А ТАКЖЕ
НЕБОЛЬШАЯ ПРОГУЛКА
ПО СТОЛЯРНОМУ ПЕРЕУЛКУ ОТ КОКУШКИНА МОСТА


В Петербурге в районе Сенной пл. и Кокушкина моста находится обширная геопатогенная зона (ГПЗ), имеющая очертания треугольника. Эта информация кочует из одной краеведческой статьи в другую и, кажется, подтверждается научными исследованиями. Вот условная схема “Бермудского треугольника» Петербурга:


Изображение заимствовано ОТСЮДА

Пребывание в ГПЗ может явиться причиной плохого самочувствия, странного поведения, бессонницы, тревожного состояния, фантазий. А иногда галлюцинаций и кое-чего похуже. Чему яркое подтверждение статья об аномальных зонах на Фонтанке. Ру (2000 г.), где приводится схема «гиблого места» - треугольника пересечения ГПЗ в районе заказных убийств депутата Галины Старовойтовой, бизнесмена Льва Топера и координатора ЛДПР Геннадия Туганова, а также покушения на помощника спикера Госдумы Михаила Ошерова. Вы удивитесь, но контуры двух треугольников почти совпадают, а в их центре находится Столярный переулок.
Впрочем, чему удивляться. «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С— м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К— ну мосту». Это самая первая строка романа Достоевского «Преступление и наказание».

«От Сенной площади – огромной, орущей, кишащей разноликим людом – именно Столярный переулок и Кокушкин мост ведут нас в загадочный и мистический мир, который тщательно скрывает свои тайны, —пишет автор книги «Аномальные места Санкт-Петербурга» (2015 г.) Екатерина Потрохова, — не случайно именно этот непримечательный район притягивал к себе внимание великих русских писателей и поэтов». И в подтверждение приводит эпиграмму А.С. Пушкина:

Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись ж.... о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит…

Тут-то как раз Кокушкин мост помянут исключительно для рифмы, поскольку действие происходит на берегу Невы. «… Он к крепости стал гордо задом, не плюй в колодец, милый мой».

Мы вспомним другие литературные произведения, имеющие к ГПЗ (или просто Зоне) и ее обитателям самое прямое отношение.
Пройдемся от К—на моста по С—му переулку и окинем беглым взглядом несколько домов. Конечная цель – дом № 39 по Казанской улице, в которую наш переулок упирается.

Столярный пер., вид от Кокушкина моста. Справа – дом Зверкова (№ 18/69), слева - Дом Ратькова-Рожнова (№ 13/71)

ДОХОДНЫЙ ДОМ ЗВЕРКОВА (№ 18/69)
Перешли в Гороховую, поворотили в Мещанскую, оттуда в Столярную, наконец к Кокушкину мосту и остановились перед большим домом. «Этот дом я знаю, — сказал я сам себе. — Это дом Зверкова». Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько поляков! А нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит.
(Н.В. Гоголь. «Записки сумасшедшего»)

Столярный переулок составляют шестнадцать домов (девять по четной и семь по нечетной стороне) . Почти все они были возведены в первой половине XIX в. Построенный в 1827 г. для купца, коммерции советника и ростовщика И.Д. Зверкова громадный дом на углу Екатерининского канала стал самым высоким жилым зданием в Петербурге. Дом имел 5 этажей (3-й этаж со двора разделялся еще на 2, из-за чего высота потолков на одном этаже ниже 2 м). Позже дом надстроили. Вот его современный вид.




Архитектурные украшения — грифоны, маскароны в виде головы Медузы, барельефы мужчин и женщин, явно не пребывающих в любви и согласии, создают атмосферу тревоги и беспокойства, вполне соответствующую гению места.






В конце 1829 г. здесь поселился Н.В. Гоголь (1809-1852). Сюда же он привел Аксентия Поприщина, героя «Записок сумасшедшего», чьи слова взяты эпиграфом к разделу. Интересно, что «сколько поляков» после 1831 г. было заменено на «сколько приезжих», ввиду цензурных гонений на всё, что связано было с Польшей. Но круг обитателей Зоны этой фразой уже был очерчен. Сегодня в честь Гоголя назван находящийся в этом доме отель.


Кажется, к этому же дому приходит Лугин, герой последнего прозаического произведения М.Ю. Лермонтова (1814-1841) – мистической повести «Штосс». Ее он начал писать в начале 1841 г., приехав с Кавказа в свой последний отпуск в Петербург.
Вот уже несколько дней, как я слышу голос. Кто-то мне твердит на ухо с утра до вечера — и как вы думаете, что? — адрес: — вот и теперь слышу: в Столярном переулке, у Кокушкина моста, дом титулярного советника Штосса, квартира номер 27. — И так шибко, шибко, — точно торопится… несносно!..
Лугин находит этот таинственный дом и снимает квартиру № 27, повинуясь неведомому голосу. В ней он обнаруживает портрет «человека лет сорока в бухарском халате, с правильными чертами, большими серыми глазами». В выражении этого лица «дышала такая страшная жизнь, что нельзя было глаз оторвать». В полночь к художнику неожиданно является некий старик с колодой карт, разительно схожий с человеком на портрете.

«Штосс». Иллюстрация В.Г. Бехтеева. 1940

Подробнее об этом мистическом шулере рассказано в очерке френдессы lenarudenko.

До сих пор остается загадкой, что заставило Лермонтова взять для номера квартиры число 27. Он сам погибнет на 27-м году жизни и 27-го числа (если по новому стилю). Строительство дома Зверкова было начато в 1827 г. (нумерологи, объясните здешнее бесчинство девятки).

В современном доме № 18/69 квартира № 27 существует и находится на 5-м этаже, вход со двора.

Понятно, что нумерация квартир могла не один раз меняться. Но сюрпризов для краеведов дом хранит немало: что означают номера этажей 3 и 3А? Может быть, 3А это тот промежуточный этаж, где высота потолков ниже 2 м. (см. правое фото). Или еще: квартиры №№ 23-н и 24-н... несуществующие, что ли?

Вот что писал о повести «Штосс» Д. Мережковский (М.Ю. Лермонтов поэт сверхчеловечества, 1911).
«Сырое ноябрьское утро лежало над Петербургом. Мокрый снег падал хлопьями; дома казались грязны и темны; лица прохожих были зелены; туман придавал отдаленным предметам какой-то серо-лиловый цвет... Вдруг на дворе заиграла шарманка; она играла какой-то старинный немецкий вальс: Лугин слушал, слушал; ему стало ужасно грустно.
Это начало неоконченной повести Лермонтова — тоже предсмертного бреда — есть начало всего Достоевского с его Петербургом, «самым фантастическим и будничным из всех городов». Тут все знакомое: и мокрый, как будто «теплый» снег, и «шарманка, играющая немецкий вальс», от которого и Раскольникову, как Лугину, станет «ужасно грустно» и полусумасшедший герой из «подполья», и, наконец, это привидение, «самое обыкновенное привидение», как выражается Свидригайлов».

Так мы плавно подошли к главному резиденту Зоны — Ф.М. Достоевскому (1821-1881)и к привидениям. А для начала о «немецком вальсе»:
в ДОМЕ РАТЬКОВА-РОЖНОВА (№ 13/71), что напротив, находился трактир купца Свиридова «Der Spieler» («Игрок»). В свое время Достоевский из очередной поездки в Германию привез и подарил трактиру немецкую фисгармонь «Фортуна» с большой коллекцией пластин. В настоящее время заведение «Der Spieler» восстановлено, кажется, сохранилась и та самая фисгармонь.


Сам Федор Михайлович в 1864-1867 гг. жил совсем рядом в ДОМЕ АЛОНКИНА (№ 14), в кв. № 36, на 2-м этаже. Здесь были написаны «Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Игрок».


Не все знают, что с именем Ф.М. Достоевского связан еще один адрес на Столярном пер. - ДОМ ЕВРЕИНОВА (№ 11), где он жил в апреле 1864 г. А своего героя Родиона Раскольникова писатель помещает в ДОМ И. ИОХИМА (№ 5) - «Дом Раскольникова», где в 1999 г. был установлен горельеф, выполненный в граните и бронзе.


Надпись на плите гласит:
ДОМ РАСКОЛЬНИКОВА.
Трагические судьбы людей
этой местности Петербурга послужили
ДОСТОЕВСКОМУ
основой
его страстной проповеди добра
для всего человечества
На беду всем в советские времена дом подвергся капремонту. Уничтожили полуподвал, дом из 5-этажного (как в романе) превратился в 4-этажный. Если войти через подворотню с ул. Казначейской, лестница Раскольникова будет в правом углу. Она закрыта на кодовый замок, можно понять жильцов, измученных посетителями.
На площадке 4 этажа находилась квартира хозяйки, у которой снимал комнатку герой романа. До капремонта была дверь черного хода, которая вела на кухню, имелось окно, выходившее на лестничную площадку. Нынче окна нет, вместо двери - проем. Но на чердак ведут все те же тринадцать ступенек.

В новейшие времена благодарное человечество активно использует образ Раскольникова в маркетинговых целях.


Каких еще обитателей нашей Зоны следует вспомнить?
Вот, в ДОМЕ КАВОСА (№ 6) в 1876-1877 и 1879-1880 гг. жил беллетрист-народник Глеб Иванович Успенский (1843-1902). Закончил он свою жизнь в Новгородской психиатрической лечебнице. «Глебу Ивановичу Успенскому, во время предсмертной душевной болезни, казалось, что он состоит из двух личностей —Глеба и Иваныча.
— Борьба между ними идет ожесточенная, - записывает лечивший Успенского врач.— Случалось, что Глеб отвоевывал свое существование, но ненадолго. Иваныч снова заполнял Глеба. При окончательном его поражении больной не только казался себе, но и действительно являлся в самых отвратительных видах, до образа свиньи включительно .<...>
При торжестве Глеба совершалось превращение обратное — «свиньи в ангела Господня». «Уверяю тебя, дорогая моя, — писал он в то время жене, — горячая любовь к Богу с каждой минутой охватывает меня все больше и больше. Величайшее счастье — жить на белом свете; светлое, далекое будущее обрадует всех, кто меня любит. А я люблю всех и воскресаю в любви ко всем страждущим и обремененным». И подписывался: «Ангел Господен Глеб» (Д. Мережковский. Иваныч и Глеб, 1909).

В том же доме и в те же годы жил потомок беларуских шляхтичей (герб Лук) Николай Михайлович Пржевальский (1839-1888) — ученый, путешественник и военный разведчик, генерал-майор, почетный член Петербургской АН, почетный гражданин СПб. На доме установлена мемориальная доска.


Мистических событий в жизни Пржевальского было в избытке, но они уводят нас далеко от темы рассказа.
Мы, собственно, подошли к краю Столярного пер. Он упирается в розовый четырехэтажный дом на ул. Казанской (до 1873 г. Большая Мещанская).


СОБСТВЕННЫЙ ДОМ ИОГАННА АЛЬБЕРТА ИОХИМА (ул. Казанская № 39)
Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чертом к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею. Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?»
(Н.В. Гоголь. «Ревизор»)


Дом на Большой Мещанской напротив Столярного пер. принадлежал известному всему Петербургу каретному мастеру И. Иохиму. Этот дом был построен им для себя, и сюда он перебрался в 1813 г. из своей мастерской на Литейном проспекте.
Почему дом нам особо интересен? По теории автора этих строк, находящаяся в ГПЗ и резко обрывающаяся улица образует своего рода «резонатор» для энерго-информационного поля всей зоны. А это означает, что а)именно у края улицы негативная энергия может образовать что-то вроде «стоячей волны» с максимальной амплитудой, и б)здесь можно обнаружить некую квинтэссенцию лиц и событий улицы в целом.

Попробую собственные измышления проверить на практике.
В апреле 1829 г. в этом доме поселятся Н.В. Гоголь. В тесной квартире на 4-м этаже дворового флигеля он живет до своего отъезда за границу в июле того же года.
И в его жизни происходят очень важные события. Он издает под псевдонимом В. Алов поэму «Ганс Кюхельгартен», а потом забирает ее экземпляры у книготорговцев и вместе со слугой Якимом сжигает их в номере гостинице «Неаполь» на Вознесенском проспекте.
Именно здесь, «в доме Иохима он делает поворот в своем петербургском существовании — садится за стол и берет в руки перо» (Игорь Золотусский. Гоголь в Диканьке). В этом же доме появляются первые наброски будущих «Вечеров на хуторе близ Диканьки».

Тарас Шевченко (1814-1861) был приятелем Карла Иохима, сына владельца дома, вольного слушателя Академии художеств. В автобиографической повести «Художник» он пишет: «Вот что... завтра мы обедаем у Иохима. Он тебя знает и просил меня привести тебя к себе».

Теперь о «поляках». В доме Иохима с апреля 1828 по май 1829 гг. жил великий польский поэт Адам Мицкевич. Он был принят в круг поэтов русских (Крылов, Жуковский, Вяземский, Пушкин, Грибоедов), ни один из которых тогда еще не знал имени Н.В. Гоголя.
В Петербурге Мицкевич тесно общался со своими земляками, и в первую очередь, с воспитанниками Виленского университета О.И. Сенковским и О.А. Пржецлавским. Последний играет особую роль в нашем повествовании.

Осип Антонович Пржецлавский (1799–1879) — тайный советник, член Совета Министерства Внутренних дел, писатель и издатель Петербургского Еженедельника на польском языке (Tygodnik Peterburgski), был соседом Мицкевича по дому. Он познакомил его с художником и мистиком Иосифом Олешкевичем, и великий поэт, побеседовав с новым приятелем, «излечился также—не от безверия, а от религиознаго индиферентизма, которым страдал». Олешкевич в 1828 г. написал портрет поэта (см. ОЧЕРК автора этих строк).

Пржецлавский оставил интереснейшие «Воспоминания», опубликованные в «Русской старине» за 1874-1883 гг. Среди которых рассказ о встрече с самым настоящим привидением, обитавшем в доме на Большой Мещанской.
Привожу этот рассказ здесь с небольшими сокращениями. Наберитесь терпения, дорогие читатели, оно того стоит.

НЕОБЪЯСНИМОЕ ЯВЛЕНИЕ


«С самого приезда в Петербург в 1822 году, я жил постоянно вместе с другом моим, товарищем по университету, Александром Парчевским. Во время происшествия мы квартировали в известном доме Иохима, в бывшей Мещанской (теперь Казанской) улице, напротив Столярного переулка. Квартира наша, в 3 этаже, расположена была следующим образом. При входе с лестницы малая передняя, из нее налево большая кухня, с окном, выходящим на лестницу так, что в него можно было видеть, кто к нам приходит. Затем вторая передняя побольше первой. Она вела в большую комнату, служащую нам общею гостиною; из нее направо также общий кабинет, где каждый из нас имел свое бюро. Налево из гостиной темная комната, общая наша спальня. Мы не обедали дома, и в кухне помещался наш лакей Антон.

Мы имели собаку, большого легавого кобеля Бекаса. Пес этот был замечательно смышленое животное, до того, что в том, что его лично интересовало, он понимал наш разговор. Уходя со двора вечером, когда мы отправлялись к близким знакомым, то брали с собой Бекаса, что ему доставляло большое удовольствие. В других случаях он оставался дома. Когда мы собирались уходить, Бекас напряженно прислушивался к нашим речам, сам научившись понимать их. Если мы согласились между собою, что он пойдет с нами, то он впадал к радостный восторг, прыгал по комнатам, подавал нам шляпы и палки. Если же уразумел, что должен остаться дома, то с грустным выражением в глазах ложился под диван и в негодовании даже не провожал нас до дверей. Ночью это был самый чуткий страж.

В половине октября товарищ мой уехал на несколько времени в свое поместье в Виленской губернии, и в квартире остался я один с лакеем и с собакой. <…>.

В первую же ночь, так проводимую дома, я продолжал читать в постели, когда часы прозвонили «страшный час полуночи». Бекас спал в углу на своей подушке. Только вдруг вижу я, что он встает с глухим ворчанием и с глазами, устремленными на дверь спальни. Потом замечаю в собаке признаки необыкновенного волнения и страха. Она подходит ко мне, вся шерсть встала на ней дыбом, глаза обращены на дверь, и она продолжает ворчать и трясется всем телом. Это меня тем более удивило, что когда что-нибудь тревожило ее ночью, то она обыкновенно не ворчит, а громко лает и бросается вперед.

Я остаюсь в недоумении, когда вдруг раздается сильный стук во входную дверь, и кто-то шевелит ручкою от замка, как бы усиливаясь отворить эту дверь, запертую ключом. Я сначала подумал, не возвратился ли внезапно с дороги мой товарищ, в, позвав лакея, спросил его: не видел ли он из своего окна, кто так поздно, не звоня, ломится в дверь? Заспанный Антон принадлежал к тому разряду слуг, которые не много церемонятся с своими господами, поэтому он и отвечал грубо: «в окно не видно никого, да и никого нет». - Кто же это стучит? - А кто его знает? Это уже пятая ночь. Если бы вы приходили домой раньше, то слышали бы его не в первый раз. Мне сначала страшно было, и я попросил знакомого лакея жильца со второго этажа ночевать со мною; теперь уже привык, пусть его стучит».

Я встал, взял свечу и пошел к двери, позвав собаку, но Бекас вместо того, чтобы следовать за мною, вскочил на мою постель и забился под одеяло. Я сперва удостоверился, смотря в окно лакейской, что у моих дверей, действительно, никто не стоял, как между тем замочная ручка не переставали стучать, шибко подымаясь и опускаясь. Я отпер внезапно дверь, думая поймать кого-нибудь, таким образом забавляющегося, но не было никого. Когда дверь стояла отворенною, то ручка переставала двигаться. Мне пришла мысль, что, быть может, из квартиры напротив моих дверей или с лестницы, ведущей в верхний этаж, какой-нибудь шутник зацепил нитку за ручку и шевелит ею. Но по тщательному осмотру ничего подобного не оказалось. Антон между тем позволил себе подтрунивать над моими поисками. Как только дверь была опять заперта, ручка стала по-прежнему сильно стучать.
Я спросил, долго ли это будет продолжаться? Антон отвечал, что стучит обыкновенно четверть часа или двадцать минут и, действительно, вскоре все успокоилось. Тогда и Бекас возвратился на свою подушку. Признаюсь, что я не вскоре после этого заснул.

На другой день я послал за управляющим домом. Немец выслушал меня с тевтонскою флегмою, потом сказал: «А, так это теперь у фас? Это ничефо, потерпите каспадин, это продолшается только неделю. Так само было у токтор Сфотерус, у анкличанин Карр, у тапакеречник Полле (Болль) ну, а теперь у фас. Ну ферно опойдет фесь том».

Я спрашивал доктора Сведфруса, и он рассказал мне точно то же, что я слышал от моего Антона. Доктор даже заставлял своего лакея спать ночью снаружи двери, а на лестнице караулил дворник, и все это не помешало дверной ручке двигаться, и лакей с дворником напрасно старались удержать ее; неугомонная щеколда была сильнее их обоих. У меня стучало еще две ночи, но я уже не выходил к двери и старался только успокоить дрожавшего Бекаса. Я справлялся в домовой конторе и узнал, что после меня другие квартиранты испытывали то же самое.

Не угодно ли кому-нибудь из гг. присяжных «философов» объяснить рассказанный здесь феномен, сделавшийся в свое время известным всем жильцам большого дома. Я буду много обязан тому, кто сообщит мне удовлетворительную разгадку хотя бы одного того, что злой и очень чуткой собаке препятствовало лаять, слыша такой шум у двери, а заставляло ее дрожать и визжать от страха? Что до меня, то, не пытаясь объяснить, настоящий случай известными до сии пор законами физической природы, приходится мне только привести в тысячный раз слова Гамлета к Горацию: «на небе и на земле есть много такого, о чем и не снилось нашим философам».

Кажется, этот рассказ идеально вписывается в концепцию ГПЗ и служит подтверждением изложенным ранее мыслям автора.

КАК ВЫГЛЯДИТ ДОМ ИОХИМА СЕГОДНЯ
В минувшие выходные прогулялся я по аномальному дому. Фотоотчет прилагаю. Привидений не встретил, но аура места здесь весьма неспокойная и тревожащая.
Вид дома со стороны Столярного пер.


Мемориальная доска Адаму Мицкевичу. Блики в правом окне довольно неприятных очертаний.


Впрочем, если тут какие аномальные сущности и сохранились, они явно обитают на верхнем нежилом аттиковом этаже или чердаке с большим застекленным окном. Выглядит несколько зловеще.


Балкончик.


Памятная доска. Табличка парадной № 1 основного корпуса дома. В ней по 3 квартиры на каждом этаже, 1-й этаж нежилой. Описанные Пржецлавским аномалии, скорее всего, происходили на территории одной из нынешних кв. №№ 4, 5 или 6 третьего этажа.

Вид основного корпуса со двора. Лестничные площадки парадной № 1 довольно просторные, на каждой имеется по 2 окна. На них могло выходить окно кухни, упомянутое в рассказе Пржецлавского.


Дворовый флигель. Где-то здесь на 4-м этаже находилась квартира Гоголя. Может быть, кто-то сможет подсказать ее номер?


Флигель, находящийся во 2-м дворе, трехэтажный.


Справа от дома Иохима безымянный переулок уходит вглубь квартала. В конце его церковь Святителя Николая, бывш. 3-го Л.Гв. стрелкового Его Величества полка. Она восстановлена совсем недавно. Наверное, местным привидениям безобразничать стало теперь сложнее.


А находится сей храм в здании Манежа Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.


В ней учились М.Ю. Лермонтов и его убийца Н.С. Мартынов. Вот, так мы нашу Зону закольцевали.

Основные источники:
Архитектурный сайт Петербурга Citywalls.
Бермудский треугольник» Санкт-Петербурга. Другой Петербург. 2010/09.
Большинство мегаполисов мира построены в районах геопатогенных зон. Фонтанка.Ру. 2000/09/18.
Авторские фото марта 2016 г.