Сашка не любил Советскую власть. Его отца арестовали в 38-ом. Родных сестер матери забили прикладами пьяные конноармейцы Буденного в 1920-м. Их дом в станице под Ростовом-на-Дону сожгли еще раньше вместе с бабушкой и дедом, героем Русско-турецкой войны. За что было любить Сашке власть кроваво-красного цвета? Но отец развил в Сашке любовь к Родине, к Отечеству, к России. И хотя во времена Сашкиного детства слова эти – «Отечество», «Родина» считались, чуть - ли не ругательными, папа говорил – «Люби, сына, Россию, люби людей наших, народ. Русский народ при любой власти останется, любую власть переживет». А еще учил отец Александра православным молитвам и традициям. «В них душа народа, наш характер, наше бессмертие и любовь»,- навсегда запомнились Саше слова папы, сказанные в Рождественскую ночь перед самым арестом.
Студенты Ростова-на-Дону довоенной поры
Когда началась война, Сашка уже учился на 2-м курсе физико-математического. В армию его не взяли по здоровью. Астма и плохое зрение сделали Сашу навсегда негодным к военной службе. Но желая хоть как-то участвовать в защите своей страны, он записался в отряд помощников ПВО (противовоздушной обороны). Вместе с девчонками и школьниками он дежурил на крышах и улицах Ростова, высматривая, а точнее выслушивая немецкие самолеты.
Студенты-бойцы отрядов ПВО
В октябре 41-го, враг, взяв Таганрог, вплотную подошел к стенам Донской столицы. Из студентов была сформирована отдельная истребительная рота, которая вошла в Коммунистический полк народного ополчения. Каким-то чудом попал в роту и Сашка. Ему было невероятно тяжело. С трудом преодолевая многокилометровые марши по грязи и снегу, задыхаясь до потери сознания, копая окопы, Сашка шептал про себя: «Воззовет ко Мне и услышу его; с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его…» И становилось легче. В первом своем бою у противотанкового рва Санька так и не увидел немцев. Сквозь толстые стекла запотевших очков и пургу он еле разглядел какие-то серые силуэты и слышал свист пуль и осколков. Поднявшись в атаку со стареньким «Лебелем» в руках, он что есть силы кричал «Ура!», заглушая свой страх быть убитым понапрасну.
Ополченцы 1941-го года
В тот день гитлеровцы три раза пытались прорваться сквозь позиции студенческой роты. Оглохнув от взрывов, лежа в своей одиночке, Сашка повторял молитву дрожащими губами «Живый в помощи Вышняго, в крови Бога Небесного водворится». К вечеру немцы обошли их оборону с фланга и ворвались в Ростов. К утру стало ясно, что рота оказалась отрезана от основных сил армии. Сутки студенты пробивались к своим. Проходя с боями по горящим улицам города, рота потеряла за день половину бойцов. Одних скосили пулеметы на Богатяновке, других, внизу Театралки расстреляли снайперы, третьих подавили танками в Нахичевани. Лишь полсотни ребят в грязных ватниках, в порванных пальто, в обгоревших шинелях, без шапок и касок с закопченными пороховой гарью лицами смогли пробиться к своим на левый берег реки Дон. А над правым берегом стелился густой черный дым. Из-за гари пожарищ города почти не было видно. И там, в огне оставались семьи ополченцев, их дома, друзья. Санька не мог сдержать своего волнения, своей тревоги. В Ростове на Богатяновке остались мама и сестричка. Живы ли они? Уцелели среди боев? Поэтому ополченцы, наверное, больше и сильнее всех рвались в наступление. Хотелось побыстрее увидеться со своими, освободить их от немецкой оккупации.
Наступление ополченцев, ноябрь 1941
Через неделю части Красной Армии пошли на штурм Ростова. В первых рядах наступающих шел Полк Народного ополчения, шли студенты истребительной роты. Их атака началась с плацдарма на Зеленом острове. На его пустынных пляжах Санька любил бывать с отцом летними днями. Теперь же с этих пляжей поднимались цепи ополченцев. Студенты-добровольцы первыми вступили на слабый талый лед Тихого Дона. По льду им предстояло переправиться на другой берег, по льду приходилось атаковать. Мальчишки, ставшие на войне мужчинами, повзрослев за месяц боев, не думали, что им придется принять в себя первые пули свинцового ливня гитлеровских пулеметов. Хрупкий донской лед трещал под ногами студентов. Санька старался не смотреть вниз на свои изорванные черные валенки. Не смотреть на речную воду, пузырьками видневшуюся сквозь голубую корку неокрепшего льда. Слева от него шел Серега – студент-химик. Он хорошо пел, отлично играл на гитаре. Вокруг него было всегда полно девчонок и в библиотеке, и в парке, и на танцах. Справа, нахмурив брови, топтал лед ботинками в обмотках Константин, студент юридического, спортсмен, боксер, он всегда помогал непутевому в военных делах Сашке. Именно он первый из их роты убил немца ударом ножа в горло, дерясь в рукопашной у противотанкового рва. Намертво сцепившись за руки в локтях, живой неразрывной стеной шла студенческая рота на вражеские позиции. Сильные порывы обжигающе холодного ветра с верховьев Дона валили с ног тех, кто, не выдержав, отпускал руку товарища. И те, кто падал, не могли уже подняться, скользя дальше вместе с ветром, пока не попадали и не исчезали совсем в коварной полынье. Внезапно, сразу со всех сторон раздались резкие, сухие хлопки взрывов. Рота ополченцев попала на минное поле. Противопехотные мины были поставлены прямо на лед и присыпаны снежными бугорками. Но тот, кто наступал на этот бугорок кровавым камнем уходил под воду в бездонную ледяную воронку. И подрываясь, не успевая разжать мертвую хватку рук, тянул на дно своих товарищей слева и справа. Хлопок – взрыв вдруг раздался слева от Саши. Яркая вспышка и Серега стал заваливаться куда-то в бок, все крепче сжимая Санькину руку, выкручивая локоть и увлекая его за собой на треснувший лед. В последний момент Саше удалось высвободиться и удержать равновесие. Он лишь краем глаза увидел как Сережа, видимо, потеряв сознание от боли, тихо уходит под воду. Саньке вдруг стало невыносимо страшно и холодно. Он на миг закрыл глаза понимая, что это может быть последнее мгновение его жизни и возможно следующая мина…. Но в эту секунду со всех сторон над Доном раздалось хриплое, морозное «Ура!» Кричал ротный, кричал комиссар, кричали студенты. Разомкнув цепь, они, что есть силы, бежали к немецким окопам, до которых было рукой подать. Вот уже совсем прошел Сашкин страх, и он, вместе со всеми кричал «Ура» своим ломающимся, звонким, мальчишеским голосом. Это русское «Ура» летело вместе с ополченцами над улицами-линиями Нахичевани. Эхо несло этот клич над скверами и площадями города, умножая его солдатскими криками «За Родину!», «За Ростов!». И не было такой силы, чтобы остановить дружное «Ура» ростовских ополченцев.
Бои в центре Ростова, 29 ноября 1941
Саша уже видел свой дом. Сквозь треснувшие стекла очков, как в пелене, но видел. «Не взорван, не сгорел. Целый», радовался Сашка, лежа на снегу за кучей битого кирпича. Остатки роты прижал к земле пулеметный расчет немцев. Студенты залегли и каждый думал, что сейчас враг может получить подкрепление и тогда…Тогда немцы начнут контратаку. Ослабленная потерями рота, не имея боеприпасов, просто не выдержит, погибнет. И Сашка решил. Вскочил во весь рост со стареньким «Лебелем» наперевес, в котором уже давно не было патронов, и закричал «Ура, за мной, в атаку, за Рост…» Он не успел закончить. Крик кровавым комком застыл у него в горле. Падая, прошитый пулями, Сашка успел заметить, что студенческая истребительная рота Ростовского полка Народного ополчения пошла в атаку. Лежа на боку, сквозь белую пелену своих голубых глаз Сашка видел, как ребята кололи штыками немецких пулеметчиков и бежали, бежали к стенам его родного дома на Богатяновке. Его губы едва слышно шептали: «Заступник мой и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на тебя. Даруй нам Победу». Воздух с шипением и свистом тяжелым паром выходил из простреленной Сашкиной груди. Снежинки, тихо кружась, падали на порванную пулями, окровавленную шинель студента.
Погибшие на улицах Ростова в ноябре 1941-го
К вечеру, когда Ростов был полностью освобожден от немцев, сестра и мама Саши Звягинцева нашли его убитого на пороге собственного дома. На следующий день утром он был похоронен вместе с десятками других бойцов в небольшом сквере. В том самом сквере, в котором Сашка так любил читать, сидя на кленовой скамеечке.
Студенты-добровольцы. Только один из 10 вернётся с войны
