«Человек, который не преодолевал трудностей в модельных ситуациях, не будет иметь опыта принятия самостоятельных решений»
Следующий мой собеседник — Григорий Левонтин, гендиректор компании «Коллекция приключений», разработчик, руководитель и инструктор детских программ.

— Вы ощущаете кризис в сфере детского туризма? Изменилось ли отношение детей, родителей, государства к этой теме?

— Могу сказать, что жизнь детской туристической отрасли разделилась на «до Сямозера» и «после Сямозера». Совершенно понятно, что эта трагедия сильно отразилась на всей отрасли в целом. К сожалению, как это часто бывает, наше государство ответило на трагедию мерами ограничительного и запретительного характера. Ведь проще не контролировать, а запрещать. Количество лагерей сократилось фатально, компании уходят с рынка, я даже могу судить по нашему обороту, который, к сожалению, год от года падает, несмотря на все наши старания.


(Школа Робинзона от "Коллекции приключений")

Если мы говорим о чуть более долгосрочной перспективе, то родители, которые считали важным и правильным отправлять своих детей в активные детские лагеря, продолжают это делать и будут до тех пор, пока не поступит прямой запрет на существование таких лагерей. А вот другая часть родителей, которые не знакомы с отраслью и впервые отправляют детей, сокращается. Последствия трагедии на Сямозере проявляются не только в том, что появилось много запретительных мер и работать в этой сфере стало тяжелее, но и в том, что фатально упало доверие потребителя к слову «туризм» в принципе. С этим процессом, конечно, мы еще долго будем иметь дело.

— Ну доверие упало потому, что люди считают такой отдых небезопасным…

— Я думаю, мало кто знает фактологию и помнит, что же произошло на Сямозере, но большинство помнит это словосочетание и испытывает страх. Им трудно трезво оценивать причины трагедии.

— А вы их как оцениваете?

— Не будем говорить об экономических пороках, ужасном взяточничестве и произволе — это все понятно. Давайте поговорим с точки зрения фактологии событий. Есть такая профессия — инструктор детско-юношеского туризма. Этот человек — профессионал. Чтобы стать хирургом, нужно много учиться, и этот факт ни у кого не вызывает сомнения. Но почему-то инструктором детско-юношеского туризма в некоторых лагерях может быть практикант, студент второго курса ПТУ, который приехал ставить зачет по прохождению практики. И которому велят выводить лагерь в водный поход. Он отвечает: «Слушайте, там, кажется, шторм?» Ему говорят: «Ничего, выводи, мы лучше знаем». Он упирается: «Я не хочу, я не буду», а ему говорят: «Ну тогда мы тебя отчислим из твоего учебного заведения». И он выводит детей, а при этом сам впервые в жизни видит спасательные жилеты. Как он может оценить опасность? Как он может спасти? Он к этому не готов.

Сложными работами должны заниматься профессионалы. Профессионал — это человек, который долго учился и стажировался в присутствии наставника, проходил внутреннее обучение в компании, а после этого под присмотром и контролем более опытного инструктора начинал выходить с детьми в походы. Это длительный, трудоемкий процесс подготовки кадров, который во многих организациях детского отдыха сейчас не проводится должным образом.

— Что же делать? Как родителям оценить риски? Как выбрать лагерь?

— Ответить на извечный русский вопрос «что делать?» я не могу, а вот, как родителю отличить хороший лагерь от плохого, расскажу. Смотрим многообразие предложений на рынке и сразу отставляем те, которые резко выбиваются по цене в сторону дешевизны.

Если в среднем путевка стоит 40 тыс. руб., а такой же продукт почему-то предлагается за 20 тыс.,— это плохой прагматический признак, там будут проблемы.
Потом смотрим, сколько времени компания работает на рынке под своим именем, не меняя его. Если она существует много лет, и у нее не было судов, разоблачений, накладок, значит, наверное, и серьезных нарушений тоже не было. Это первый этап отбора и самый важный.

Дальше нужно оценить более сложные механизмы, такие как открытость и прозрачность компании, готовность общаться, проводить собрания. И еще одну важную вещь надо учесть: если туроператор в прошлом году, например, провел три смены по 20 человек, а в этом году заявляет 50 по 200 человек, то возникает логичный вопрос: откуда там взялась такая большая команда профессионалов, которые эти смены будут качественно и безопасно обеспечивать?

— Ценник — это, конечно, весьма условный показатель, ведь организатор может поднять цену, но услуги оказать плохие...

— Это правда, но я говорю только о том, что в обратную сторону это почти всегда помогает оценить все верно. Если аналогичная, похожая по контенту услуга стоит в два раза дешевле, чем у всех остальных, возникает вопрос: на чем вы так сильно экономите?

— Насчет срока существования на рынке тоже несколько спорно, ведь среди новых тоже есть хорошие компании…

— Конечно, и я не утверждаю, что все лагеря, которые появились два или три года назад, обязательно плохие. Я говорю только о том, что те, кто существует 10–20 лет, скорее хорошие. Теория Дарвина на моей стороне.

— Зачем детям ходить в походы, заниматься туризмом, ездить в лагеря?

— Мне кажется, это хороший способ понять, кто ты есть на самом деле и что собой представляешь, а также простой и эффективный способ в ускоренной форме пройти курс социализации и коммуникации. Это мощнейший педагогический инструмент, мощнейшая технология, которую, как мне кажется, редко используют. Я не могу сказать, что это уникальная технология, нет, конечно. С точки зрения социализации школа играет огромную роль, с точки зрения формирования ценностей здорового образа жизни важны какие-то спортивные кружки, но, в общем, туризм тоже про все это.

Но даже не это главное.

Все, что мы условно называем экстримом,— это модельные ситуации контролируемого, управляемого риска. Я лично считаю, что человек, который в жизни не преодолевал каких-то трудностей в модельных ситуациях, не будет иметь опыта принятия самостоятельных решений, опыта быстрой аналитики в режиме онлайн, опыта успешного преодоления критической ситуации. И поэтому его шанс на то, что он разрешит успешно критическую ситуацию, крайне мал. И в этом, на мой взгляд, основная идея активного туризма.

— Можно ли как-то заинтересовать государство в поддержании этой сферы, или вам всем придется еще 100 лет бороться за выживание?

— Государству давно, на мой взгляд, не интересно растить поколение свободно думающих, мыслящих, конкурентных и жизнеспособных людей. С какой точки зрения это может быть интересно государству? Наверное, об этом мы подумаем позже. А сейчас, в прошлом и в нынешнем году, государство позакручивало гайки в сфере и кратно сократило количество детей, занятых в организованном детском отдыхе. Это значит, что возрастет количество детей в неорганизованном детском отдыхе, а это неизменно приведет к сезонным всплескам детской смертности и детской преступности.

Но только лет через пять мы соберем аналитику.

Тогда мы посмотрим на эту статистику, ужаснемся и попытаемся понять, откуда же ноги растут. И начнем думать о перспективе. И какой-нибудь представитель по правам ребенка или какой-нибудь министр спорта или образования скажет: «Ах, какой ужас, наверное, нужно возрождать детские лагеря!» Дальше будет выделено очередное большое финансирование, оно будет кем-нибудь освоено в лучших традициях нашего государства, а тем людям, которые все еще будут детским туризмом заниматься, дадут отмашку: мол, работайте, ребята, сейчас можно, сейчас душить не будем.

С другой стороны, мы все знаем историю нашего государства.

Было уничтожено много хорошего, например система спортивного детского туризма, которую воссоздают до сих пор. Институт профсоюзных лагерей тоже изрядно пострадал. У нас любят сначала все сломать, а потом воссоздавать, при этом воссоздают не что-то новое, а наступая пяткой на прошлое. При всем этом остро ощущается нехватка кадров. Те, кто работал при Советском Союзе, уже состарились и мало что понимают в новой реальности, а молодых нет, и откуда им взяться, если система была уничтожена? И как мы будем решать эти проблемы через пять лет, я не знаю.

К сожалению, у нас так устроено, что все реформы идут волнами. Мне вот долгосрочные перспективы того, что происходит сегодня, очевидны здесь и сейчас. По всей видимости, чиновники, которые за эту отрасль ответственны, либо не понимают трагических последствий, либо думают, что через сколько-то лет уже не будут занимать свой пост, с них будут взятки гладки.

— Многие ваши коллеги считают, что законодательство в сфере детского туризма либо избыточно, либо неверно трактуется на местах.

— Наша компания существует 25 лет, но из них лет двадцать сфера не регулировалась вообще никак, поэтому работали мы скорее на совесть, чем на документы. Это сейчас мы существуем в ситуации, когда вынуждены и свои внутренние стандарты качества соблюдать, потому что они связаны с реальной безопасностью, и делать еще много всего странного, чтобы чему-то там соответствовать. Да, нормативная документация сегодня ужасна. К закону о туризме нет подзаконных актов. Нет однозначных трактовок целого ряда понятий в сфере детского туризма. Наконец, этой темой занимаются люди, ничего в ней не понимающие. Я ничего против Министерства образования не имею, я сам работал в школе, но эти люди имеют мало отношения к полевому, активному, детскому туризму. Я не могу их в этом упрекнуть, это не их профиль. Но должны ли эти люди заниматься разработкой законодательной базы в сфере, где они не очень понимают?

Я бы сейчас не стал разрабатывать закон о каких-то нормативах у физиков или математиков — с чего бы мне вдруг? Так с чего Минобр отвечает за детский активный туризм? Эти люди могут быть блестящими профессионалами в области классического школьного или вузовского образования. Но при этом они требуют обнести детский палаточный лагерь забором определенной высоты и глубины вкапывания, потому что, по их мнению, это влияет на безопасность детей. А на самом деле это делается не для реальной безопасности детей, а для того, чтобы таких лагерей стало минимальное количество. Что приведет к тому, о чем мы уже с вами говорили,— подростки будут срываться с крыш, попадать под электрички, прыгать на необорудованных тарзанках в озеро и напарываться на штыри. Все это благодаря тому, что сейчас очень многие люди, возможно даже с чистыми помыслами, пытаются «обезопасить» детей от таких страшных врагов, как туристы.

— Но ваша компания при этом существует на рынке 25 лет. Как же вы тогда умудряетесь все эти правила выполнять?

— Если говорить о нормативке, то у нас действительно во многих сферах бизнеса работают в системе норм и законов, которые в полном объеме невозможны к выполнению в принципе. При этом мы все вынуждены как-то эти нормы выполнять. Мы как-то и выполняем. Но выходят новые законы, которые трактуются как угодно, потому что подзаконные акты и вся нормативка опаздывают на год-два. И вот мне говорят: «Окружите лагерь забором». И у меня три варианта: я могу вообще закрыть лагерь, могу не окружить его забором и попасть на штраф или даже уголовное преследование и закрытие, а могу окружить его забором. Но, если я поставлю забор, это, конечно, отразится в цене на мой продукт. Дальше продукт по этому ценнику мало кто будет покупать или никто не будет покупать вовсе. Вот и все. И, когда все кричат о том, что государство закрывает лагеря и мешает им жить, надо понимать, что совершенно не обязательно закрывать лагеря, достаточно просто создать условия, в которых могут существовать только гиганты-монополисты, а мелкий и средний бизнес не может.

Вы же не звоните сейчас брать интервью у директора «Артека», потому что у него, я думаю, все хорошо, никто не мешает ему работать, а даже дают субсидии и не мучают проверками Роспотребнадзора, прокуратуры и пожарных служб.

— Вы говорили, что в сфере детского туризма есть недобросовестные организаторы. И с одной стороны, жалко хороших, кого давят избыточным законодательством, а с другой — как защититься от плохих?

— Ну на такое философское рассуждение я могу ответить другим философским рассуждением: мы же не запрещаем продавать хлеб просто по факту того, что хлеб может быть плохого качества. А наверняка есть недобросовестные производители хлеба, чью продукцию нельзя есть. Это не значит, что нужно свернуть всю отрасль, закрыть и запретить производство и продажу хлеба.

Если мы возвращаемся к вопросу, как вообще правильно было бы регулировать нашу отрасль, то могу сказать, что для этого достаточно собрать компетентное сообщество, которое может влиять на принятие решений. Вообще уже есть Союз организаторов детского активного туризма, СОДАТ, но только это общественная организация, он снизу создан, а не сверху. Туда входят крупные игроки этого рынка, более того, там прозрачен и понятен механизм вхождения. Во всем цивилизованном мире ассоциации производителей — это мощный контролирующий и регулирующий инструмент, который является для конечного потребителя гарантом качества. И представители данного союза очень внимательно относятся к контролю качества, поэтому попасть в него не так просто. Вхождение туда — это не вопрос членских взносов, это вопрос соответствия внутреннему регламенту, разработанному специалистами, которые понимают изнутри задачи и нужды этой отрасли, понимают необходимость контроля качества.

Да что говорить, мы все пришли заниматься детским активным туризмом не потому, что это очень прибыльная отрасль, а потому, что любим детей, любим туризм, это нас объединяет. Поэтому у нас есть общее понимание стандартов реальной безопасности, профессионального стандарта, стандартов обучения. Да, это локальные нормативы, которые существуют внутри наших компаний, они никак не сертифицированы, но это многолетняя, выверенная система подготовки кадров. У нас ведь каждая компания заключает клиентский договор, в котором генеральный директор несет ответственность за жизнь и здоровье детей. Ну как вы считаете, мне как генеральному директору интересно абы кого выпускать работать с этими детьми, чтобы потом я за действия этого сотрудника сел? Нет. Мы действительно большое внимание уделяем вопросам реальной безопасности, и уверяю вас, такая ситуация в любой компании, которая появилась не вчера.

Источник!