Командир танка Рошка осматривает кабину вертолета МИ-8 перед вылетом из Торжка на полигон Кушалино

Как известно, 6 июня 2013 года ровно в 15-30 с лёгкой руки и разрешения полковника Игоря Бутенко, заместителя начальника 344-го центра боевого применения пилотов армейской авиации, командир танка Александр Рошка отправился на авиаполигон Кушалино.


Посетители и пилоты 344-го центра в ожидании вылета на тренировку инструкторов с водосливным устройством (ВСУ) на вертолете МИ-26 (справа)

Кушалино находится в 40 километрах севернее Твери. Этот земельный участок площадью 10 га для обеспечения нужд обороны был выделен Советом Народных комиссаров в 1938 году. Представляете, сколько за это время было сброшено на полигон адского металла и сколько поколений военных авиаторов учились уничтожать этот клочок земли из всех видов авиационного вооружения?



Руководитель полетов Лихачев прибыл на борт МИ-8 с должностным портфелем с документацией

До полигона летели на бреющем – на высоте метров пятидесяти, - лишь иногда, безопасности ради, поднимаясь до двухсот. Летели на вертолете МИ-8 в составе экипажа – три человека, двух офицеров – руководителя полётов и его помощника, и одного командира танка. На посадку зашли в 16-10, сделав облет вокруг вышки управления полетами.


Командир танка Рошка наблюдает через иллюминаторы вертолета МИ-8 трассу Е-105 на Санкт-Петербург


Экипаж вертолета МИ-8 летит на полигон Кушалино на бреющем курсе прямо над деревьями

Высадились мгновенно, без задержек. Вертолет, ухая винтами, плавно ушел обратно на Торжок. Через несколько минут в ушах зазвенела тишина, и только монотонное жужжание многочисленных насекомых давало понять, что я на планете земля, а не где-нибудь в бескрайних просторах нашей вселенной.
Оглядевшись вокруг, сразу почувствовал что-то родное из далекой службы на полигоне Уймайор в южной группе войск – отсутствие начальства и полная свобода разумных действий на территории 10 га. Интересно, а как здесь поживает полигонная команда?


Экипаж МИ-8 с бортовым номером 88 взлетает и уходит на Торжок

Встретил наш немногочисленный отряд рядовой Константин Тишин: «Здравия желаю, товарищи офицеры!» Офицеры в ответ по-воински приветствовали рядового. Я же крепко пожал Тишину руку и сразу завел ознакомительный разговор о службе. Историю о том, как теперь приходится солдату на авиаполигоне, и как я сам чуть не утонул в местном болоте, расскажу в следующий раз, а сегодня только про полёты и стрельбы из вертолётов.


Собака N охраняет на полигоне Кушалино макет полигона Кушалино

После непродолжительного знакомства с полигонной командой, мы вместе с руководителем полётов, подполковником Андреем Лихачевым, и его помощником, старшим лейтенантом Андреем Золотовым, поднялись на самый верх вышки управления полётами. Вышка четырехэтажная плюс надстройка. В этой самой надстройке и происходит все самое главное и важное в руководстве полетами во время стрельб.


Руководитель полетов Лихачев управляет полетами из пункта управления полётами

До начала стрельб оставалось уйма времени, можно было вкратце ознакомиться с программой полётов и стрельб вертолётов МИ-35 и КА-52, чем я и поспешил воспользовался. Задал вопросы, получил ответы. Выяснилось, например, что подполковник Андрей Лихачёв служит в ВВС России уже более двадцати лет. Основная машина, на которой он летает в последнее время – вертолет МИ-28. Подполковник два раза принимал участие в Параде Победы 9 Мая.

- А что самое сложное для вертолётчиков в парадном полете? – спросил я.

- В принципе в этом задании для меня была только одна трудность. Выдержать морально-психологическое давление, которое возникало во время полета над улицами и зданиями такого большого города как Москва, - сухо и коротко ответил Андрей.


Подполковник Лихачёв демонстрирует старшему сержанту Рошке полет вертолета МИ-28 над Красной площадью во время Парада Победы 9 Мая

Не хвастун, подумалось мне. Про личную жизнь и службу в девяностых Андрей не очень хотел говорить, а я и не стал его пытать. В знак расположения ко мне Андрей охотно продемонстрировал на своём ноутбуке свой личный фотоархив, из которого я узнал, что он отец двоих детей и награжден орденом «За военные заслуги».

Сейчас подполковник Лихачев служит в научно-исследовательском подразделении 344-го центра. Суть службы такова – периодически пилотам центра поручают выполнение конкретных заданий. Сегодня, например, это стрельбы, завтра – просто полеты на определенном виде вертолетов на определенных высотах, в определенных режимах. После отработки заданий пилот составляет письменный отчет, который сдает в аналитический отдел. Роль аналитиков - сопоставить отчеты оперативных заданий разных пилотов, выполненных на разных боевых машинах. Дальше – выводы и работы по усовершенствованию боевой техники или изменению методик. Всё серьёзно и с научным подходом.


Вентилятор гоняет воздух, слепней и комаров на пункте управления полетов

Процесс управления полётами во время стрельб Андрей описал следующим образом:
«По прибытии вертолета на полигон экипаж докладывает мне, что они на месте. Я в ответ довожу до экипажа параметры скорости ветра, атмосферного давления и рассказываю по какой мишени необходимо стрелять. Все мишени пронумерованы, так что я просто называю её порядковый номер. На авиаполигонах в качестве мишеней используется старая бронетехника. По готовности экипажа вертолет заходит на боевой курс - расстояние пять километров, высота 200 метров. Примерно за два километра до мишени штурман выполняет стрельбу. Количество заходов на цель и сами стрельбы могут повторяться неоднократно – здесь все зависит от задачи: например, применение разных видов вооружения. После стрельбы экипаж докладывает мне об окончании, я в ответ сообщаю им курс на аэродром и желаю счастливого возвращения на базу».

- И все?- переспросил я у руководителя полетов.

- А ты думал здесь Пёрл-Харбор что ли? – шутливо вопросом на вопрос ответил Лихачев.

Про Перл-Харбор я не думал, так что продолжил интересоваться стрельбой и мишенной обстановкой у авиаторов. Из интересных фактов: попадание в недвижимую цель определяется визуально путем двойного сопоставления. Прямо как в пересчете имущества на инветаризации. Со слов старшего лейтенанта Золотова это происходит так:
«За нами стоит наблюдательная вышка высотой 52 метра. Во время стрельбы там находится боец из полигонной команды. Он следит за стрельбой в наблюдательный бинокулярный прибор ПНБ-1. О результатах попадания в цель боец сразу сообщает к нам на вышку. Руководитель полетов тоже следит за стрельбой в такой же прибор, и сопоставляет свои данные с данными, полученными от наблюдателей. Таким вот простым и надежным способом происходит оценка попадания в цель».


Рядовой Константин Тишин следит за стрельбой в наблюдательный бинокулярный прибор с 52-х метровой вышки

- А есть здесь оценки стрельбы, или как на тренажёре только «зачет» и «незачет», - не унимался я, доставая старшего лейтенанта Золотова.

- Конечно, есть, - улыбаясь поведал старлей. – Например, стрельба НУРами оценивается на пять только при разрывах до 40 метров от мишени, четверка ставится до 80 метров, до 120 метров удовлетворительно и неуд если дальше. Раньше был шаг в 50 метров, теперь ужесточили норматив.

За разговором с интересными собеседниками время бежит быстро. Ровно за час до начала стрельб рядовой Константин Тишин включил военную сирену, оповещающую все живое вокруг о том, что скоро на полигоне станет опасно. Руководитель полетов подполковник Лихачев пригласил всех, включая меня, на ужин. Я от такого предложения не отказался, благо повара 344-го центра отвалили пилотам в походный термос изрядное количество мяса и картофельного пюре, которого с лихвой хватило на трех голодных мужиков.


Экипаж N из вертолета МИ-35 ведет стрельбу НУРами по мишеням полигона Кушалино

Ровно в 20-30 началась стрельба. На расстоянии двух километров разрывались НАРы и подымалась пыль от стрельбы из вертолетных пушек. Была и бесшумная стрельба из фотопушек. В этих случаях пилот заходил на боевой курс и в момент открытия огня жал на гашетку фотопушки, дублируя по рации руководителю полетов свои действия: Тра...та-та, тра..та-та, тра…та-та! Было смешно и забавно, но одновременно все серьезно и по-настоящему. После полета видеосъемка такой стрельбы оценивается также строго, как и стрельба боевыми зарядами.


Экипаж N вертолета КА-52 стреляет неуправляемой авиационной ракетой


Экипаж N вертолета КА-52 ведет стрельбу из 30-мм пушки трассирующими патронами

В этот день отстрелялись на «четыре» и «пять»! Я, как и руководитель полетами подполковник Андрей Лихачев, остался доволен результатами стрельб. Чтобы как-то скоротать время до прибытия вертолета, который повезет нас на базу, а также, чтобы разрядить напряженную за время стрельб обстановку, я поинтересовался у пилотов их профессиональным сленгом и обрядами.

Вот что мне рассказали офицеры:

«МИ-24 называют «горбатым», МИ-8 – «барабаном», К-27 – «кабачком» или «чемоданом», МИ-28 кличут «крысой». В радиоразговоре обычно говорят, что стреляют «гвоздиками, карандашами и сигарами». После первого самостоятельного вылета пилота подхватывают на руки и пятой точкой бьют об колесо вертолета. В крайний же полет пилота подхватывают на руки и выносят за территорию аэродрома на пенсию».


Командир танка Рошка осматривает кабину вертолета МИ-8 перед вылетом с полигона Кушалино на Торжок

Ровно в 1-30 ночи в том же составе и без происшествий мы прибыли на аэродром в Торжок. Возбужденный от количества адреналина и придавленный массой впечатлений я помчался по заданному курсу в Москву. На этой позитивной волне, но с трудом раздвигая веки в 5-40 я добрался до МКАДа. А если бы на МИ-8?- подумалось мне.

Слава пилотам ВВС России!

PS: Первый фоторепортаж про 344-й центр боевого применения пилотов армейской авиации в Торжке можно поглядеть Здесь. Впереди ожидайте третий и последний фоторепортаж про то, как теперь приходится солдату на авиаполигоне, и как я сам чуть не утонул в тверском болоте!

Оригинал взят у army_reporter в Фотоартиллерия в действии