25 лет с момента путча ГКЧП 1991 года. И, честно говоря, в обществе меняется отношение людей к этому событию. Если первые 10-15 лет все воспринимали его как победу демократов над реакционерами, то теперь многие видят в этом событии попытку патриотов страны сохранить СССР, который семимильными шагами разваливали предатели Горбачев и Ельцин.
Очевидцев событий, конечно, полно, но в Омске живет и здравствует нардеп СССР, полпред президента Александр Минжуренко, который в дни путча в Омске был один из лидеров сопротивления ГКЧП в нашем городе. Собственно, вот его рассказ о том, что происходило в Омске 25 лет назад. Со стороны демократов, естественно.
В ночь на 19 августа 1991 года я вернулся из отпуска в Омск. Решив отоспаться после перелета, отключил телефон. Однако отоспаться не удалось, в дверь утром позвонили. Моя помощница Валентина Андреевна Русанова ворвалась в квартиру: «Танки входят в Москву!» Какие танки!? Сбивчиво, волнуясь, она быстренько рассказала о государственном перевороте, о введении в стране чрезвычайного положения, об отстранении президента СССР Горбачева. Я моментально собрался, и мы выскочили на улицу. Мы торопились, почти бежали. Куда, зачем? Не знаю, но нам было ясно одно: надо что-то делать. Я тогда жил на левом берегу Иртыша, на Волгоградской,4. Ни личной, ни служебной машины у меня не было: такие были времена – народные депутаты СССР ездили в автобусах вместе с народом.
Приехали в центр города, стали попадаться такие же встревоженные люди, несущиеся бог знает куда. Не случайно, конечно же, это были тоже депутаты: городского и областного советов. Так же понятно – «наши», демократической ориентации. Мы вошли в здание горсовета, разместились в одной из комнат. Мобильников тогда не было, но сарафанное радио уже оповещало всех интересующихся, где кучкуются противники ГКЧП. К горсовету стали подтягиваться наши единомышленники. Мы начали совещаться, поначалу весьма бурно и возбужденно, но потом – все более упорядочено. Быстро пришли к мнению, что необходимо создать некий координирующий демократический орган сопротивления государственному перевороту, чтобы объединить все наши усилия. Мы же еще не знали, как поведут себя местные власти, силовики и здешние сторонники ГКЧП. Так был учрежден Комитет по защите конституционных органов власти. Меня избрали его председателем. В Комитет вошли депутаты горсовета и облсовета, представители демократических партий, журналисты, общественные деятели.
Дальше началась такая бурная деятельность, что все трое суток слились в памяти почти в один длинный день. Интересно, что мятежники не прервали связь Белого Дома с регионами. Мы получали оттуда всевозможные материалы, документы, факсы, разговаривали с депутатами РСФСР. В Комитет подходили и подходили люди. В.Варнавский, председатель горсовета, выделил нам еще одну комнату, так как нам уже стало тесно, прибавилось телефонов. Постепенно стало проясняться, что можно и нужно делать здесь, в регионе. На первый план само собой выдвинулась задача прорвать информационную блокаду, донести до населения правду, довести до граждан обращение Президента России Б.Ельцина, его оценки ГКЧП, его указы. Мы начали печатать листовки с этими документами. И тут случилось чудо: со всего города к нам повезли всевозможную множительно-копировальную технику: ксероксы и еще какие-то допотопные аппараты. Подъезжали машины, люди тащили к нам агрегаты и оставляли их без всяких расписок и т.п. Везли ящиками, коробками бумагу и все необходимое. Предлагали свои услуги и машины по распространению листовок. Парковка около горсовета была забита машинами добровольцев, которые терпеливо ждали, когда и для них напечатают листовки. В общем – кипящий Смольный.
Однако становилось понятным, что наше печатание листовок на миллионный город – это кустарщина в век телевидения и радио. И мы поехали на телестудию. Прибыв туда, мы столкнулись с руководителем местного телерадиокомитета Кулиничем. Он категорически запретил пускать нас в эфир. Я пытался донести до него, что мы хотим всего-навсего, чтобы на телевидении и радио зачитали Обращение Президента России и его Указы. Я ему горячо объяснял, что он совершает правонарушение, препятствуя доведению до населения указов законного президента республики. Однако Кулинич не отступал. Бледный, взъерошенный он уже понял, что попал между двух огней: с одной стороны грозный ГКЧП в котором и минобороны и министр внутренних дел, и председатель страшного КГБ, а с другой – законные требования народного депутата СССР, который имеет право требовать эфир безотлагательно, тем более с указами Президента России в руках. Наше столкновение происходило в фойе здания телецентра, там стоял столик для тенниса, который выступал барьером между сторонами. И хорошо, что там был этот столик, а то в горячности было желание дотянуться до оппонента, так были накалены страсти. Со мной были члены Комитета Сергей Суменков, Борис Тюльков, Виктор Корб и кто-то еще, мы прибыли на двух машинах штурмовать телецентр, совсем по Ленину. Кулинич вызвал подмогу, появился наряд милиции человек шесть, приехал районный прокурор. Перепалка продолжалась довольно долго. Своими законными требованиями я смутил и прокурора. А милиционеры вообще выглядели растерянными (вот что значит гражданская война: то ли за красных, то ли за белых). Физически прорываться мы все же не стали, так как нам все равно бы нужную аппаратуру не включили. Мы поехали снова в свой штаб. На прощанье я сказал Кулиничу: «Моли бога, чтобы заговорщики победили, иначе ты ответишь за свои дела. (Забегая вперед: суд, действительно, признал действия председателя телерадиокомитета незаконными, он был снят с работы).
Потом была напряженная ночь, когда в Москве готовился штурм Белого Дома и пролилась кровь его защитников, погибли три парня. Мне позвонил оттуда наш депутат Владимир Исправников, сказал, что они уже взяли в руки автоматы, на всякий случай попрощался и попросил позаботиться о его семье. Я пообещал, еще не зная, что председатель КГБ Крючков уже подписал приказ о «нейтрализации» лидеров местных «комитетов сопротивления», если они не прекратят свою деятельность к утру 22 августа, и я там значусь под номером 6.
Наш Комитет, надеясь на благоприятное соотношение депутатских сил в горсовете, настаивал на созыве сессии. Варнавский колебался, хотел еще подождать, точнее выждать. Я зашел к нему, поговорили. Наконец я сказал, что если горсовет не примет решения в поддержку Конституции, то он окажется в одном стане с мятежниками, т.е. вне закона. И тогда наш Комитет отстранит горсовет от власти и возьмет все в свои руки. «Ух, ты!» - изумился моей дерзости Варнавский. «Что, слава Янаева тебе покоя не дает?» - «Э, нет. Янаев – заговорщик, он выступил против законной власти, сместил законного президента, а я добиваюсь сохранения всех законных структур власти. Разве горсовет против этого? Определяйтесь уже!» - «Хорошо»,- согласился Варнавский. Он тут же вызвал помощников и приказал оповестить всех депутатов о срочном заседании. Потом он сел составлять проект резолюции. Варнавский очень не хотел, чтобы его действия и текст резолюции выглядели как вызванные давлением нашего Комитета (и поныне на этом настаивает). Ну что ж, пусть так и будет. В конце концов, это, действительно, было его решение.
И вот, состоялось заседание горсовета. Мы там присутствовали. Была принята резолюция против мятежа и в поддержку президента России и всех конституционных органов власти Союза. Запомнилось выступление главы городской милиции, мы у него спросили, с кем вы. Он четко ответил, что присягал президенту России и будет верен присяге вместе со всеми своими сотрудниками. Итак, город и городские власти с нами, на стороне Закона. Областная администрация просто исчезла на эти три дня: выжидали – чья возьмет. С начальником гарнизона была достигнута договоренность: солдаты и офицеры в казармах и никаких действий не предпринимают. Такая нейтрализация военных нас вполне устраивала. Местное управление КГБ не обозначало себя. Сторонники ГКЧП, увидев настроение народа, сидели тихо, тоже выжидали.
И еще были митинги. Много митингов. Меня привозили в разные части города для выступлений. Мы там раздавали листовки, разъясняли ситуацию. 21-го полегчало. Появилась надежда. Путч явно проваливался. Наконец – информация об аресте мятежников. Ура!!
Приятно бывает в летнее время пройтись с работы пешком. Зимой-то так не походишь, надо детей по школам и секциям развозить. А летом - сам бог велел, тем более мне: пешком мне от работы до дома не больше 40 минут, причем по самому центру Омска.
Пройдя в очередной раз по обновленному Любинскому проспекту, выхожу на Юбилейный мост. Зелеными кружками на этом фото я обозначил, откуда я иду и куда мне надо. Если бы я пошел строго по правилам (траектория отмечена красным), мне пришлось бы перейти на ненужную мне сторону улицы, описать ненужный мне прямой угол и пройти через ненужный мне подземный переход. И все это ради того, чтобы дяденькам за рулем удобнее было пролетать центр на своих автомобилях без задержек.
Мне давно уже это надоело, и я стал ходить наискосок. Тем более, что у подножия дедушки Ленина такая офигенная лестница. По которой никто не ходит, а я пойду.
Взгляд с лестницы назад. Огромное асфальтовое поле посреди исторического центра, с нерегулируемым перекрестком, на котором постоянно бьются. Вам не кажется, что здесь уже давно все должно быть не так, и мы просто привыкли к этому месту в таком виде? Не кажется ли вам, что пешеходы здесь заслуживают большей свободы передвижения?
А пока мы идем дальше по скверу. В полном одиночестве, ведь все как стадо ходят с другой стороны дороги по прямым углам.
Вместо того чтобы прогуляться лишний раз среди деревьев, люди топают по длинному пути в узкую дыру подземного перехода.
А мне надо к дому по Маркса, 1 (зеленый кругляш). Правила предлагают мне лезть под землей по вон той красной траектории.
Но вы знаете, как-то иногда становится обидно за себя. Есть же у человека какое-то собственное достоинство. Я не заслуживаю того, чтобы лезть в эту дыру. Там узко, криво и темно. И там воняет. Да, уважаемая мэрия, ты не знаешь, но в первом подземном переходе Омска жутко тесно и жутко воняет. Беляшами и пОтом. Я не хочу больше туда лезть.
Я здесь по вечерам хожу поверху. И при этом никому не мешаю, потому что светофоры удивительным образом отрегулированы так, что я не пересекаю ничью траекторию. Если никто нарушать не будет, конечно. Но я никуда не тороплюсь - дам дорогу дураку, если что. Надо просто взглянуть на светофор слева и дождаться вот этой фазы.
И идти наискосок, экономя себе время, усилия и не издеваясь над собой.
На данной схеме зеленым я обозначил свой пеший путь с работы домой, с пересечением перекрестка Маркса-Лермонтова наискосок. Черным - разрешенные направления движения автомобилей в момент перехода проспекта (как видите, я их не пересекаю). А красным - издевательский пеший путь, предлагаемый нам правилами и разметкой. Черта с два я так пойду.
Обратите внимание: за пределами часа пик места для перехода просто вагон. В самый час пик я бы так не советовал ходить, могут задеть по широкой траектории. Вас же там по правилам не должно быть.))
На этой картинке видно, что жерло подземного перехода крадет у пешеходов, которых здесь море, почти весь простор. Представляете, как бы тут стало свободно, если бы переход стал наземным. Можно было бы идти по прямой, не тягать по лестнице коляску или велосипед и не слушать вопли немытых музыкантов по вечерам. И не нюхать эту жуткую подземную вонь.
Короче, я за то, чтобы по крайней мере на этих двух перекрестках подземные переходы были бы упразднены к чертовой матери, чтобы люди могли пересекать их в каких угодно направлениях (на зеленый свет, разумеется, а не как вынужден ходить я). Это всколыхнет пешеходное движение в этих точках, усмирит дикий автотрафик и превратит асфальтовые поля в обжитое уютное пространство. На полном серьезе считаю, что на перекрестке Лермонтова-Ленина нужен пешеходный светофор во всех направлениях. И там, в створе улицы Броз Тито, где всегда бегают через Ленина, тоже. Ничего с вами не случится, господа водители, нажмете лишний раз на тормоз, а потом на газ. Для этого даже задницу с сиденья поднимать не надо. Люди ради вас лазают по лестницам, и ничего, молчат. Я тоже регулярно здесь езжу за рулем, постою вместе с вами, ничего со мной не сделается.
А для того, чтобы приблизить свершение этих положительных изменений, предлагаю голосовать ногами. Т.е. ходить по короткому пути мимо дедушки Ленина и наискосок через Маркса. Я не призываю стать злостными нарушителями, но иногда можно. Так нас быстрее заметят. #ПОЙДЕМПОВЕРХУ
