Непробиваемые картонные стены

Корреспонденты «СИ» нашли гетто мигрантов на окраине Самары

Окраина Юнгородка. Платформа Мирная. Прямо за ней, недалеко от моста, раскинулся картонный городок. Здесь живут несколько семей - все граждане ближнего зарубежья. Живут аккуратно. Местных не трогают. Гостей не любят.

Женщины, завидев чужих людей, попрятались в свои хибарки, а чумазые дети наоборот сгорали от любопытства. Вокруг разваливающиеся деревянные и картонные постройки без окон и дверей, кучи мусора, грязь и полная антисанитария. В центре - горящий костер, вокруг него сидят неопрятные молодые ребята. Они не понимают: чему мы так удивляемся?

– Никому нэ мешаем, ниче нэ нарушаем, - с порога начал твердить на ломанном русском единственный взрослый мужчина в этом стихийно образовавшемся поселении.

Зовут его Зияев Уктам. Он рассказал, что проживающие здесь люди – граждане Узбекистана, а именно мусульманские цыгане, или люли, как они называют сами себя. Живут у моста они уже почти 30 лет, но постоянством не отличаются. Кто-то круглый год здесь, кто-то приезжает только на заработки. Сколько их на данный момент, наш собеседник точно сказать не смог (или не захотел) – то ли 20, то ли 50, а может быть, и 100. Несмотря на то, что они мусульмане – в мечеть ходят редко. Считают, что это делать не обязательно. Питаются рисом, картошкой, но в основном хлебом. За остальными продуктами ходят в магазин. Про крыс в качестве продуктов питания мы спрашивать не стали, но на территории общины их было много. Помойка она и есть помойка.



- А где вы моетесь? Здесь есть баня? – поинтересовались мы.
Уктам тут же любезно пригласил нас в одну из хибар, которая действительно похожа на баню. Но как только мы вошли, то поняли, что люди в этом помещении не только моются, но и живут. Это был его дом.
Учтиво разувшись в «предбаннике» мы вошли внутрь маленького помещения. Посередине печка – она их спасает в прохладное время. За ней они изредка и омывают свои тела. Всюду выцветшие ковры, по всему периметру, как в раздевалке, верхняя одежда – опять же грязная. Убогий быт с потолка тускло освещает одинокая лампочка. В углу телевизор и dvd-плеер. Электричество, надо полагать, протянули из гаражей напротив. Возле входа стоял большой мешок, доверху наполненный конфетами, а с потолка свисали детские игрушки.

– У вас есть дети? – спросил я.
Уктама похвастался, что у него 12 детей (один из которых, кстати, является гражданином России, поскольку родился здесь, в Самаре, - прим. авт.). Как рассказал наш проводник, рожают здесь часто. Помимо карет скорой помощи, которые иногда приезжают за счастливыми роженицами, здесь изредка бывают полицейские, которые проверив документы и убедившись в том, что «все в порядке» отправляются восвояси.
– Здесь только свои, – радостно поделился с нами Уктам и посмотрел на одного из сыновей, который только что зашел в дом.
– Есь люди хорошие, а есь люди плохие, – вмешался в наш разговор мальчик. Ему лет тринадцать, но говорил он странно, и дело было не в языковом барьере (на русском он говорил лучше отца). На Руси, кажется, ребят с такими добрыми глазами называли блаженными.
– Я скучаю по дому, - продолжал он, с каким-то летящим видом. – Работать люблю.



Однако Уктам так и не смог нам объяснить, почему его сын вместо того, чтобы учиться у себя на Родине, сидит под мостом в России и лишь изредка, чтобы заработать себе на еду, сортирует металлолом. Также не смогли мы толком добиться от Уктама, чем конкретно они зарабатывают себе на жизнь. Он заикнулся про какие-то работы, на которые их, мужей общины, якобы забирают самарские работодатели. Тем не менее, не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы не заметить груды металлолома на территории гетто. Видимо где-то здесь находится пункт приема. Последние сомнения рассеялись, когда мы заметили проезжающий и набитый ломом самосвал.



Покинув жилище Уктама, вышли в «город» и тут же встретили молодого человека крепкого телосложения, который стоял неподалеку и внимательно изучал нас. Вид у него был озабоченный. Казалось, мы ему не очень понравились. На своем языке Уктам сказал ему что-то, после чего молодой человек, похоже, расслабился и даже засвистел от удовольствия. Неожиданно из всех закоулков картонного городка выбежали собаки.

- А исламистов-радикалов среди вас нет? – не унимался мой коллега.
- Нэт-нэт! Плохо человэк нэту! Еси честный человэк, пусь ходи сюда. Хороший человэк – ничего не будет. А еси плохо человэк – мы таких того…



Возвращаясь, вышли к железной дороге. Решили спросить местных жителей, что они думают об этом странном городке возле станции Мирная?

- А чего тут думать, - ответил нам первый же встречный пенсионер. – Они здесь круглый год. Чем занимаются – черт их знает. Мусор таскают, бывает. А так неизвестно. Мало ли таких у нас? Ничего с ними по прошествии многих лет не делается, и картонные стены этих хибар часто оказываются крепче распоряжения любого чиновника, или решения властей.



Кстати

Кировский рынок уже давно стал отдельным государством внутри Самары

Вячеслав СОРОКИН

По утрам в районе кировского рынка уже практически невозможно услышать русскую речь. Сейчас здесь можно не только приобрести себе недорогие вещи, но и познакомиться с самыми разнообразными культурами. В основном, конечно, восточными. Знакомство стоит начать с кухни. На кировском можно отведать блюда едва ли не всех народов мира. Санитарные условия не всегда самые лучшие, да и непонятно, откуда и какого качества продукты, но зато вкусно и вполне доступно по цене. Разгар рабочего дня – мужчины играют в нарды или карты. Уличный музыкант собрал вокруг себя преданных слушателей – скучающих детей тех, кто здесь работает. Некоторые украшают свой торговый павильон в национальном стиле, в зависимости от того, откуда родом хозяин или торговец.

Комментарии

Светлана Абрамова, начальник отдела ОУФМС по Промышленному району г.о. Самара:

- Про этот поселок мы знаем – наша головная боль. Вот уже несколько лет подряд с мая по сентябрь там появляются картонные дома, в которые заселяются мигранты из Средней Азии. Люди звонят – мы реагируют. В основном это таджикские или узбекские цыгане. Если узбеки или азербайджанцы в основном едут в Россию работать на стройки, то эти попрошайничают. Поэтому они приезжают целыми семьями вместе женами и несовершеннолетними детьми, которые и просят милостыню в трамваях и на улицах города. За лето вместе с сотрудниками полиции мы проводим несколько рейдов, но выдворить из страны удается немногих. У большинства из них все в порядке с документами и даже имеется местная регистрация, потому по закону мы ничего сделать не можем. Их самовольные постройки мы разрушаем, а тех, у кого кончился срок пребывания в России, через суд отправляем на родину. Но ситуацию осложняется еще и тем, что с Таджикистаном у нас безвизовые взаимоотношения. Через какое-то время эти палаточники вполне легально вновь возвращаются в Россию.

Улукбек Ташибаев, президент самарской областной общественной организации «Узбекская община»:

- Нужно внимательно смотреть паспорта и гражданство таких лиц. Узбеки – трудолюбивый народ, который никогда не занимался и не занимается попрошайничеством. Те люди, о которых рассказываете вы, скорее всего, таджикские цыгане.

Факт

Люли — одна из восточных ветвей цыган, распространённых в Таджикистане, Узбекистане, Казахстане и Киргизии; также, их можно встретить в России и Афганистане. Самоназвание муга́т. По вероисповеданию — мусульмане. Традиционные занятия: кустарные ремёсла, наркоторговля, гадания, сбор вторсырья, попрошайничество, музыка. Осознавая себя отдельной этнической группой, традиционно ассоциируют себя также цыганами (в русском понимании этого слова). Цыганами России за родственников не воспринимаются. После распада СССР регулярно посещают Россию, где занимаются нищенством, а также разного рода низкоквалифицированным трудом. Основной доход семьи обеспечивают женщины, в обязанности мужчин входит воспитание детей и домоводство.


Роман Арсенин, Валерий Трубин, фото Юрия Стрельца, "Самарские Известия"