О развитии активного туризма в год экологии говорится очень много. Выступают общественники, в Госдуму вносятся спорные законодательные инициативы, внутри министерств и ведомств принимаются программы развития и так далее. Но только воз и ныне там — активный туризм не самый популярный вид отдыха, бизнес развивается слабо, а наши граждане предпочитают приехать на пикник и оставить после себя мусор в ближайших кустах.
С вопросами о развитии туризма на природных территориях интернет-ресурс eadaily.com обратился к Александру Железняку, эксперту ОНФ в области туризма, известному тревел-журналисту и фотографу, а теперь еще и руководителю некоммерческой организации в области туризма.
- Александр, расскажите про идею с тропами. Звучит немного непривычно. У нас же есть туристические маршруты, есть туристы с рюкзаками, разве им кто-то мешает гулять по природным достопримечательностям?
- Примерно так же я думал, когда сам ходил с рюкзаком по горам. Но потом моя работа в должности главного редактора National Geographic Traveler позволила мне побывать в самых разных странах и уголках мира: от Исландии до Антарктиды и от Японии и до Венесуэлы. Работа дала хороший жизненный опыт, возможность посмотреть как устроен туризм в других странах. Потом меня пригласили работать в родной Севастополь — чиновником, ответственным за развитие туризма. Поначалу мне казалось, что нужно сосредоточиться на продвижении региона. Но потом стало ясно, что нашу туристическую индустрию процентов на девяносто вообще никому нельзя показывать. И Крым и Севастополь настолько отстали в качестве предлагаемых услуг, что, образно говоря, лучше пригнать сотни тракторов, снести существующую инфраструктуру и создать новую.
Но это вопрос слишком глобальный, а мне удалось придумать и начать реализацию проекта «Большая севастопольская тропа». Мы и не думали, что проект окажется настолько глобальным и затронет не только обеспечение безопасности, как предполагалось изначально.
В первую очередь нам стало ясно, чего у нас нет — это доступной среды. Обычно эта формулировка применяется к людям с ограниченными физическими возможностями, но сейчас мы говорим про среднестатистического городского жителя. Даже наши невысокие Крымские горы доступны только, если ты обладаешь определенным опытом походов, подготовкой, умением читать карты, порой элементами скалолазания, умением убегать от лесников и так далее.
- Но в советское время были маршруты, турбазы, инструктора, неужели ничего не сохранилось?
- Местами в лесах можно увидеть старую маркировку — цветные полосочки. Так маркировались всесоюзные маршруты. Кстати, ГОСТы по маркировке остались с того времени, как многие другие стандарты. Это все, что осталось от советской системы, которая пропускала через себя ежегодно более 9 миллионов регулярных туристов. Плюс около 2,5 миллионов детей. Это цифры только по спортивному туризму — пешеходники, велосипедисты, водники. За четверть века, прошедшую с того времени, активный туризм в мире пережил революционные изменения, и в западных странах аутдор-индустрия заняла значительное место в экономике. А сегодня у нас нет даже статистики в области активного туризма, она отсутствует в принципе. Единственные цифры от Минприроды, где говорится о чуть более миллионе посетителей экотроп.
- Видимо в других странах как-то иначе пошел процесс? Можно сравнить с нами?
- Знаете, что меня поразило в национальном парке «Скалистые горы» в США? То, что я встретил в горах семью с ребенком лет пяти, инвалида-колясочника наблюдающего за оленями, а потом там же на тропе в горах бабушку с палочкой — у нас таких можно встретить только в доме престарелых. Она одна гуляла по тропе протяженностью 16 километров, где перед входом висели информационные стенды с правилами поведения, на случай встречи с медведем. Она была настолько старенькая, что мне показалось человеку стало неожиданно плохо в горах. Но она отказалась от моей помощи, достала дрожащей рукой фотоаппарат и пошла делать фоточки… Сказать, что я был шокирован, это ничего не сказать…
Это ключевой момент — они смогли создать максимально доступную среду. Фактически для любого члена общества дикая природа стала доступной. В итоге, знаете сколько посещений системы национальных парков США в год??? 311 000 000 визитов за последний год. Вот и сравните с нашим миллионом посещений. Хотя по количеству парков и заповедников мы вполне себе сравнимы. Вот вам и ответ на вопрос, что нашим гражданам мешает отдыхать на природе.
- Такое количество людей в лесах — это безумная нагрузка на природу? Потомкам что-то останется или сотни миллионов все затопчут просто? Экологи будут плакать…
Очень правильный вопрос и как раз самая важная задача, чтобы система природопользования сохраняла потенциал для потомков. Ученые решили эту задачу. Смотрите, у нас в стране много ООПТ (особо охраняемых природных территорий — заповедники, нацпарки, заказники). Эти природные резерваты охраняются егерями и лесниками. Там действительно нельзя бесконтрольно гулять, устраивать пикники, ставить палатки и так далее. По идее, наши заповедники должны развивать экотуризм, но очень немногие могут похвалиться современными экотропами, кемпингами, современной инфраструктурой. Все это влияет на посещаемость.
Однако запрос в обществе на отдых на природе есть. Массы людей едут не на охраняемые территории, а просто на стихийные поляны, стихийные пляжи. Где нет никаких маломальских условий. Там же и возникают стихийные свалки. Это самый настоящий порочный круг. Нет условий отдыха, нет контроля, нет традиции, есть только пример загаженной природы. Наверное потому многие считают нормальным оставить пакеты с мусором там, где только что отдыхали с детьми.
- Именно поэтому у нас и возник этот логичный вопрос. Мы сегодня имеем уже опасные прецеденты, а что же будет, если на природу хлынет поток туристов на порядки более массовый. Они же все уничтожат…
- Именно с такой проблемой столкнулись после второй мировой американцы. Система нацпарков не была готова к желающим отдыхать на природе. И тогда была создана комиссия под эгидой конгресса, с учеными и специалистами. Они разработали модель, в которой для туристов в первую очередь создаются условия для организованного отдыха на природе. С четкими стандартами и требованиями. И оказалось, что если создавать не отдельные точки для туристов, а системный продукт, который накрывает сетью всю страну, то в этом случае нагрузку можно регулировать. Так, что не происходит катастрофического воздействия на экосистемы. Каркасом концепции стали именно тропы, а национальные парки — своеобразными логистическими центрами.
Но самое главное — наконец разрывается порочный круг в хамском и потребительском отношении к природе. Дети попадают на организованные тропы, стоянки, пикниковые поляны. Они видят, что никто не мусорит, не уничтожает экосреду. Новые поколения начинают относиться бережно к природе, даже в тех условиях, где нет абсолютно никакой инфраструктуры. Потому что у них заложено с самого детства — природу нельзя превращать в свалку.
В качестве примера могу рассказать о походе в Венесуэле. Наше восхождение на гору Рорайма организовывала западная компания. Они наняли индейцев носильщиков, и каждый день в течении недельного похода рядом с палатками появлялся переносной туалет. Утром лагерь собирали, мы шли дальше, а вниз, в долину, уходил индеец с мешком из этого туалета. Они в абсолютно диких условиях научились так бережно относиться к природе, что спустя сто лет туда попадут наши правнуки и им будет казаться, что они видят места, где не ступала нога человека. Это и есть новое экосознание, к которому нам нужно стремиться.
- Как вы предполагаете организовывать безопасность на маршрутах? Опасные места будут обноситься заборами?
Если говорить о безопасности, то поставить заборы вдоль всех обрывов на пути просто невозможно. На той же Большой севастопольской тропе наверное треть пути проходит вдоль обрывов. Кавказские, Алтайские ландшафты тоже весьма обрывистые. Походы в любые горы и леса это, в первую очередь, определенные правила безопасного поведения. Потому наша задача обеспечить полную пассивную безопасность. Это исчерпывающая информация о том, с чем можно столкнуться на тропе: нерекомендуемые погодные условия, опасные растения и животные, рекомендации по прохождению маршрута, контакты спасателей, дублирование информации на сайте и на местности и так далее. Конечно бывают места, где необходимо дополнительное оборудование инженерными сооружениями — где-то скальный участок и нужны металлические перила и скобы, где-то болото и нужно делать гати. Но в любом случае, последнее решение идти или не идти на тропу остается за самими туристами. Могу сказать, что после того, как мы установили скобы и перила на скальном участке рядом с Балаклавой, я через месяц встретил там сначала семью с пятилетним ребенком, а потом пару почтенного возраста семидесяти пяти лет.
- Сколько существует глобальных троп вообще в России и в мире? Количество? Протяженность? Можно сравнить?
- Много. В США только два десятка исторических троп, каждая более одной-двух тысяч километров. Недавно в Канаде сделали тропу от Атлантики до Тихого океана, есть тропы через Австралию и так далее. Общая протяженность — сотни тысяч километров. Но, чтобы вы понимали, у нас нет задачи сделать гигантские маршруты ради маршрутов только для профессиональных туристов. Главная задача завести на них массового потребителя. Например общая протяженность Большой севастопольской тропы — 250 километров, но по сути это сеть дневных маршрутов от 15 до 25 километров, которые имеют точки соприкосновения с автодорогами, чтобы можно было утром выйти на маршрут, а вечером вернуться. Нужен массовый подход!
- А сколько можно сделать троп в итоге в России?
- Думаю можно много придумать интересных маршрутов. Но тут самое важное, чтобы инициатива создания троп шла снизу — от региональных экспертов, от местного бизнеса. Они должны предлагать новые идеи для троп. Мы готовы генерить стандарты подготовки и реализации троп, продумать несколько он-лайн сервисов для стандартизации разработок и стыковок маршрутов в единую федеральную сеть, обсуждать вместе с ООПТ как их экотропы включать в общую сеть. Но повторюсь, мы не можем сидя в Москве или еще где придумать маршрут за тысячи километров. Как создатель Большой севастопольской тропы, могу сказать, что мне лично и моим коллегам, пришлось пройти много раз по местности, сломать голову, прежде чем появился оптимальный трек тропы. При том, что в нашей группе были именно местные эксперты, которые знают каждый камень в горах. Только эксперты со знанием местности могут придумать маршрут, интересный для туристов. Откатав многие вопросы и сложности на создании регионального маршрута, готовы систематизировать эту работу для других регионов.
- А принадлежать тропы созданные на государственной земле будут государству или частным компаниям?
- Однозначно государству. Такие тропы можно сравнить с дорогами, которые строит государство, но по которым перевозят грузы частные компании и путешествуют обычные граждане.
Но следующий вопрос — оперативное управление. Мы считаем, что частный бизнес наиболее эффективно может выполнять эту задачу. Но однозначно под строгим контролем специальных органов в государственной власти и общественных организаций. С соблюдением стандартов и жесткими санкциями, в случае нарушения.
У нас в обществе есть тотальное недоверие — граждан к бизнесу, бизнеса к государству, государства к гражданам и так далее. Это недоверие будет проецироваться на природный туризм. У каждой стороны есть свои железные аргументы и никто ничего не сможет сделать. Выйти из тупика можно только создав прозрачные правила и общую систему контроля.
- А они, наши граждане, вообще хотят на природу? Хотят в горы? Может им больше нравится лежать на пляже в Турции или Египте?
- Это личный выбор. Но повторюсь, что в России есть традиции природного туризма, есть желание путешествовать внутри страны, есть общественный запрос на здоровый образ жизни. Но нет возможности «приземлить» эти, если хотите, духовные потребности, сделать их реальными. На западе пошли именно по этому пути — создали аутдор-индустрию с миллиардными оборотами, создали у человека внутреннюю ответственность перед природой. Тема «походов» только кажется примитивной, но это очень сильный инструмент для формирования здорового национального характера.
В мире эта сфера называется аутдор-индустрия (мы предпочитаем называть это направление природным туризмом), и она включает в себя не только походы, а все активности связанные с отдыхом на природе. В этой индустрии за последние 25 лет произошла настоящая технологическая революция, сделавшая активный туризм в разы доступнее. Я еще начинал ходить в горы с рюкзаком типа «колобок» и таскал дико тяжелые брезентовые палатки и спальники. Сейчас рюкзаки похожи на снаряжение космонавтов, спальные мешки легче пуха, супердышащие материалы для одежды, сберегающие тепло и так далее. Если перечислять все прелести современных технологий в активном туризме, наше интервью станет похоже на рекламную статью…
Но главное, потребителю всего этого фактически некуда отправиться. А потому у нас есть только локальные места, где развивается активный туризм. Но индустрии, то есть массового потока у нас нет. Но потенциал есть и природный, и потребительский, и даже технологический. Еще на советском запале у нас появились компании производители снаряжения в области аутдора и очень неплохо развиваются и сегодня.
- На какие же количественные показатели нужно выйти, чтобы сказать, что в России появилась индустрия активного туризма?
По площади, населению и природным красотам нас можно сравнивать с США, как ни банально звучит это сравнение. А в США аутдор-индустрия это: оборот более $ 800 млрд, налоги — более $ 120 млрд, более 7 млн рабочих мест. Про количество посещений нацпарков я уже говорил, но это кстати только федеральные парки. Всего количество посещений стремится к миллиарду в год. Вот вам и показатели. Если мы выйдем хотя бы на одну десятую от этого потока — это станет колоссальным драйвером для многих регионов.
В итоге мы рассчитываем, что подобные проекты будут востребованы не только на внутреннем рынке. В мире аутдор становится все популярнее и популярнее. Наша страна привлекает уникальными ландшафтами, но так же многих иностранцев в России пугает отсутствие элементарных удобств, информации на разных языках. Потому все информационное сопровождение троп сразу должно быть как минимум на двух языках — русском и английском. Это базовые вещи для индустрии гостеприимства.
- Впечатляет. Ну хорошо, а сейчас в чем проблема, почему у нас не могут сделать подобные проекты? Что именно мешает?
- В первую очередь законодательство. Оно устроено таким образом, что даже если один закон что-то разрешает, то из-под сукна появляется закон другого ведомства, который все запрещает. Порой требования доведены до абсурда. Как пример могу привести урочище «Инжир» под Севастополем — берег моря, горы, чудом не застроенные территории. Это место очень любят «матрасники» — так на сленге называют обитателей палаточных городков у моря. Они появляются на побережье в мае и живут до октября. Так вот, по разным оценкам, в пиковые дни августа здесь в палатках живет от 2000 до 5000 человек в день. Они имеют право там ставить палатки и отдыхать, но по закону никто не имеет права поставить там, например, современные туалеты на базе септиков, которые абсолютно экологичные и на выходе из которых выходит чистая техническая вода. Потому что установка такого туалета — это нарушение почвенного покрова, говорят экологи. Зато тысячи людей, которые пользуются лесом как туалетом — это нарушением экологического баланса не признается, видимо это только укрепляет этот самый почвенный покров. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Можно привести еще пример аренды лесных участков — закон позволяет. И казалось бы, вот частный бизнес может развиваться. Но опять же, закон таков, что все что ты поставишь должно быть без повреждения почвенного слоя. А если государство захочет разорвать с тобой контракт, оно может сделать это фактически единомоментно, и ты обязан придать лесу первозданно-девственный вид. Таких болезненных примеров очень много.
- Без создания прозрачных и однозначных законов в сфере природной рекреации ничего сделать нельзя?
- Да, но опять же мы знаем много примеров, когда бизнес под «соусом» развития туризма застраивает самые красивые природные территории. и тогда эти места становятся недоступными уже никому. И в Крыму, о котором вы так много говорите, это очень серьезная проблема. Не боитесь, что, упростив законодательство, вы развяжете руки строителям беспредельщикам.
Сейчас у нас хаос: одни законы разрешают, другие запрещают. В зависимости от связей, условный бизнесмен может использовать те законы которые выгодно. Историй таких масса. Это справедливо пугает многих директоров ООПТ привлекать частный бизнес. В частных беседах, не под запись, они прямо говорят, что нужен частный инвестор для развития экотуризма, что заповедные власти сами не могут эффективно работать. Но они боятся, что под видом кемпинга для туристов возникнет закрытый коттеджный поселок. Точно так же частный бизнес, который бы и хотел может сделать хороший красивый проект для экотуризма, боится работать с государством, которое в любой момент может лишить его вложенных сил и средств…
- Получается еще один тупик? И где искать выход?
- На сегодня да. При существующей законодательной базе ничего развиваться не будет. Нужно принимать четкие законы, которые однозначно будут регламентировать деятельность всех заинтересованных сторон. И пока не будет создана равновесная конструкция, учитывающая интересы трех главных интересантов, у нас все время будет перекос в какую-либо сторону. Ведь послушайте экологов — если принять все их требования, то самый лучший выход это огородить все леса пятиметровым забором, провести электричество, и чтобы ни одна душа не могла попасть за забор. И тогда они будут счастливы. Леса сохранятся.
- Если дать свободу бизнесу — они просто вырубят леса, красивые места будут тотально застроены многоэтажками или коттеджами?
- Третий интересант — это наши граждане. Этим если дать тотальную свободу — затопчут и загадят все полянки и озера, превратят в стихийные мусорки. Именно так и происходит — только в локальных масштабах, где у территории например нет статуса заповедника или национального парка. Потому сейчас идет война за природу. В этой войне потомкам может ничего не остаться — ни природы, ни традиций. Потому выход один — создать такую законодательную систему области развития природного туризма, которая будет учитывать сохранение экосреды, будет учитывать запросы и право граждан отдыхать на природе, и даст развиваться бизнесу — но только в определенных пределах. Только такая гармоничная модель позволит сохранить природу и создать доступ на природные территории для массового туриста.
- Тогда что вы называете тропой в идеальном (современном) понимании?
- Во-первых это финансово-экономическая модель в том или ином регионе, ибо тропы не должны быть абсолютно затратными проектами и висеть на шее у государства. Во-вторых — это соблюдение принятых стандартов, которые еще нужно разработать и внедрить. Стандарты касаются буквально всего — от шрифтов навигации на местности, до туалетов. Тропы это достаточно сложное инженерное сооружение, причем у каждого региона своя специфика. Нельзя сравнивать условия создания тропы например в горном Крыму и в лесах Валдая. Где-то нужно делать гати по болотной местности, на скалах перила в опасных местах и так далее. Нельзя не учитывать развития современных технологий, и потому тропы должны быть оцифрованы, вся информация о треках должна быть доступна со смартфонов.
Для разработки стратегии природного туризма в масштабах страны мы создали некоммерческую организацию «Национальная туристическая инициатива».
- Неужели государство само не может справиться? Вы действительно думаете, что возможно поменять законодательство? Это долгий путь? Реалистичный?
- Государство само может все, если захочет. Горы свернуть, если поставит задачу. Но сейчас сектор экономики природного туризма мизерный. И объективно существует много других проблем. Но именно потому и объемы у нас мизерные, потому что отстаем лет на пятьдесят от стран с развитой аутдор-индрустрией. Они прошли этот этап более чем полвека назад, когда оборудовали маршруты и сейчас получили целый сектор реальной экономики, моду на путешествия по стране, моду на активный образ жизни. А в нашей стране все волнами, всплеск самодеятельного туризма в 60-е и потом запреты и снова взлет и снова запреты. Сегодня снова проявляется тенденция лицензировать все виды активностей — законопроект внесен в Госдуму. Это однозначно станет преградой для развития активного туризма.
Мы же предлагаем создать комплексную стратегию развития. Чтобы разработать программу нужны специалисты в данной области, а среди чиновников таких мало или нет вообще. Именно потому мы и собрали группу экспертов в нашей некоммерческой организации (НТИ), которые изучают западный опыт за последние десятилетия и адаптируют его для нашего рынка. Тема активного туризма так же мало представлена в научной среде, исследований нет, статистика тоже закрыла глаза на целое направление. Потому для того, чтобы подготовить стратегию развития, делаем целое исследование сферы. Много ошибок сделали до нас, мы хоть и отстаем в развитии природного туризма, но у нас хорошая позиция, чтобы не сделать чужих ошибок. Слишком много нюансов в сфере природопользования, нельзя принимать не продуманные законы.
Тема создания новой стратегии природопользования была поднята в ОНФ (Общероссийский народный фронт), мы проводим рабочие группы с экспертами и чиновниками, убеждаем в необходимости изменений. Шаг за шагом, думаю мы переломим ситуацию.
- Леса, это наверное последний неприватизированный ресурс страны — не окажется ли так что создание троп и прочей инфраструктуры станет покушением на леса и ограничит доступ людей. Не будет ли соблазна сделать все эти тропы платными и коммерческими?
- Однозначно нет! Один из главных принципов, которые мы продвигаем — закрепить возможность людей свободно посещать леса не на бумаге, а в реальности. Потому что можно сколько угодно писать в конституции, что леса это народное богатство и декларировать свободный доступ. Но человек живет в правовом поле, которое уже регулируют законы и подзаконные акты, которые прямо и косвенно ограничивают доступ на природу.
- Например?
- Самый очевидный — когда в лесах объявляется пожароопасный период. В Крыму и Севастополе он длится полгода. Это значит, что любой лесник может выгнать туриста из леса. Но с легализацией Большой севастопольской тропы, местные чиновники от экологии признают, что теперь туристы могут официально посещать природные достопримечательности гор вокруг Севастополя и никто им не скажет ни слова. А в соседней Республике Крым (административно Крым и Севастополь это два отдельных региона России), множество примеров, когда туристов не пускают на природные объекты или пытаются собирать деньги за проход. Более того, сама тропа должна быть закадастрирована, чтобы никто не захотел построить на ее пути домик или забор.
Если говорить о коммерциализации, то бизнес должен зарабатывать оказывая дополнительные услуги: прокат снаряжения, гиды-проводники, точки питания на входных зонах на тропы, объекты размещения — палаточные лагеря, кемпинги и так далее. Одновременно бизнес должен нести нагрузку на поддержание тропы в хорошем состоянии и чистоте. Подобные проекты не должны висеть тяжелым камнем на госбюджете.
Частный бизнес способен развивать подобные концепции, создавать рабочие места, давать людям возможность отдыхать, восстанавливать здоровье.
- Нет опасности, что законы принятые для развития природного туризма, приведут к тому, что какие-то избранные компании смогут «подмять» под себя бизнес?
- Концепция троп предполагает развитие малого бизнеса, самозанятого населения. Это не сравнимо с горнолыжным курортом, который получает сразу массовые потоки людей, которые готовы тратить большие деньги. Природный туризм — это скорее философия жизни для тех бизнесменов, которые хотят работать в этой области и долгий пошаговый путь. Но, кстати, раз вспомнили горные лыжи, то могу добавить, что летом активный туризм — это один из вариантов как-то загружать инфраструктуру курортов на теплые месяцы. У нас есть примеры такого развития, например Приэльбрусье. Но это традиционный район, с сильным брендом — горой Эльбрус, высочайшей точкой России и Европы. Создание глобальных брендов национальных троп — возможность продвигать эти направления.
- Что для вас все-таки главное в концепции троп — Бизнес? Защита экологии? Удовлетворение права граждан на путешествия? Что самое важное?
Сложно ответить… все что вы перечисляете, это очень важные вещи. Но если обобщить, то все просто: мы хотим создать для людей цивилизованные условия, не хуже чем в других странах. Хотим цивилизованного и бережного отношения человека к родной природе. Можете назвать это патриотизмом, или — чувством гордости за свою страну, но именно это ощущение возникает, когда ты путешествуешь по нашим просторам.
