Местные власти игнорируют педагога в угоду личным интересам

Лучший сельский учитель вынужден вот уже шестнадцать лет снимать полуразвалившийся дом

Федеральный закон «Об образовании» наделяет школьных учителей правом на первоочередное получение жилья. Помимо этого педагоги также могут претендовать на компенсацию расходов по оплате коммунальных услуг. В Самарской области есть как минимум один район, которому этот закон «не писан». Корреспонденты «Самарских известий» встретились с жителем села Красный Яр, школьным учителем Евгением Карпуниним. Он на хорошем счету у начальства, его обожают дети, а грамотами от местной администрации один из лучших педагогов села может полностью заклеить забор соседского дома – своего забора у него нет. Как и дома. Вот уже шестнадцать лет Евгений вместе со своей матерью снимает жилье на окраине села. Без удобств. Без перспектив. Без шансов на благополучное переселение.

Мы плутаем по селу не меньше получаса. Местные жители «путаются в показаниях», пытаясь показать нам дорогу. Наконец натыкаемся на искомый адрес: Красный Яр, улица Озерная, 22. Я выхожу из машины и направляюсь к калитке, она не заперта. По ту сторону ограды – старый деревянный дом с прогнившей крышей и облезлыми стенами. Под ногами высокая некошеная трава. Стоящий рядом сарай забит мусором. Замка на двери дома нет. На развалившемся крыльце меня приветствует Валентина Карпунина, срываясь на плач. Сквозь неосвещенный коридор проходим в комнату. По пути я замечаю разбитую газовую плиту, стиральной машины нет совсем.



Вхожу в комнату. Куски ткани на окнах вместо штор. Душно. Вокруг старая мебель и беспорядок. Хозяйка сажает меня на кровать возле стола. Она знает, зачем я здесь. Начинается безысходный рассказ:
- Я переехала сюда с сыновьями из Казахстана в 1997 году. Сбежала, правильнее будет сказать. Потому что жить там стало опасно. Младший сын Андрей сейчас живет и работает в Самаре. Старшему, Евгению, тогда было тридцать. Сейчас — сорок шесть. Со времени переезда в Россию он работает учителем истории и географии. Все шестнадцать лет мы снимаем этот дом. И ждем, когда нам дадут свой собственный. Но этого не происходит. В первый год мы были на очереди третьими. Директор школы Светлана Жаднова сказала тогда, что ждать нам от силы год-полтора. Но когда подошла очередь, сына зачем-то передвинули в общий список по всем школам поселения. И он оказался шестым. Потом Жаднова зачем-то перенесла Женю в общую, социальную очередь. И произошло это именно в тот момент, когда он был в очереди первым. Местные власти не считают нас за людей! Так нельзя!



Валентина Карпунина опять начинает плакать. Но через минуту вытирает лицо и просит прощения. Ее нервы расшатаны. В этот момент в дом входит сам Евгений. Двухметровый широкоплечий мужчина с пронзительным взглядом ребенка. Он немногословен и скромен. Садится рядом, а его мать продолжает рассказывать:
- На самом деле он давно бы уже получил квартиру, если бы не история с сынком одного нашего высокого начальника. Этот сынок учился у Жени в одиннадцатом классе и несколько раз получал от него заслуженные двойки, потому что разгильдяй, каких мало. А Женя у меня принципиальный.

Евгению явно не нравится монолог матери, но он ее почти не перебивает.

- Тот сынок узнал, что Андрей, который тогда еще тоже жил с нами в селе, - брат Жени, - продолжает Валентина. – И со своей бандой как-то раз он налетел на Андрея. Избили они его сильно. Мы обратились в милицию, там нам велели зафиксировать побои. Врач поначалу был на нашей стороне. А когда мы приехали к нему за результатами, он повел себя иначе: почему-то резко собрался в отпуск по какой-то дорогой путевке, а в справке написал, что Андрея чуть ли не «погладили». С тех пор по тому делу сменилось семь следователей, и никакого продвижения. А избивали те парни Андрея потом еще не один раз. Тот «золотой» сынок закончил позже школу милиции и теперь работает на таможне. Но его папашу по прокуратурам все же потаскали. К нам даже однажды приезжал человек в погонах и в разговоре намекнул, что у нас могут начаться проблемы и что нам лучше уезжать отсюда. Но ехать нам некуда. Да и не на что. А проблемы нас действительно не миновали…

Со слов хозяйки понимаю, что они с сыном находятся в безвыходном положении. Карпунины пытались взять жилье в ипотеку. Идея оказалась провальной, так как местные не доверяют кредитным организациям и боятся выступать поручителями.

Сейчас жизнь этого семейства можно описать одним словом - «безнадега»: здоровье матери расшатано, даже убираться в доме ей тяжело. А вынужденный заботиться о ней Евгений не может построить личную жизнь.

- Мать никому не нужна, - вздыхая, говорит он. - А бросить ее я не смогу. Но и привести жену в этот дом стыдно. У меня есть чувство собственного достоинства. И я не собираюсь унижаться, выпрашивая что-то у администрации. Не дождутся! Поэтому я здесь считаюсь оппозиционером. У нас местной власти боятся все. И есть за что - недавно люди выходили митинговать против главы поселения. Всех их сфотографировали, а потом вычислили, кто есть кто. Теперь одного за другим тихо убирают с работы. Среди них есть и мои знакомые, от них знаю, что происходит на самом деле. Я не могу позволить себе потерять работу – последнее, за что держусь. Но и прогибаться ни перед кем не намерен.

Многие считают Евгения лучшим учителем села. Он очень любит своих учеников и отдает им львиную долю своего времени. Для них он не только учитель, но и друг и помощник. Поэтому и дети отвечают ему взаимностью.

- Как-то раз на выпускном вечере случилось маленькое, но очень важное для него событие, - вспоминает Валентина Карпунина. - На празднике ребята решили сделать ему сюрприз - они сочинили про него песню и исполнили ее все вместе. Более того, дети записали ее на диск и подарили. Он был очень растроган. И сейчас, когда ему особенно тяжело, он слушает эту песню, и становится немного легче.

Я собираюсь уходить. На прощание Евгений включает тот самый диск и на несколько минут замирает. Вижу, как блестят его глаза. Сентиментальность ли это или такое впечатление оставил у него наш разговор? Не знаю.



Алексей Бушов, глава сельского поселения Красный Яр:

- Евгений Карпунин – тридцать второй в очереди на социальное жилье. Не знаю, кто и что ему говорил, но у нас утвержденные списки, и мы не имеем права никого передвигать. На каждого издается отдельное постановление. Оно проходит проверку в прокуратуре. Конечно, со временем очередь двигается. Но, во-первых, не нужно забывать про тех, кто особо нуждается в новом жилье, например, про детей-инвалидов. А во–вторых, получение квартир – процесс неравномерный. За последние восемь лет у нас заселились восемнадцать квартир. Новые дома у нас не строят, так как нет соответствующего финансирования. Поэтому когда Карпунин получит жилье – сказать не могу.

Валентина Карпунина:

- В 2006 году от Бушова мне пришел ответ, что наша очередь тридцать вторая. Потом через несколько лет двадцать вторая, а теперь опять тридцать вторая… Люди говорят, что у самого Бушова несколько домов. Его дочь живет в квартире. Да и подчиненные ни дня не стояли в очереди. А для учителя у него жилья нет. И это при том, что есть закон «Об образовании». И моему сыну, как сельскому учителю, полагается возмещение расходов и за квадратные метры, и за «коммуналку». Ничего этого никогда мы никогда не видели. Да и, похоже, не увидим никогда.



Роман Арсенин

Самарские известия