Странный случай, мало значащий сам по себе, но представляющий вариант частного выбора внутри бесчеловечного конфликта.

Человек 1924 года рождения, призван в декабре 1941 года, в мае попал на фронт. Рядовой, связист, 44-я пехотная дивизия. В декабре 1942 года, под Сталинградом, в их отделение попал снаряд, он поймал 48 осколков. В госпитале их извлекли, но началась гангрена, был поставлен вопрос об ампутации или дренаже под наркозом. Выбрали дренаж. Вывезен из Сталинграда в Ростов.

Из воспоминаний 2003 года:
«Тут были кровати с белыми простынями и наволочками и снова давали горячую еду! [...] Медики в сером [...] и военные хирурги обращались с нами очень хорошо. Было и несколько русских женщин-врачей, которые играли те же роли или были медсёстрами.
Когда я заметил, что моя температура начала повышаться, симпатичная русская врач, ухаживавшая за мной, пришла с жаропонижающим. Она осмотрела меня и обнаружила, что у меня заражение крови, которое распространяется. Поскольку я всё более и более слабел, врачи решили, что нужно переливание крови. “Но где мы возьмём кровь, когда у нас нет никаких запасов?”, – спрашивали они, стоя вокруг моей койки. После того как моё состояние значительно ухудшилось, к моей кровати подогнали каталку. Я был ошарашен, увидев, как русская врач легла на неё, чтобы доктора вермахта смогли наладить линию для переливания между “спасительницей моей жизни” и мной. Когда стало тихо, она на хорошем немецком сказала мне: “Бедный мальчик, ты, наверное, так страдаешь. Я помогу тебе!”. Моё состояние улучшалось на глазах: моя “облачённое в белое жена” часто приходила к моей кровати и утешала меня словами “Ты поправляешься и скоро поедешь домой”. Даже сегодня я не могу забыть того, что она сделала для меня. В моих жилах бежит один или два литра крови прекрасной русской девушки!».