Аббас Галямов написал очень хорошую статью о том, насколько важно уметь думать о будущем и обсуждать возможные сценарии развития... Хочу поделиться этим материалом с вами!

Реактивный режим. Почему в России избегают разговоров о будущем?

На протяжении восьми лет практически вся политика в Австралии вращалась вокруг единственной темы: глобального потепления и связанной с ним необходимости сокращать выбросы парниковых газов. В 2006 году правительство объявило, что планирует в будущем обложить специальным налогом компании, являющиеся основными производителями углекислого газа. Зеленые раскритиковали власти за неспешность и потребовали ускорить процесс. Проблема завладела вниманием публики, и готовящиеся к выборам политики наперегонки бросились решать ее. Лейбористы, находившиеся тогда в оппозиции, победили именно благодаря тому, что пообещали ввести дискутируемый налог на два года раньше.

Выполнить обещание они не смогли: голосование по законопроекту было провалено. И лидер оппозиции, и премьер-министр лишились своих должностей. Дискуссия интенсифицировалась, были назначены новые выборы. По их итогам австралийцы впервые за 70 лет не смогли сформировать правительство парламентского большинства.

Через год был принят закон; налог хоть и в сильно урезанном виде, но все же был введен. Накануне его принятия находящиеся в меньшинстве либералы (главные противники лейбористов) поклялись, что сразу после прихода к власти отменят его. Было объявлено, что следующие выборы станут «референдумом по углеродному налогу». Страсти накалились, по стране прокатилась волна протестов. Пытаясь дистанцироваться от теряющего популярность курса, в преддверии новых выборов лейбористы отправили в отставку Джулию Гиллард – первую в истории страны женщину премьер-министра, которая, собственно, и продавила законопроект. Это не помогло, и Лейбористская партия потерпела сокрушительное поражение, подобных которому не знала с 1931 года. Вскоре скандальный налог, продержавшийся два года, был отменен.


(на фото - Айзек Азимов, самый знаменитый фантаст 20-го века)

Одним из важных отличий современной российской политики от западной является тотальное доминирование в ней повседневности. У нас невозможно представить себе избирательную кампанию, в которой главной темой было глобальное потепление. Отечественных избирателей волнуют ЖКХ, низкие зарплаты, безработица, события на Украине, но никак не проблемы отдаленного будущего. Россия живет в реактивном режиме, реагируя на события постфактум и не планируя свой завтрашний день.

Конечно, и на Западе о будущем своих стран думают далеко не все. В любом обществе большинство неравнодушно только к личному, конкретному и сиюминутному; его сложно заинтересовать долгосрочными целями и абстрактными идеями. Но в этом и заключается ответственность политического класса – объяснить и заинтересовать. Пока со своими обязанностями российские политики справляются гораздо хуже австралийских.

Приближаются выборы высшего органа законодательной власти, однако максимум, на что способны наши кандидаты, – пообещать проиндексировать пенсии или потребовать отменить поборы на капремонт. Никакого обсуждения долгосрочных планов развития страны и стратегических перспектив нынешнего курса вновь не предвидится. А ведь во всем мире выборы – это не просто механизм перераспределения власти, это еще и время, когда нация уточняет свои планы и прогнозы на будущее, формирует повестку завтрашнего дня.

Удивительно, что все это происходит с нами – людьми, выросшими в Советском Союзе. Стране, в которой планирование было фетишем. Отвергнув коммунистическую идеологию, наш правящий класс заодно избавился и от одного из важнейших ее атрибутов – устремленности в будущее. В 90-е годы казалось, что никакого планирования не нужно, рынок сам все отрегулирует и организует. В 2000-е, после того как страна избавилась от веры в организующую силу рынка, до планирования будущего руки опять не дошли: все погрузились в дискуссии о великом прошлом России и необходимости его прошлого реставрации. Невозможно идти вперед, если ты все время смотришь назад.

Был, правда, короткий промежуток времени, когда правительство попыталось сделать главным сюжетом своей деятельности создание долгосрочной стратегии развития страны («Стратегия-2020»), однако занятое восхвалением собственной славной истории к разговорам о завтрашнем дне общество осталось равнодушным, поэтому правительство быстро оставило долгосрочные планы (отдельную роль в этом сыграл мировой финансовый кризис 2008–2009 годов – опять пришлось решать сиюминутные проблемы).

Думать о далеком будущем – вообще удел научных и профессиональных сообществ, а не правительственных чиновников. Последние слишком заняты сохранением статус-кво. И здесь кроется еще одна проблема. Атмосфера противостояния с окружающим миром, которая сложилась в последние годы, способствует чему угодно, но не свободному полету мысли. Главными критериями становится лояльность, отсутствие сомнений в правильности установленного порядка и любовь к родным березкам. Никакой серьезной дискуссии о возможных путях развития страны и общества в этой ситуации быть не может. Профессиональные сообщества, ориентированные только на выполнение поручений начальства, на это не способны. Что касается рядовых избирателей, то отсутствие с их стороны интереса к общественным проблемам вообще свойственно авторитарным странам. Как заметил Исайя Берлин: «Они понимают, что повлиять на эти вещи не могут, так что обсуждать их бессмысленно».

Высшим достижением путинского правления, с точки зрения большинства избирателей, является «стабильность». Внедрение тезиса о ней – это безусловный тактический успех властей, чреватый, однако, стратегическим поражением. Ведь одним из инструментов продвижения идеи «стабильности» стало полное прекращение дискуссии о будущем страны и уничтожение субъектов, способных эту дискуссию вести. Наше завтра не прогнозируется никем.

Впрочем, обвинять в проблеме только авторитарную власть не совсем правильно. Свой вклад в равнодушие и даже боязнь будущего внесла и отечественная интеллигенция. Любой стратегический проект, который она предлагала, будь то Москва – Третий Рим, европеизация, строительство коммунизма, модернизация и демократизация, навязывался без оглядки на состояние общественного мнения и отношения к проекту самих людей. Главным следствием этой практики стала не просто неудача конкретных проектов, а именно системное отчуждение людей. Отчуждение не только от политических институтов, но и от будущего страны. Неслучайно Егор Гайдар впоследствии называл недостаточно эффективную разъяснительную работу правительства одной из серьезных своих ошибок. В общем, причин у проблемы много, а результат один.

В конце прошлого года вернувшийся с Парижской конференции по климату вице-премьер Юрий Трутнев поручил ведомствам изучить вопрос создания в Восточной Сибири «безуглеродной зоны» и введения углеродного налога – того самого, который несколько лет назад порвал австралийское общество надвое. В отличие от Австралии отечественная реакция свелась к заявлениям двух губернаторов и пары шахтерских профсоюзов о том, что вообще-то угольная отрасль – это основа экономики их регионов и крупнейший работодатель. Все. Сами жители остались к проблеме равнодушны, подавляющее большинство общественных организаций тоже. Вопрос в политическую повестку не встал. Скорее всего, он не встанет в нее до тех пор, пока не начнут закрываться шахты. Только вот обсуждать его тогда будет поздно, и шахтерам придется выходить на улицу. И все будут недоумевать: откуда вдруг взялся еще один конфликт, ведь, казалось бы, ничто не предвещало?