Афористичный «Манифест коммунистической партии», написанный Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом в декабре 1847 – январе 1848 года, не похож на проработанную политиэкономическую аналитику «Капитала». Работа, по словам известного марксиста Эрика Хобсбаума, была «удивительной брошюрой», наполненной «страстной убежденностью» и «стилистической силой», благодаря чему текст давно растащили на цитаты-поговорки: от «Призрак ходит по Европе – призрак коммунизма» до «Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир».
Несмотря на то, что «Манифест» полон специфической политической терминологии середины XIX века, он актуален поныне, пишет Хобсбаум: «в мире, измененном капитализмом, который он (Маркс – РП.) описывал в 1848 году в черных красках и с лаконичным красноречием, легко узнается мир, в котором мы живем сейчас, через 150 лет».
Перевод печатается по тексту немецкого издания 1890 года, сверенного с изданиями 1848, 1872 и 1883 годов.
По словам издательского коллектива Commone place, «"Манифест" – одна из важнейших книг ХХ века, классический политический текст», который должен регулярно переиздаваться и заново вписываться в политический контекст.
«В странах с более развитой интеллектуальной культурой, чем наша, так и происходит. Для нашего издания мы взяли предисловие Эрика Хобсбаума, написанное к 150-летнему юбилею манифеста, с помощью которого легко сориентироваться в тексте и понять, как он устроен», – объяснили издатели.
Десять процентов выручки, полученной от продажи книги, Commone place передаст сайту gaskarov.info на помощь политзаключенным.
С разрешения издательства Commone place «Русская планета» публикует отрывок из предисловия к книге, написанного историком-марксистом Эриком Хобсбаумом в 1997 году к 150-летнему юбилею «Манифеста»:
Обложка книги Карла Маркса и Фридриха Энгельса «Манифест коммунистической партии»
Весной 1847 года Карл Маркс и Фридрих Энгельс дали согласие примкнуть к так называемому Союзу справедливых — ответвлению Союза отверженных, тайной революционной организации. Она была создана в Париже в 1830-х годах немецкими наемными рабочими — в большинстве своем портными и плотниками — под влиянием настроений французской революции и до сих пор состоит в основном из радикальных рабочих-эмигрантов. Под большим впечатлением от «критического коммунизма» Маркса и Энгельса члены Союза предложили опубликовать манифест в качестве своего программного документа, а также переорганизовать Союз в соответствии с этим текстом.
Действительно, летом 1847 года Союз справедливых был переименован в Союз коммунистов и провозгласил своими задачами «ниспровержение буржуазии, установление власти пролетариата, свержение старого общества, которое строится на классовых антагонизмах, и установление нового общественного порядка без классов и личной собственности». На втором съезде Союза, проходившем в Лондоне в ноябре-декабре 1847 года, был официально принят новый устав, а Марксу и Энгельсу было предложено создать новый вариант манифеста с изложением целей и программы Союза.
Хотя черновые записи делали и Маркс, и Энгельс, и документ, вне всяких сомнений, отражает взгляды обоих, мы можем быть почти уверены, что итоговый текст написан Марксом в одиночку — после настойчивого напоминания представителей исполнительной власти Союза, поскольку Маркс (и тогда, и позднее) не мог закончить ни одной своей работы без давления жестких сроков сдачи. Практически полное отсутствие ранних черновиков говорит о том, что текст, по всей видимости, писался в спешке. Итоговый документ на двадцати трех страницах под названием «Манифест коммунистической партии» был «опубликован в феврале 1848 года», напечатан в офисе Просветительной ассоциации рабочих (более известной как Communistischer Arbeiterbildungsverein и просуществовавшей до 1914 года) в доме 46 на улице Ливерпуль в Лондоне.
В 1998 году отмечалась 150-летняя годовщина издания этой работы, которая является, по всей видимости, наиболее влиятельным политическим текстом со времен «Декларации прав человека и гражданина». По счастливой случайности, она начала распространяться за неделю или две до начала революционного восстания 1848 года в Париже, которое расползалось, как лесной пожар, по всему европейскому континенту. Хотя содержание «Манифеста» было глубоко интернациональным — в первом издании анонсировалась несостоявшаяся в то время публикация «Манифеста» на английском, французском, итальянском, фламандском и датском языках, — поначалу он оказал существенное влияние только в Германии. Союз коммунистов, хоть и небольшой, играл далеко не последнюю роль в немецкой революции, в том числе через газету Neue Rheinische Zeitung (1848—1849), редактором которой был Маркс. Первое издание «Манифеста» было за несколько месяцев трижды допечатано, потом его выпустили по частям в Deutsche Londoner Zeitung и перепечатали в исправленном варианте на тридцати страницах в апреле-мае 1848 года — однако после поражения революции 1848 года оно пропало из виду. Когда в 1849 году Маркс оказался в пожизненной ссылке в Англии, «Манифест» был уже достаточно редким изданием, и он перепечатал третью главу («Социалистическая и коммунистическая литература») в последнем выпуске своего лондонского журнала Neue Rheinische Zeitung, politisch-ökonomische Revue (ноябрь 1850 года), – правда, вряд ли кто-то ее там прочел.
Никто в 1850-х и начале 1860-х не предполагал, что «Манифест» ожидает столь знаменательное будущее. В Лондоне его в частном порядке и небольшим тиражом выпустил немецкий печатник-эмигрант — скорее всего, в 1864 году. Еще одно издание, — первое, напечатанное в самой Германии — вышло в 1866 году в Берлине. Между 1848 и 1868 годом переводов вообще не было, кроме одного шведского — скорее всего, опубликованного в конце 1848 года — и одного английского, 1850 года, значимого для библиографической истории «Манифеста» только потому, что переводчица, похоже, консультировалась с Марксом (или с Энгельсом, что более вероятно, поскольку жила она в Ланкашире). Оба перевода исчезли без следа. К середине 1860-х практически ни одной из написанных ранее работ Маркса не было в ходу.
Возобновление интереса к «Манифесту» и другим работам Маркса обеспечило увеличение его влияния в Международном товариществе трудящихся (так называемом «Первом Интернационале», 1864–1872 годов) и появление в Германии двух значительных рабочих партий под руководством бывших членов Союза коммунистов, питавших к Марксу большое уважение. Убедительная защита Парижской коммуны 1871 года в работе «Гражданская война во Франции» сделала Маркса известным в прессе в качестве опасного лидера интернациональной подрывной группировки, державшей в страхе правительство. Судебный процесс над лидерами Социал-демократической партии Германии, обвиняемыми в государственной измене — Вильгельмом Либкнехтом, Августом Бебелем и Адольфом Хепнером, — в марте 1872 года неожиданно прославил «Манифест». Обвинение зачитало текст «Манифеста» в зале суда, что дало социал-демократам возможность опубликовать его легально, большим тиражом — как часть судопроизводства. Поскольку было ясно, что документ, написанный до Революции 1848 года, требует некоторого обновления и объяснительных комментариев, Маркс и Энгельс написали первое из целой серии предисловий, с тех пор постоянно сопровождавших новые издания «Манифеста». Из-за ограничений со стороны закона предисловие не получило в то время широкого распространения, но де-факто именно издание 1872 года (которое опирается на издание 1866 года) стало основой для всех последующих версий «Манифеста». Между тем, с 1871 по 1873 год было опубликовано как минимум девять изданий на шести языках.
На протяжении следующих сорока лет «Манифест» покорял мир на волне популярности новых лейбористских (социалистических) партий, в которых в 1880-е увеличивалось влияние марксистских идей. Ни одна из этих партий не называла себя коммунистической до тех пор, пока после Октябрьской революции большевики не вернули в название оригинальную формулировку; однако название «Манифест коммунистической партии» оставалось неизменным. Еще до Октябрьской революции было выпущено несколько сотен изданий на тридцати языках, включая три японских и одно китайское. Тем не менее, основное влияние «Манифеста» распространилось на центральный регион Европы — от Франции до России. Неудивительно, что большую часть изданий составляли публикации на русском языке (70) и языках Российской империи (35): 11 на польском, 7 на идише, 6 на финском, 5 на украинском, 4 на грузинском, 2 на армянском.
Издания «Манифеста коммунистической партии» на различных языках мира. Фото: Василий Мельниченко / РИА Новости
55 изданий «Манифеста» было выпущено в Германии, а в империи Габсбургов — 9 на венгерском и 8 на чешском языке (из них 3 в Хорватии и по одному в Словении и Словакии), 34 на английском (в том числе в США, где первый перевод появился в 1871 году), 26 на французском и 11 на итальянском (первый — не ранее 1889 года). Столь же рассредоточенным было влияние «Манифеста» на юго-западе Европы (7 изданий на болгарском, 4 на сербском, 4 на румынском и одно, напечатанное в Салониках, — на сефардском языке). Северная Европа была представлена умеренно: 6 публикаций на датском, 5 на шведском и 2 на норвежском языке.
Неравномерное географическое распространение «Манифеста» не только отражает неравномерное развитие социалистического движения и влияния идей самого Маркса, отличавшихся от других революционных идеологий, таких как анархизм. Отсюда следует, что не существовало четкой взаимосвязи между распространением «Манифеста» и мощью социал-демократических и лейбористских партий. Так, до 1905 года Социал-демократическая партия Германии, с сотнями тысяч членов и миллионами избирателей, публиковала новые издания «Манифеста» тиражами не более 2–3 тысяч копий. За 11 лет, с 1895 по 1905 год, — когда тираж ее теоретического журнала Die Neue Zeit составил 6400 копий, — вышло не более 16 тысяч экземпляров «Манифеста», тогда как Эрфуртская программа Партии 1891 года была напечатана тиражом в 120 тысяч. Среднестатистический член массовой марксистской социал-демократической партии совершенно не обязан был знать теорию. С другой стороны, за семьюдесятью дореволюционными изданиями в России обнаруживается сложная сеть организаций, в основном нелегальных, общей численностью не более нескольких тысяч человек. Точно так же 34 английских издания были опубликованы для «своих» марксистскими организациями, разбросанными по англо-саксонскому миру и представлявшими левое крыло лейбористских и социалистических партий. В то время товарищ оценивался по количеству загибов на страницах «Манифеста». Коротко говоря, читатели «Манифеста», хотя и были частью новых, бурно развивавшихся социалистических (лейбористских) партий и движений, чаще всего не были их типичными представителями. Эти люди занимались теорией, которая лежала в основе указанных движений. Судя по всему, дело до сих пор обстоит именно так.
После Октябрьской революции ситуация изменилась — по крайней мере, в коммунистических партиях. В отличие от массовых партий Второго Интернационала (1889–1914), партии Третьего Интернационала (1919–1943) ожидали от своих членов понимания — как минимум, некоторых знаний — в области марксистской теории. Стерлось различие между политическими лидерами, которые не пишут книг, и теоретиками вроде Карла Каутского — известными и уважаемыми людьми, которые не принимают решений. Вслед за Лениным лидеры должны были стать значительными теоретиками, а все политические решения — получить обоснование на базе марксистского анализа (или, что более вероятно, — в виде ссылок на тексты авторитетных «классиков»: Маркса, Энгельса, Ленина и, на худой конец, Сталина). Поэтому публикация и массовое распространение текстов Маркса и Энгельса начали осуществляться гораздо активнее, чем во времена Второго Интернационала. Публикации варьировались от коротких текстов — судя по всему, первым таким изданием была книга Elementarbücher des Kommunismus, выпущенная во времена Веймарской республики, — и сборников избранных мест (например, бесценных «Избранных мест из переписки Маркса и Энгельса») до «Избранных сочинений» Маркса и Энгельса в двух (а позднее трех) томах и готовящегося «Собрания сочинений». Все это поддерживалось неограниченными — для этих целей — ресурсами Коммунистической партии и часто печаталось в Советском Союзе на иностранных языках.
Данные обстоятельства оказались полезными для «Манифеста коммунистической партии» в трех отноше ниях. Его распространение стало значительно более широким. Дешевое издание, выпущенное в 1932 году американской и британской коммунистическими партиями, разошлось «сотнями тысяч» копий и рассматривалось как, «вероятно, самое многотиражное издание из всех, когда-либо напечатанных на английском языке». Название «Манифеста» отныне стало отсылать не к истории, а к актуальной политике. С тех пор как крупнейшее государство взяло на вооружение марксистскую идеологию, позиции «Манифеста» как научного политического текста укрепились, и он вошел в учебную программу университетов (которой после Второй мировой войны было суждено быстро расшириться) — там интеллектуальный марксизм в 1960–1970-х годах был принят публикой с большим энтузиазмом.
СССР после Второй мировой войны превратился в одну из двух супердержав, возглавлявшую блок коммунистических стран. Западные коммунистические партии (за заметным исключением германской) после войны стали сильнее, чем были или могли бы стать когда-либо ранее. Хотя и началась холодная война, в год столетия «Манифеста» его публиковали не только коммунистические или иные марксистские организации, но и аполитичные издатели — большими тиражами, с предисловиями известных ученых. Короче говоря, он больше не был классическим марксистским текстом – он стал классическим политическим текстом.
«Манифест» до сих пор остается классикой, даже после краха советского коммунизма и упадка, пережитого марксистскими партиями и движениями во многих странах мира. В государствах без цензуры его можно найти практически в любом приличном книжном магазине и в каждой библиотеке. Поэтому цель нового издания к 150-летнему юбилею заключается не в том, чтобы сделать этот уникальный документ доступным, равно как и не в том, чтобы вернуться в эпоху дискуссий о «правильной» интерпретации этого основополагающего марксистского текста, но в том, чтобы напомнить всем нам: «Манифест» может многое рассказать о мире, стоящем на пороге ХХI века.
