У любой экономики ключевое измерение - собственность. Она же создает и другие структуры общества. Если в собственности совсем мало государства и много семей - это англосаксонская модель. Пожалуйте в США, Великобританию, Канаду. Массы акционеров воюют за капитализацию компаний. Огромные финансовые рынки и много новенького.

Если в собственности государства до 10 - 15 процентов бизнеса, люди любят долги и депозиты, а капиталы поделены между крупными зубастыми держателями - милости просим в Германию, Австрию. Так называемая "континентальная модель" рыночной экономики. Или "скандинавская". Консервативнее, спокойнее, больше роль банков и кредитов. И много мелких бизнесов, по размеру - почти лавочек.



Примерно то же в "азиатской модели", "латиноамериканской": государства - до 20 - 30 процентов и выше. Бизнес находится в руках немногих "крупных", много семейных фирм. Акционеров среди населения маловато - разве что спекулянты. А корпорации с удовольствием владеют друг другом.

Китай - отдельная история, его экономика по-прежнему во многом административная. Собственности государства - выше крыши.

Нельзя сказать, что лучше, что хуже. Каждый случай - исходя из истории, местных традиций, моделей коллективного поведения, уровня развития. Но базовый тренд понятен - там, где "золотой миллиард", государства в экономике не больше 10 - 15 процентов. Ну, может быть, чуть больше в "азиатской модели". Стать развитым, войти в "золотой миллиард"? Это значит очень осторожно, не теряя преимуществ там, где нужен госсектор, наращивать долю частной собственности, малого и среднего бизнеса. И их массовость.

А какая точка отсчета у нас?

Доля государства в капиталах 10 крупнейших национальных компаний: Германия - 11 процентов, Франция - 17, Бразилия - 50, Индия - 59, Малайзия и Индонезия - 68 - 69, Россия - 88, Китай - 96 процентов.

Наш главный тренд - рост влияния государства в экономике, все большая концентрация ресурсов, денег, мозгов в центре, в столицах. Укрупнение, усиление вертикалей - по всем фронтам. Модель экономического роста - вокруг бюджета. Каждый крупный промышленник или аграрий добивается бюджетных субсидий, налоговых льгот, софинансирования из бюджета. На что угодно - на инвестиции, на возмещение части затрат на ссудный процент, на лизинг, на НИОКР, на разницы в ценах и тарифов.

А что внизу?

Экономика большинства регионов очень зависит от того, найдутся ли для них федеральные проекты и деньги под них. Удастся выбить средства - живы, цветем. Нет - все хуже. А еще - от того, какие расходы и какого размера дефициты региональных бюджетов удастся возместить из центра. В государственных финансах та же логика - собрать как можно больше наверх, а потом частично раздать вниз.

Экономика вертикалей.

Конечно, это не административная система, в которой Россия жила 70 лет. Нет 100-процентной собственности государства на предприятия, централизованного распределения ресурсов. Это не тотальное прямое управление, вечно не успевающее за жизнью, но все-таки превращение "корпорации Россия" в систему с избыточной централизацией. Крупнейшие активы сбиваются в пакеты, упрощаются - и ими управляют снизу вверх, занимая "командные высоты экономики". То же - о земле. Доля государства здесь выше, чем до 1917 года. А частные земли все больше сбиваются в крупнейшие латифундии, зависящие от преференций государства.

Такая экономика похожа на перевернутую пирамиду. Госсектор и иже с ним - в шоколаде. А основание готово подкосить все сооружение. В семьях мало собственности. Это наемные семьи, зависящие от куска, спускаемого сверху. Малый и средний бизнес подавлен. Уже годами его доля не может выйти за 20 - 21 процент ВВП. В первом полугодии 2019 года количество малых и средних предприятий сократилось на 7 - 8 процентов. В такой экономике служат, а не действуют. Не зря конкурсы в вузы, где готовят служащих, зашкаливают. В ней плохо инновациям. Крупные структуры малоподвижны, плохо принимают все новое, особенно со стороны. Нет бульона из мелких, из генераторов идей, в котором все кипит.

В такой экономике - вечно переделы собственности. Всегда времянки, потому что бизнес в любой момент может стать целью враждебного поглощения. Или объектом для укрупнения в госсекторе. Или будет мешать какому-то проекту размером с гору. В ней не строят бизнес для следующих поколений. Не думают о том, что передадут его сыновьям и внукам. Взять свое - и исчезнуть. И, наконец, в такой экономике, как ни борись с офшорами, бизнес будет стремиться вывести за границу капиталы, активы, прибыли. Многие годы Россия является чистым экспортером частных капиталов. Давным-давно доля офшоров во входящих-исходящих прямых иностранных инвестициях - 70 процентов.

Дальнейшее наращивание вертикалей - это игра на ослабление. Больше хрупкости и штормов в экономике. Ниже темпы роста. И всегда есть угроза, что, как только доля госсектора достигнет 85 - 90 процентов, мы вернемся в административную систему. В тупик. С малыми вкраплениями частного сектора там, где кормят и одевают. Так уже случилось в конце 1920-х годов.

Как бы все это изменить?

Приблизить российскую модель собственности к германской, ближайшей по менталитету, по истории. Пронизанной мелким бизнесом, крупными держаниями (семейными, корпоративными, банков), крупными институциональными инвесторами, представляющими население, и умеренно - государством. Умеренно! Что ждать для этого? Новой политики в области собственности и в создании конкурентной среды. Германии это удалось, чтобы стать большой мастерской мира.

Источник:
https://rg.ru/2019/08/12/mirkin-dlia-nas-luchshe-germanskaia-model-sobstvennosti.html