Мои корни – Васильевский остров. Там родились: моя Мать, Бабушка, мать Бабушки, её родители. У Бабушки на Васильевском я проводил все выходные, вплоть до её смерти. Васильевский мне был родным.
Но родина моя Щемиловка. В конце 70-х Мама вышла замуж за работягу из рабочего района. Я родился на улице Леснозаводская, что втиснута между Куракиной дачей и Речным вокзалом (которого больше не существует).
Покоцаная набережная Обуховской обороны, двугорбый Володарский мост, трубы фабрики «Рабочий» и завода «Большевик», Ломо и Пролёт – вот моя родина.
Здесь, кажется, даже Нева имеет другой вид – пепельная, грубая, волны, как рубцы и бугры, на обветренной коже заводского работяги. Через каких-то 13 минут езды и течения Нева и город преображаются, утончаются, распрямляются. Там где короткими зимними днями плавится ледяное солнце, где фиолетовыми Белыми ночами мерцает горизонт, растекаясь по куполам и шпилям. А здесь колонны «сталинок», голые прямоугольники хрущёвок, раскиданные в плешивых рощицах, горбатые дореволюционные трёхэтажки, с перекинутыми, словно виселицы друг от друга, фонарями.
Мне, в самом деле, будет жаль покидать эти места.
И, конечно, меня не могла не возбудить история (уже недельной давности) о нахождении у Ломоносовской фундамента уничтоженной в середине 20 века церкви.
Какие удивительные фотографии нашлись.
Как странно видеть места, которые десятками лет кажутся вечными и неизменными, в совершенно другом состоянии.
Вот так выглядела Ломоносовская в начале века (вид со стороны будущей улицы Бабушкина и кинотеатра «Спутник»).



Фарфоровское кладбище, где рабочие с императорского Фарфоровского завода лежат в расписных фарфоровых гробах.
И даже иконостас в церкви «Сошествия Святого духа» был из расписного фарфора.



А так в 1962 году уже выглядело это место.



Новёхонький «Спутник» напротив церкви. В начале 90-х я не вылезал из этого кинотеатра. Прятался в туалете, что бы попасть на следующий сеанс. Стоял в трёхчасовых очередях, что бы попасть на фильм «Терминатор». Я даже помню напольную плитку в кассовых залах.
Кинотеатра не стала больше десяти лет назад. теперь там рынок и обменник валют. Как то перед поездкой в Турцию мне приходилось там менять доллары. Я стоял у окошка, в котором шмыгала носом бабка с кирпичным лицом, отсчитывающая деньги, и смотрел на пол, на плитку, на ту самой, на которой я стоял в очередях, что бы попасть в кино.
Странное дело. Нет больше кинотеатра, и я никогда не видел храма. Но жаль, что ничего этого больше нет. Ни фарфорового иконостаса, ни кассового зала в кино. Ничего. Это как память, которой никогда не было.