Другая сторона статуса "столицы украины", города, названием которого правосеки пугают детей своих президентов.
Неустановленные личности
Денис Гуцко о беженцах, оставшихся без документов, и городе, оказавшемся в опасном соседстве с войной
Фото ИТАР-ТАСС/ Дмитрий Рогулин
Война отбрасывает тень, длинную серую тень, которая падает на город – обычный, суетливый, мирный – и превращает его в прифронтовой. Здесь теперь переходная сумеречная зона. Всё пятнисто, как камуфляж: вот обычная жизнь обычных людей – а вот жизнь тех, кто пришёл оттуда, из войны. Убежал от неё и застрял в пустоте.
С ними сложно. Они закрыты. Каждый себе на уме. Часто не угадаешь, какими людьми они были до войны – хорошими или плохими. Ещё чаще непонятно, говорят ли они тебе правду. А главное, это теперь не важно. Теперь и правда – та, обычная, из мирной жизни – действует не везде. Шаг в сторону – и всё иначе, очевидное размывается, а правильное становится смешным.
– Но нужно же что-то предпринимать, – меня начинает раздражать её отрешённость: каждое слово приходится тянуть клещами, будто я не для того расспрашиваю, чтобы помочь. – Нельзя же оставаться без паспорта.
– Что предпринимать? - Она, похоже, раздражается в ответ – моей назойливости.
– Обратиться в консульство, во-первых.
– Обращались.
– И что?
– Ничего.
– То есть?
– Отмахиваются.
– Связаться с кем-нибудь там, в Украине, попросить, чтобы собрали какие-нибудь справки.
– Документы хранились в интернате. Туда звонили. Сейф взломан. Директриса сбежала.
С Викой меня попросила встретиться Ольга Калашникова, главный режиссер театра «18+»:
– Есть одна девочка с Украины. Без документов. Про неё бы написать, привлечь внимание. Возможно, это как-то поможет.
Поехали в гости к беженцам с Ольгой и с группой «больничных клоунов». Раньше их работа состояла в том, чтобы развлекать тяжело больных детей, теперь к больным добавились дети-беженцы.
Вике 19 лет. У неё годовалая дочка Богдана. С мужем разведена. Приехала из города Ровеньки Луганской области. Выпускница специнтерната в Красном Луче («лицея закрытого типа» – девушка так предпочитает называть заведение). Родителей посадили, когда ей было 8, освободили, когда исполнилось 13. Отец умер 3 года назад. Мать лишена родительских прав. Тётка, сестра отца, с Викой не общается. Директриса лицея, по словам Вики, присваивала львиную долю денег, выделявшихся на содержание воспитанников. На неё заводили уголовное дело, но до суда так и не дошло. Вика уверена, что директриса сама уничтожила все документы воспитанников, чтобы замести следы.
По окончании лицея, уже разведясь с мужем, Вика снимала дом с подружкой Олей.
– Работала официанткой, потом на хот-догах. Оля с дочкой сидела.
– Оля не работала?
Пожимает плечами.
– Говорю же, она с дочкой моей сидела.
Когда начали стрелять, в начале августа, подружки решили уехать в Россию. Поехали Оля, её мать и Вика с годовалой дочкой. Ехали в том самом автобусе, который обстреляли на границе в Изварино. Людей впустили на российскую сторону без проверки. Там же, в общей неразберихе, исчезли Оля и её мать, прихватив с собой вещи Вики.
– Подружка вас обокрала?
Смотрит на меня исподлобья – дескать, прикидываешься или правда глупый, разводит руками:
– Ну, так тоже бывает.
Из документов у Вики осталось только свидетельство о рождении дочки. В Ростове с группой беженцев в несколько десятков человек – в основном матери и бабушки с детьми, но есть и мужчины – Вика поселилась в доме предпринимателя Игоря Грекова. Дом пустовал, ростовчанин пустил в него беженцев. Во дворе этого дома и протекает наша с Викой беседа, больше похожая на допрос.
Из-за угла раздаётся детский смех. Пока с детьми поменьше занимаются «больничные клоуны», дети постарше оседлали пластмассовую машину-велосипед, впихнулись в неё втроём и катаются. Машина хрустит, но едет. Время от времени Вика на них прикрикивает, стараясь придать голосу басовитости:
– Слезьте! Кому говорю! Вы что, нерусские?
Но парни и ухом не ведут, голос у Вики слабый.
– Думаю, нужно попросить волонтёров, которые к вам приезжают, чтобы те проконсультировались с кем-нибудь из юристов.
– Консультировались.
– И что?
– Ничего.
– В смысле?
– Такие законы.
Впрочем, постепенно её ответы становятся чуть содержательней – видимо, чтобы скорее отстал.
– Они ещё на пэвээре…
– Где-где? А… это, наверное, пункт временной регистрации.
Кивает.
– На пэвээре хотели послать запрос в посольство. Когда я сказала им, что паспорта нет. Но человек один отвёл меня в сторонку, говорит: не делай этого, только хуже будет. И я так прошла, со всеми.
– Ну, не знаю, – пошли уже мысли вслух, должна же быть какая-то польза от моего визита. – Официально в российскую ФМС обратиться?
– Ага. Чтобы ребёнка у меня отобрали?
Вика начинает еле заметно раскачиваться. О, это мне знакомо. Сам так делаю, когда кто-то меня допёк, но нужно держать себя в руках.
– Да нет… По закону не должны… Хотя… конечно…
– Вот и я про то.
«Больничные клоуны» закончили свою встречу с детворой, сняли парики и накладные красные носы, направились к машине. Пора ехать. Вика с заметным облегчением прощается. Улыбка красивая. Я хочу сказать: неожиданно красивая. Сидела угрюмая, цедила слова – и вдруг встала и так красиво улыбнулась.
– Счастливо.
В машине по дороге назад Ольга Калашникова интересуется – ну что Вика, как поговорили.
– Тяжело поговорили. Не контактная совершенно.
– О да. И таких там много. Те, которые более открытые и к жизни приспособленные, смотришь, и на работы уже поустраивались, и обживаться начали. А таких, как Вика, среди беженцев много. Непростой контингент, это да.
– Как помочь, не знаю. Ну, напишу я об этом. Ну, прочитает несколько сотен, пусть несколько тысяч человек, поставят свои «лайки»… пустое… Она сама, похоже, и не против вот так – без документов, без всякой перспективы.
После встречи с Викой решил позвонить Анатолию Котлярову, волонтёру, который с самого начала войны в Донбассе занимается беженцами.
– Проблема острая. Тех, кто остался без паспортов, немало. У кого-то не было возможности захватить документы – эвакуировались в экстренной ситуации, не из дома. Или из-под обстрела. Бывает, всё сгорело или пропало под завалами. В Ростове было несколько случаев, когда паспорта вытаскивали карманники. Мы обращались в консульство, и не раз. Но всё, что там предлагают – справки с фотографиями. Которые нигде не принимают.
– А паспорта почему не выдают? Что говорят?
– Нет, говорят, у них таких полномочий. Хотя это международная практика. Консульства наделены правом выдавать паспорта. И устанавливать личность в случае утери документов. Видимо, беженцев в Россию украинская сторона решила считать врагами отечества, другого объяснения у меня нет. В общем, всё повисло в воздухе. Тех, кто не хочет ждать у моря погоды, мы, честно говоря, переправляем обратно.
– Нелегально?
– А что делать? Да, козьими тропами, нелегально. Парадокс, но приходится пренебречь законом, чтобы эти люди могли легализоваться. Хорошо, власти ДНР и ЛНР начали оформлять паспорта. Иначе тупик.
До сих пор «прифронтовой» звучало для меня и тревожно и мужественно. Казалось, в это «около войны» вписано нечто такое, что счищает шелуху, заставляет переоценить многое и выбрать главное: сторону, правду, судьбу. Соприкосновение с кровопролитием и разрухой, со смертью, с героизмом и мерзостью, неумолкающий ни на минуту вопрос: «А если бы я там оказался? А как бы я? А что?». Такие, стало быть, книжки читал. Такие рассказы запомнил: «прифронтовой госпиталь» – это вообще часть семейной истории, это про мою бабушку, про то, как стирали бинты, как выхаживали пленных немцев, сжав зубы и заставляя себя не всматриваться в их лица.
Но вот война в каких-нибудь трёх-четырёх часах не слишком спешной езды от Ростова. В городских госпиталях лечат раненных ополченцев. Случалось, и украинских военных лечили. В маршрутке тебя просит передать за проезд человек в специфически прокопчённом – никакой стиркой не вытравить – камуфляже, с нездешним уклончивым взглядом. А неделю назад на перекрёсток под красный свет вылетел военный бронированный «Тигр» – несколько машин в гармошку, один труп.
«Прифронтовой» больше не звучит для меня тревожно и мужественно. Хреново это звучит. Глухо и опасливо. Как Викин голос.
http://svpressa.ru/society/article/99463/
