Похоже, стареть россияне привыкли тогда, когда им это позволяет государство

Порог старости, как известно, понятие субъективное и довольно условное. Тем не менее результаты свежего опроса ВЦИОМ, посвященного этой теме, стоят нашего внимания: 37% россиян считают, что старость наступает до 60 лет, и лишь 22% – что после 70. Среднее значение – 63 года.

Цифры почти не изменились с 2014 года, когда порог достижения старости в представлении россиян они переступали после 62 лет. Население, как и прежде, не надеется на долгие годы хорошего самочувствия – показатель продолжительности здоровой жизни крайне низкий. В этом смысле разговоры о старости после шестидесяти следует понимать как следствие образа жизни, который ведут миллионы граждан страны, а также общепризнанной слабости национальной системы здравоохранения (в оценке ее эффективности россияне вполне солидарны с мнением международных исследователей).

С другой стороны, нельзя сказать, чтобы российские представления о том, когда начинается старость, как-то существенно отличались от показателей других стран – и прежде всего развитых. В Великобритании или, допустим, Германии «старыми» уже считают 59–60-летних, но никому не придет в голову винить в этом то же немецкое здравоохранение – едва ли не самое передовое и социально ориентированное в мире.

Разница между старостью, как ее себе представляют в России, и третьим возрастом, каким его видят европейцы или американцы, тяжело улавливается без понимания экономики старения здесь и там. Старость в России – не столько время физического угасания, сколько печальный период затягивания поясов. И если, к примеру, в США доля бедных среди пожилого населения неуклонно падает (составляя при этом не более 9%), то в России она стабильно высока. 

В своем исследовании 2015 года Финансовый университет при правительстве РФ отнес к числу малоимущих – тех, кому хватает лишь на предметы первой необходимости, – 79% россиян старше 60, причем 28% из них денег хватало только на питание. В Global AgeWatсh Index, оценивающем качество жизни пожилых, Россия занимает 65-е место из 96.

Хорошо известные проблемы, с которыми сталкиваются пожилые россияне, порождают в более поздних поколениях чувство предопределенности. Повышение пенсионного возраста в России пока не дало и, вероятно, не скоро даст эффект «социального омоложения», на который рассчитывают правительственные эксперты. Есть сомнения, что увеличенный срок занятости пробудит в населении интерес к продлению активной и насыщенной событиями жизни, менее уязвимой перед финансовыми трудностями. 

В любом случае на качественное изменение социальной структуры общества уйдут годы, и мы можем лишь гадать, каким окажется результат (уголовное наказание за увольнение людей предпенсионного возраста, распространенное Кремлем на все организации, не исключая коммерческих, уже многое говорит о тонкости инструментария, при помощи которого российские власти готовятся сглаживать нарастающие противоречия).

А пока страна продолжает рассуждать, как привыкла. 

Существование на скудную страховую пенсию (накопительную государство заморозило на неопределенный срок) для людей без накоплений и особых перспектив на рынке труда (среди профессий пенсионеров, по данным ВШЭ, лидируют сторож и уборщица) равносильно началу конца – вынужденному прозябанию, когда еще вчера полноценная жизнь быстро превращается в казенное «дожитие». 

Поэтому, в частности, в России статистически и психологически так близки пенсионный возраст и срок наступления старости – точки жизненного цикла, которые разнесены во многих других странах (см. график). Стареть россияне привыкли в тот момент и таким образом, когда и как им это позволяет государство.

Источник!