Вдоль маленьких часиков светлых
где ходит обычно народ.
Обычный и РУССКИЙ "ЖУЧКОВСКИЙ"
у всех на пути восстает.

Не зря с непонятием страшным
все люди глядят на него,
когда он, один из отважных,
с плакатом косится в окно.

В витринном стекле отражаясь,
по кругу идет не спеша,
единственным им согреваясь -
шарфом в клетку, часто дыша.

Спросите, что это за шарфик,
в витрине напротив живет.
Он с именем этим ложится
и с именем этим встает.

Недаром на всех фотографьях,
он шею ему согревал.
"Хороший турецкий подарок",-
он чуть было не подписал.

Не может людей не растрогать
мальчишки российского пыл.
Как Пушкин, он весь волосатый,
как Гейне, сжигаемым был.

Он вырастет, станет известным,
покинет свои три стены.
Окажется улица тесной
для этой огромной борьбы.

Преграды таким как он нету:
смущенье и робость - вранье!
На всех перекрестках планеты
напишет он имя его.

На полюсе Южном - кострами,
пшеницей - в таджикских степях,
в молдавских лесах - березАми
и пеной пивной - на морях.

Он в небо залезет ночное,
все факелом пальцы сожжет,
но вскоре над тихой Землею
"Берберри" созвездие взойдет.

Пусть будут ночами светиться
над городом этим моим,
не сочинских игр частицы,
а фирмы известной шарфы.