500 лет Реформации: Как мы вышли из тезисов Лютера

Реформация, отмечающая в этом году пятисотлетие,— не просто событие, которое радикально повлияло на конфессиональный расклад христианства и на демографию Европы, изрядно потрепанной религиозными войнами. Это еще и точка отсчета истории современного западного мира со всеми его бедами и успехами.



Из этих бед и успехов Сергей Ходнев выбрал 45, наиболее убедительно демонстрирующих, что мы живем в мире, созданном Реформацией, — до конца года он подробно расскажет о каждом из них на страницах «КоммерсантЪ Weekend»

31 октября 1517 года августинский монах Мартин Лютер приколотил свои "95 тезисов" к храмовым дверям — и так, мол, началась Реформация. Тоже выглядит в духе "Всемирной истории, обработанной Сатириконом". Во-первых, что за двери? Явно не Виттенбергский собор, который часто поминают по этому поводу даже и в учебниках; источники XVI века называют церковь Всех Святых, дворцовую капеллу при замке саксонского курфюрста. Но помянутые источники — поздние, особых оснований для того, чтобы слепо им верить, нет.

(Что в тот день Лютер направил послание с тезисами относительно доктрины индульгенций Альбрехту Бранденбургскому, архиепископу Майнцскому,— это более достоверно. Тезисы, по условиям того времени, это то, что в современной академической практике называется "положения, выносимые на защиту". Предмет для ученого диспута. Можно его как угодно широко публиковать, но желательно при этом, коль скоро речь идет о богословии, уведомить вышестоящие церковные инстанции.)

То есть было ли в действительности то происшествие с вдохновенным монахом, прибивающим плакат к церковным вратам, которое увековечено во множестве сладких картинок (от старинных гравюр до вышедшего в 2003 году фильма "Лютер" с Джозефом Файнсом в главной роли),— неизвестно. Зыбь, туман.

Зато дальше посыпались вещи одна весомее другой.

• Еще до конца 1517 года лютеровы тезисы против индульгенций, традиционной покаянной доктрины и прерогатив римского папы разошлись — слава печатному станку! — в сотнях экземпляров по всему немецкоязычному краю.


• Семь лет спустя под знаменем религиозной свободы восстают германские крестьяне.


• Восемь лет спустя великий магистр Тевтонского ордена секуляризирует земли ордена и присваивает их себе, новоявленному герцогу Пруссии.


• Десять лет спустя орава международного контингента с серьезным участием немецких ландскнехтов-лютеран разоряет папскую столицу.


• Четырнадцать лет спустя против католического императора Священной Римской империи вооружаются шесть имперских князей и одиннадцать вольных имперских городов.


• Семнадцать лет спустя от Рима окончательно отпадает Англия, примеру которой следуют королевства Скандинавии.


• Пятьдесят лет спустя присоединяются Нидерланды. Проповедники все умножающихся протестантских толков наводняют Европу, троны шатаются, тысячелетнее здание послеримской Европы разваливается на глазах.


• Сто один год спустя выбрасыванием императорских наместников из дворцового окна Пражского Града (вот и еще одна мелкая драма на старте большого события) начинаются монструозные бедствия Тридцатилетней войны.


• Еще пару лет спустя, в 1620-м, группа английских приверженцев одного из радикальных направлений протестантизма отплывает из Плимута на корабле "Мэйфлауэр" в сторону американского континента, и из этого много чего последует — от Дня благодарения до президента Трампа.

Мы живем в мире, который создан Реформацией. Ну или Реформацией и Контрреформацией, если совсем точно. Административные и культурные границы, фундаментальные правовые понятия, расхожие истины общественных наук — все они восходят к великому перевороту, покорежившему тогда европейскую цивилизацию. Информационные технологии и джаз, школьное образование и экзистенциализм, большие дела любого преуспевающего банка и минималистская мебель, стоящая в его офисе,— тоже разнокалиберные отзвуки пресловутого лютеровского поступка.

И уже нет смысла пытаться восстанавливать по часам последовательность действий Лютера тогда, 31 октября 1517-го. Тем более что ближе к славной дате на это скучное занятие наверняка найдется много охотников.

Гораздо интереснее разобраться именно с последствиями, в том числе отдаленными.

На протяжении этого года Weekend будет вспоминать так или иначе связанных с Реформацией людей, которым удалось изменить реальность — когда политическую, когда религиозную, когда бытовую, когда художественную, а когда реальность человеческого сознания.

Веберовская "Протестантская этика и дух капитализма", влияние беспощадного кальвинистского благочестия на искусство, музыку, архитектуру, экономику и даже такое глубоко, казалось бы, секулярное дело, как часовое ремесло,— без этого, конечно, никак. Но в пятисотлетней истории протестантизма есть и более витиеватые сюжеты.

• Как непримиримые противники — английский король Карл II и пуритане — сообща создали, сами того не зная, стандарт классического мужского костюма?


• Почему в православной Российской империи к протестантским идеям с равным энтузиазмом обращались как сторонники, так и противники официальной церкви?


• Отчего именно протестанты, столетиями делившиеся на все новые деноминации, затеяли экуменизм? И отчего протестанты же, которым вроде как положено, по общему мнению, блюсти свободу религиозного духа, придумали само понятие "фундаментализм" — причем не как кличку для чужого мракобесия, а как гордое название для собственного мировоззрения?


• Какая связь между недобитыми гуситами, политикой Екатерины II и советскими горчичниками?


• Как идеологи кровавой религиозной розни оказывались провозвестниками кротчайших идей демократического общества?

Мы не будем перебирать эти истории в строгом хронологическом порядке — ведь и сами наши герои не всегда действовали по строгому плану. И вообще не всегда верили, что человеческой воли достаточно для того, чтобы добиться чего-то хорошего. Но зато, наверно, каждый из них мог бы повторить за Лютером: ich kann nicht anders — "я не могу иначе".

Где все прочесть?! Конечно же здесь!