...Они который год собираются в маленьком подвальном помещении главного здания МГУ. В легендарном Студенческом театре Московского университета, недавно отметившем 250-летие, репетиции идут всегда. Здесь работает человек, познавший секреты и алгебры, и гармонии: Евгений Славутин, кандидат физико-математических наук, главный режиссер Московского открытого студенческого театра.
Среди нас так мало людей, которым действительно есть дело до других. Еще удивительнее, когда неравнодушие к чужим проблемам и печалям сочетается с художественной одаренностью. Слишком свойственно художникам страдать "абстрактно", забывая о ближних. Но есть люди, которым удается совмещать несовместимое. Евгений Славутин - один из них. За сорок лет в театре он воспитал не одно поколение актеров. Среди его учеников - Максим Галкин, Алексей Кортнев, Ирина Богушевская, Валдис Пельш и другие. О совмещении несовместимого и о вечном режиссер театра рассказал в интервью "МН".
МН: Евгений Иосифович, не каждый режиссер, посвятивший творчеству сорок лет жизни, имеет степень кандидата физико-математических наук. Одно другому не мешает?
Славутин: Да нет. Мне кажется, что, наоборот, помогает. Развитие человечества идет по линии сужения специализации. В начале истории культура была чем-то цельным. Тот же античный миф - он был и наукой, и историей общества, и его законодательством. Одна дисциплина, одно культурное явление обеспечивало все стороны жизни человека. А потом началось дробление, которое в итоге привело и к дроблению самого человека. Он сегодня становится либо приложением к юридической системе, либо к политической, либо только к творчеству. Это все, конечно, очень ограничивает человека и извращает его природу. Полноценная природа человека - жить в мире и не быть посторонним ничему, что в этом мире происходит. В этом смысле древние ученые (хотя их так даже нельзя назвать, потому что тот же Платон - он одновременно и мифотворец, и писатель, и ученый, и философ), творцы эпохи Возрождения имели универсальную структуру интересов. Когда я начинал свою деятельность, у меня тоже был достаточно широкий круг интересов: математика, литература, культурология. После университета я 15 лет работал в отделе истории математики Института истории естествознания и техники Академии наук. Но сводить все к научной деятельности неправильно: если все время работать правой рукой, отсохнет левая. Счастливым может быть лишь всеобщий, всесторонне образованный человек.
МН: За сорок лет преподавания через вас прошли тысячи студентов. Есть ли принципиальная разница между молодежью 80-х, 90-х годов и нынешней?
Славутин: Каждое поколение отражает лучшие и худшие характеристики своего времени. Конечно, я не могу знать всего поколения. У меня есть возможность общаться со своей дочерью, встречать молодых ребят на улицах, в переходах, в метро. И, главное, я могу общаться с ними в творчестве: видеть их деловые, нравственные качества и художественные способности. На мой взгляд, современное поколение ребят - по крайней мере, студенческая его часть - стала лучше. Годы перестройки, движение страны к открытому обществу, принесли свои плоды. Выросла новая формация молодых людей, которых воспитывала не советская власть, а открытое общество со всеми его достоинствами...
МН: ...И недостатками?
Славутин: Не надо думать, что общество может быть идеальным. У каждого времени есть как свои достоинства, так и недостатки. Но современные молодые люди не загружены схоластической коммунистической идеологией, а это была схоластика та еще - вполне средневековая. Они сами вынуждены ориентироваться в современном мире, вырабатывать взгляды на жизнь, формировать собственную философию. Они попали в ситуацию свободного общества. Но свобода выбора подразумевает необходимость этот выбор делать. Выберет ли человек стратегию накопительства, стратегию карьеризма - или стратегию полноты охвата жизни? Если раньше молодежь в СССР варилась в собственном котле, но перед нами стояла проблема реформирования нашего, советского, общества, борьбы за свободу - то сегодня перед молодыми людьми стоит вопрос судьбы человечества. Мы ведь в катастрофическую эпоху живем. Все больше наук нам доказывают, что наше существование не настолько устойчиво, как это казалось сто - двести лет назад.
МН: В связи с этим - какие слова, истины, на ваш взгляд, должны сегодня звучать со сцены?
Славутин: Дело не в истинах. Истины - они-то все очень просты: не убий, не укради, возлюби ближнего своего, как самого себя. Все это ясные представления, которые человечеству свойственны со времен его зарождения. Проблема в трудности понимания каждым конкретным индивидом этих вечных истин. Чем проще и яснее истина, тем труднее ее постигать. В сложных вещах мы как-то быстрее разбираемся. Простые истины очень трудно для себя открыть, потому что они кажутся оторванными от конкретной практической жизни. "Не укради" - ну да, правильно; но почему бы иногда не взять то, что никому не нужно и плохо лежит? Тот же Шекспир - все его трагедии написаны об очень простых вещах. Чему посвящены "Король Лир", "Отелло"? Истина-то простая: верить тому человеку, которого ты любишь. Но выясняется, что для того, чтобы к ней прийти, нужно пройти через трудные испытания. И уже после смерти Корделии в "Лире" отец понимает, кто его по-настоящему любил.
МН: Театр помогает в понимании этих истин?
Славутин: Театр в наше время - как это ни старомодно звучит - трибуна. Сегодня можно немного переформулировать: театр - это рекламное пространство. Только предметом рекламы являются не товары - зубной порошок, прокладки, кофе и выпивка - а вечные человеческие и очень простые ценности. Мне кажется, что это самое главное в театре. И, наверное, это принцип будущего искусства. Если говорить языком Белинского, искусство всегда воспитывало и агитировало, отталкиваясь от противного - то есть показывая негативные примеры. А мне кажется, что возможна рекламная, агитационная деятельность в защиту традиционных ценностей человека и на позитивных примерах. Это сложнее, потому что всегда косвенные доказательства проще, чем прямые. Даже в математике доказательство идет в основном от противного. Ну, а я такой вот утопист и считаю, что нужно рекламировать духовные ценности прямым путем, а не косвенным.
МН: И что конкретно нужно сегодня рекламировать "прямым" путем?
Славутин: Необыкновенно остро стоит тема молодого человека и того, как он понимает любовь, как относится к женщине. Мне кажется, это очень важный вопрос - и уже потом следует все остальное. Легко сделать в самом начале жизни большие ошибки, а потом всю жизнь за них расплачиваться и исправлять их. Лучше как-то помочь и показать верное направление. Должны существовать позитивные модели будущего, открывающие перед молодыми перспективу. В конце концов, планирование жизни идет не путем составления четкого плана, а благодаря различным образам, идеалам, на которые хотелось бы равняться. И театр должен показывать такие идеалы. Тут важно открыть некую трибуну для самих молодых людей, которым могут и должны подражать другие молодые люди, еще не сделавшие выбор. Которые еще не поняли, что жизнь - это творчество. А не накопительство и нажива.
МН: В начале 90-х вы поставили множество спектаклей с отчетливо звучащим политическим подтекстом: "Черный человек, или Я бедный Сосо Джугашвили", "Синие ночи ЧеКа", "Вальпургиева ночь, или Шаги Командора". А сегодня ставите в основном спектакли о любви, о вечном. Почему?
Славутин: Пьесы о вечном сейчас - это политические спектакли. Маркс говорил, что политика есть концентрированное выражение экономики. Но можно сказать, что политика - это и концентрированное выражение духовных устремлений общества. В этом смысле основная проблема сейчас состоит в том, что нет интегрального взгляда на происходящее в мире. Все расколото: одновременно существуют разные религии, идеологии, столько философских направлений, столько взглядов. Даже в математике сегодня нет единой математики. И медицин столько же, сколько врачей: восточная, научная, шаманская - и все пытаются вылечить человека. Возникает проблема, как же это все интегрировать. Может быть, срезов действительно должно быть много. Но мы никак не можем договориться о цели. Если в свое время была идея прогресса, гуманизма, то сегодня мы оказались в очень сложной ситуации: одни живут при капитализме, другие в средневековье, а третьи - в первобытно общинном строе. Поэтому мне кажется, что искусство (да оно всегда играло эту роль) - некий универсальный язык, на котором люди разных национальностей, вероисповеданий, взглядов говорят. И это видно сегодня. На примере той же самой поп-культуры: при всех своих негативных чертах, музыка Мадонны звучит во всех странах, объединяет людей, которые даже языка английского не знают.
МН: Идея "объединения", "универсального языка" и была целью международного фестиваля студенческих театров, который вы организовали в ноябре прошлого года?
Славутин: Да. Наш театр называется МОСТ. Идея моста - идея связи: искусства и общества, молодого поколения и старшего, людей разных вероисповеданий, национальностей. Была когда-то огромная страна, СССР, она распалась. Как и всякий распад, этот распад был болезнен не только в масштабах государственных, но и в масштабах личных: разрушились связи между простыми людьми. И мы попытались средствами искусства снова свести людей на одной площадке. Между Россией и бывшими союзными республиками есть ряд серьезных геополитических проблем, которые они никак решить не могут. А здесь, на фестивале, несмотря на разность языков, выяснилось, что достоинства спектакля не зависят от языка. Даже если мне непонятно, о чем говорят персонажи, мне понятно, хороший это спектакль или нет.
МН: И кто показал лучший спектакль?
Славутин: Один из лучших спектаклей показали белорусы. Внешне очень скромная работа. Театр у них маленький, они у себя играют на тридцать человек. А здесь мы предоставили им площадку на 660 мест. И тем не менее их спектакль, рассчитанный на интимность, камерность, увлек зал и был признан одной из лучших работ. Очень просто, ясно, без изысканных стилистических форм, была рассказана история о том, чего человеку не хватает в современном мире. Искренней любви. Сюжет такой: одинокий человек, чтобы каким-то образом вернуть необходимые каждому из нас ощущения родственных и любовных связей, нанимает себе за деньги жену, друга и дочь. То есть платит деньги за то, что должно быть бескорыстным. И вдруг те люди, которых он нанял, в какой-то момент начинают работать не за деньги, а просто так. То есть эта девочка - у нее нет отца, и она находит в нем отца. Эта женщина - у нее нет мужа, и она находит в нем мужа. Было много смеха, добрый был спектакль. Вообще сейчас искусству не хватает доброты. Мы никак не можем изжить театр жестокости, который, вероятно, был в свое время необходим, но в наше время нужен уже театр добра и доброжелательства.
МН: Еще вы не раз говорили о возвращении современному театру смысла и звучания, которые были свойственны ему в добуржуазную эпоху. Что это значит?
Славутин: Дело в том, что театр в добуржуазную эпоху поднимал немного другие вопросы: не нравственно-этические, семейные или политические, а вопросы, которые касались всего народа, всей нации - бытийные, что ли. Театральные представления в Древней Греции были всеобщим праздником. В нем принимало участие население всей страны. У нас это тоже сохранилось, как ни странно. И таким вот древнегреческим театром в настоящее время являются всеобщие национальные праздники. Например, Новый год, День Конституции. Но тогда они были содержательными, их делали большие художники. Специально писались пьесы на эту тему. А сейчас этим занимаются различные конторы, которые таким способом зарабатывают деньги. Театр утратил свою площадную, открытую, всенародную природу.
МН: Именно поэтому ваш театр называется "открытым"?
Славутин: Да, но дело сейчас даже не в открытых площадках, а в том, что появилась идея разрушения пресловутой "четвертой стены". "Открытый театр" - это когда "четвертая стена" отсутствует и актеры играют не в замкнутой и изолированной от зрителей сценической коробке, а в публичном, открытом театральном пространстве, в котором присутствие зрителей, аудитории является главным событием, и актеры не делают вид, как будто зрителей нет. Очень полезна идея традиционного, "интимного" театра, когда художник публично уединяется, а мы как бы подглядываем за ним. Но это творчество для самого себя, в пустом пространстве своего собственного одиночества, когда немножко наплевать, к кому обращаешься. Нужно найти какой-то синтез между явлениями "искусства для искусства" и "искусства для народа".
МН: Вы вырастили не одну, выражаясь сленгом, звезду. Это получается случайно или есть какая-то закономерность?
Славутин: Конечно, это закономерность. Можно поступить в нормальный театральный вуз; но там человек не сможет получить университетского образования, какое получают студенты того же московского университета. Ребята в нашем театре не только талантливы, но еще и образованны. Самый очевидный пример - Максим Галкин. Чем он отличается от остальных юмористов? Ну что, другие звезды этого жанра чем-то хуже, что ли? Тоже остроумные, смешные тексты. Но, во-первых, он пишет эти тексты сам. А во-вторых, он говорит по-французски, по-английски, по-немецки. Он писал диссертацию о переводах на русский язык "Фауста", Гете читал в оригинале: довольно сложный текст, даже для немцев. Поэтому и его персонажи говорят на всех языках. Понятно, что это принципиально иной уровень. Понятно, что зрители не просто смеются, не просто общаются с остроумным, талантливым артистом, но еще и видят перед собой высокообразованного, интеллигентного человека - это к вопросу об идеалах и рекламной функции театра. Те, кто выходит на сцену, должны не только играть каких-то персонажей, но и сами должны являть образцы образованности. Мне кажется, это естественно. СМИ - это ведь тоже трибуна, кафедра. Поэтому хотелось бы с экранов узнавать не только бытовую информацию: о том, каким дустом лучше травить тараканов, каким порошком стирать белье. Конечно, неплохо, чтобы общество чистило зубы, мыло лицо антиинфекционным мылом, питалось полезными для здоровья продуктами - но нужны и позитивные, глубокие представления о мире.
В СОДЕРЖАНИЕ последнего номера "МН" 
