"Мы не заметили, как с нашими детьми поработали команды профессионалов, в которые вложены сотни и сотни миллиардов долларов, формируя образ жизни, потребительские ценности, субкультуры. Это так грамотно было смоделировано, выстроено... Можем ли мы, игнорируя эту поляну, сражаться за ребенка? - задает риторический вопрос Михаил Мокринский и уточняет в конце лекции: - Задача школы не добавить к тому безобразию, которое создает безответственное формирование потребительского поведения. Задача школы ровно обратная. Научить ребенка воссоздавать смыслы и искать смыслы там, где ему подбрасывают возможность жить без них".

В Воронеже с 31 октября по 3 ноября проводится Фестиваль науки "Кстати". Открылся фестиваль интереснейшей лекцией "Школа - какие нужны изменения?" Михаила Мокринского, которую я смог посетить.

Михаил Геннадьевич Мокринский - бывший директор московского лицея №1535, который при нем стал занимать первое место в рейтинге лучших школ столицы.

Среди основных мыслей, высказанных им в течение почти двухчасовой лекции, я выделил следующие тезисы.

Мы привыкли жить в условиях изоляционизма. Нужно смотреть на мировой опыт.

Школе не хватает того, что есть у бизнеса - способности тиражировать лучшие методики, передавать инструмент, добиваться качества результата.

Школу ждут следующие вызовы - разнообразие, сложность, неопределенность.

Школа не успевает следить и за 10% того, что важно для ребенка. Те базовые ценности, которые дает школа - это прекрасно, но катастрофически недостаточно. Мы не заметили, как с нашими детьми поработали команды профессионалов, в которые вложено сотни и сотни миллиардов долларов, формируя образ жизни, потребительские ценности, субкультуры. Это так грамотно было смоделировано, выстроено... Можем ли мы, игнорируя эту поляну, сражаться за ребенка? Нужно научиться находить подход к нему, затаскивая на привычную для нас поляну, где все сделано великими, о великом, и задает тот масштаб жизни и тот масштаб ценностей, которые школа обязана нести ребенку.

При таком контексте нужно задать для детей позитивную программу. Это когда ты собираешься победить. Достичь успеха не в мелочах, а в чем-то главном. Позитивная программа должна быть предельно конкретной.

Мы формируем глубокое научное мировоззрение, мы формируем классическую культуру, мы прикладываем к этому личность учителя. Такая классная формула, так всегда работала. И будет работать, если мы к ней приложим то, чего не хватает. Вчера хватало, сегодня нет. Почему? Разнообразие, сложность, неопределенность.

Для этого нужно, чтобы учителя учитель с этим справился, надо понять, что он транслирует помимо своих хороших целей и свои ограничения. Учителю предстоит учиться всю оставшуюся жизнь, а не транслировать свой собственный социальный опыт детям. Нужно учить детей не "как правильно", а "как лучше для тебя".

Школа должна собрать человека воедино, преодолев проблему множественной идентичности, когда ребенок не может ответить на вопрос - кто я?

Школа должна научить детей действовать в состоянии неопределенности, быть "рискующими". Для этого учителя должны и сами обладать такими компетенциями. Школа - одно пространство, разные этажи.

Возможно, где-то невольно я исказил мысль докладчика, лекция была очень насыщенной.

После выступления я задал лектору следующие вопросы:
1. Одним из важных направлений развития школ обозначено внедрение инклюзивного образования. Как это сочетается с изложенным вами, ведь внимание учителя будет концентрироваться на той части класса, которая требует специального подхода?

2. Если учить детей будут не "как правильно", а "как для тебя", то не приведет ли это к тому, что раз потребительские ценности формируют у ребенка запрос на обеспечение досуга, а не запрос на получение образования, то и государственные школы будут воспитывать потребителя, отвечая на запрос ребенка "для тебя"? А реальное образование будут давать частные спецшколы, куда отправить детей смогут только обеспеченные родители? И не создаст ли это резкого расслоению системы образования по имущественному цензу, когда в обычной школе дети, которые могли бы многого достичь, что было обеспечено в советское время, сейчас будут обделены вниманием учителя, особенно с учетом инклюзии?

Ответ Михаила Геннадьевича:
Первое. Инклюзия и одаренность - это звенья одной цепи. Когда я говорил, что школа должна быть разнообразной, она ровно этой задаче и должна соответствовать. Как работать с детьми с разными задатками, предпосылками, проблемами развития. В этом смысле я абсолютно уверен, что никакого противоречия тут нет. У школы есть задача научиться работать с детьми, первые из которых воспринимают информацию в восемь раз быстрее, чем последние. Научиться работать с детьми, познавательные стили которых разные, интересы разные, способы мотивации разные. Вот это и есть вызов завтрашней школе.

Второе. Хочу ли я сказать, что есть две разные судьбы у разных школ? Нет. Абсолютно уверен, что когда речь идет о "как лучше для тебя", то задача школы не добавить к тому безобразию, которое создает безответственное формирование потребительского поведения. Задача школы ровно обратная. Научить ребенка воссоздавать смыслы и искать смыслы там, где ему подбрасывают возможность жить без них. Смотрите, в чем задача - сначала скомпенсировать. У тебя есть какие-то привычки, ты привык жить не очень напрягаясь, не очень задумываясь. И школа это единственный социальный институт, который обязан вернуть тебя к осмысленности, то есть скомпенсировать поверхностность твоего потребительского поведения, паттерный круг. И она должна не просто скомпенсировать, она должна подтолкнуть вперед, создать смыслы, ради которых стоит напрягаться, стоит строить стратегии, стоит взаимодействовать с людьми, которых раньше ты не знал. Опять про ценности, про систему, которую школа должна научиться достраивать, пристраивать к опыту потребительского поведения. Так что здесь все в порядке, школа про высокое, она с этим и будет работать.

Далее, уже во время перерыва, я спросил, неужели можно учителю сочетать эффективную работу, например, с аутистами и эффективную работу с обычными детьми? Мокринский ответил, что аутисты - это совсем другое. Видимо, как и другие особо сложные категории детей, с которыми должны заниматься специалисты. Предполагаю, что Михаил Геннадьевич под инклюзией понимает некие варианты работы с немного отстающими детьми, а не то, что нам хотят реально внедрить.

Лекция оказалась очень интересной и позволила увидеть взгляд на развитие системы школьного образования со стороны директора школы, добившегося выдающихся практических результатов.

Хочу добавить, что профессионалы, о которых говорил лектор, в первую очередь поработали не с детьми, а с их родителями и со всем нашим обществом, которому еще предстоит сформировать свою позитивную программу.