В рамках III Московского фотографического салона в столице был впервые представлен проект о моногородах и их жителях. Мы поговорили с участниками
В рамках III Московского фотографического салона в столице был впервые представлен проект "Невидимые города", посвященный провинциальным моногородам. Корреспондент m24.ru поговорила с участниками об истории создания и перспективах проекта, а также о глобальной любви к родине.
– Расскажите о своем проекте "Невидимые города". С чего он начался?
– Екатерина Толкачева: Проект "Невидимые города" посвящен индустриальной провинции России. Он начинался прежде всего как документальная серия фотографий. Но впоследствии мы стали использовать и другие медиа, чтобы рассказать о действительности. Здесь, на III Московском фотографическом салоне, представлены только снимки, что обусловлено форматом мероприятия.
– Как давно вы занимаетесь проектом?
– Екатерина Толкачева: Мы занимаемся им уже третий год. Первая выставка состоялась два года назад в петербургской лофт-галерее Rizzordi Art Foundation, далее был большой проект в рамках "Фотопарада" в Угличе, участие в ежегодном фестивале в Казани и в фестивале современного искусства в Красноярске. Нынешняя выставка стала пятой, но до Москвы мы доехали в первый раз. В Петербурге есть факультет фотокорреспондентов имени Гальперина. Пока ты там учишься, получаешь большой заряд для того, чтобы ехать и снимать жизнь.
– Александр Соло: Но мы и без Гальперина снимали жизнь. Антон Соколов с Ильей Пилипенко придумали проект о тех городах, откуда они сами были родом. Это все моногорода.
– Антон Акимов: Был известен список моногородов с критической ситуацией, опубликованный правительством в 2010 году. Но что там происходит на самом деле, было неизвестно.
– Александр Соло: Идея заключалась в том, чтобы заглянуть в их мир и рассказать о них всем. Но даже не столько о проблемах, о которых и так пишут СМИ, сколько о реальной жизни. Обычно все эти индустриальные города представляются однобоко: была советская традиция рассказывать о великих стройках, развитии промышленности и индустриализации. А потом, в постсоветское время, они выпали из поля зрения, и традиции рассказывать о них так и не сложилось. Вернее, была только одна – рассказывать о том, как там все плохо. У нас же была цель увидеть не только депрессивные однообразные места, а жизнь такой, какая она есть. Увидеть ценность этих городов: человеческие истории и особенности индустриального пространства, которые по-разному обживаются жителями, то, как люди поворачивают ситуацию, как решают свои вопросы.
– Сколько городов было изначально в этом списке и сколько вы уже отсняли?
– Екатерина Толкачева: Изначально их было 27. Но постепенно, когда эта тема на государственном уровне стала развиваться, в современном списке моногородов оказалось больше 300 населенных пунктов с общим населением больше 16 миллионов человек. Согласитесь, это не такая уж маленькая территория. Среди них есть как типичные, так и не похожие друг на друга города со своими особенностями. Пока что мы ездили по тем местам, которые расположены ближе к Москве и Петербургу и о которых сами что-то знаем. Получается, все участники проекта сами когда-то жили в тех городах, которые ближе к индустриальной провинции, чем к столичным мегаполисам – в Уфе, Новокузнецке, Екатеринбурге.
Нам уже удалось побывать в 20 городах – они представлены у нас на сайте, но в запасе есть еще несколько неопубликованных историй. На сайте можно посмотреть, например, Тольятти, Череповец, Карабаш. В Набережных Челнах мы снимали историю про "КамАЗ". У нас было два северных приморских города – Североморск и Северодвинск, а на юге – Буденновск. Самой восточной точкой, где мы уже побывали, был Минусинск. Все они живут по-разному. Где-то предприятие живет, и город процветает. А где-то еле волочит ноги, и жители уезжают оттуда. Где-то к этому привыкают, где-то это трагедия.
– Есть ли у этих серий какая-то структура? Есть ли определенное количество снимков или набор жанров, которые обязательно нужно отснять в каждом городе?
– Екатерина Толкачева: Получается, что нет. Скорее есть такое разделение: каждый делает в рамках одного города свою историю. Где-то складываются истории про конкретных героев, про конкретные ситуации, где-то получаются образные снимки, к документалистике имеющие опосредованное отношение.
– Антон Акимов: Иногда мы привлекаем отдельных авторов. Таких материалов немного, но они есть.
– Вы как-то готовитесь к съемкам, изучаете города? Или стараетесь действовать интуитивно, прямо на месте знакомитесь с городом?
– Екатерина Толкачева: По-разному. Конечно, когда мы едем в город, мы знаем, куда мы едем, читаем, что-то о нем. Но на самом деле актуальной информации о таких местах в интернете очень мало. Проект называется "невидимые города", поэтому мы стараемся показывать то, о чем еще не говорили, стараемся открыть что-то новое.
– Александр Соло: То есть если в Буденновске был Басаев, и все об этом знают, то зачем об этом говорить – об этом уже сто историй снято. Мы ищем что-то свое. Поэтому я не очень люблю готовиться, я снимаю то, что меня в самом городе цепляет. В Сясьстрое я снимал рыбаков. А потом оказалось, что жизнь города раньше очень тесно была связана с рекой.
– Вы пытаетесь найти каких-то характерных персонажей для каждого города? Что-то типичное или уникальное?
– Александр Соло: В Сясьстрое так и получилось. Вначале я не планировал персонажей. А потом сложилась история о переправщице Альбине Ивановне – человеке, который переправлял 15 лет работников на завод.
– Екатерина Толкачева: Персонажи бывают как типичные, так и наоборот, уникальные. Очень часто привлекают внимание те, кто выбивается из общего строя. В Сясьстрое все работали на заводе, а потом уходили на пенсию и сидели дома, а Альбина Ивановна на пенсии стала переправлять людей на лодке. То есть с одной стороны через нее проглядывают очень типичные черты – тяга к труду, старая закалка, а с другой стороны – необычайно активная жизнь. Поэтому, наверное, снять совсем типичных людей – это сверхзадача. В Сясьстрое также был интересный материал, где мы собрали сочинения пятиклассников о своей маленькой родине. Они, конечно, пишут одинаково – о любви к родине, но в каждом из них много личного.
– Антон Акимов: Катя сняла хорошую историю про индустриального музыканта из Тольятти, который сейчас даже выпускает альбомы в Европе. При этом он совершенно нетипичный для этого города. Я думаю, что все зависит от мерной глубины: на определенном уровне восприятия, эта типичность таковой не оказывается. Даже в ландшафте, как мне кажется. Однообразность – это, скорее, стереотип.
– Александр Соло: Если искать типичность, то порой и зацепиться бывает не за что.
– Антон Акимов: В Волжске город был усыпан домиками на деревьях, но надо было искать проводников, чтобы они это могли показать. Для них это обычно, а для всех, кто приезжает в Волжск – уникально.
– Екатерина Толкачева: В Златоусте я снимала историю про дизайнера. Он делает одежду для местных жителей – не для подиумов, конечно. Но с точки зрения этого города он сильно выбивается из общей массы: когда все хотели быть металлургами, он захотел стать модельером.
– Ваши работы стилистически очень разные, как вы находите общий язык?
– Александр Соло: Чисто стилистически эта разность делает нас интереснее: сложнее находить общее в концепте. Мы находимся в процессе создания проекта, и нет смысла ограничивать себя в жанрах или стилистике – мы многое потеряем от этого.
– Как зрители реагируют на ваши серии?
– Александр Соло: Отзывы зрителей меняются от выставки к выставке. На первой, в Петербурге, люди не совсем поняли, про что этот проект, но потом, когда мы стали по-другому простраивать материал, идея стала более ясна. В Угличе все было поставлено на поток. А мы, в отличие от других участников, сами оформили свои работы: фотографии висели в объеме, на сети, и зрители оказывались прямо в пространстве изображения. И тем, кто заходил, очень нравилось. Еще мы затащили Георгия Пинхасова и Сергея Максимишина на нашу выставку. Максимишин раскритиковал отдельные работы, а Пинхасов сказал, что они находятся на стыке арта и документалистики, чем и подтвердил наше самоощущение.
– Вы планировали показать свои серии в тех городах, которым они посвящены?
– Александр Соло: У нас есть мысли по этому поводу. Если показывать серии в самих городах, то это будет провокация. Но можно сыграть на этом: устроить перформанс и показать зрителям самих себя, а потом надеяться на реакцию, попробовать сделать с ними какой-то совместный проект.
– Антон Акимов: В целом, показывать городу или человеку свой портрет сложно. Можно делать конъюнктурную вещь и угодить им, а можно делать психологический портрет. Если с человеком поговорить и он способен на диалог, то он такой портрет поймет. Но если у человека совсем зашоренное восприятие о том, как и что должно быть, то возникают конфликты. Люди говорят: "Что же вы показываете? У нас вот памятники, воинская слава, цветы растут!", – они хотят видеть открытки.
– Как вам кажется, это потому, что они не хотят смотреть правде в лицо или им так действительно комфортно?
– Антон Акимов: Это связано с представлениями о "хорошем". В учебниках, по телевизору идет общий настрой, на то, что есть хорошо, а что – плохо. Делаешь черно-белый снимок, чуть усиливаешь контрастность, и сразу начинаются претензии – что же это за грусть-тоска такая? А то, что на снимке блеск в глазах появляется, – этого уже не замечают. В любом случае должна быть какая-то культура восприятия. Мы учимся, смотрим на фотографии, пытаемся развиваться, что-то менять, а многим нужны штампы.
– Екатерина Толкачева: Чтобы делать выставки в этих городах, нужно не просто снимать, показывать и уезжать, а придумывать какие-то формы взаимодействия. Делать зрителей участниками процесса. Мы общаемся с социологами на эту тему, но пока готовых проектов нет.
– А вне России ваш проект интересен?
– Екатерина Толкачева: В принципе интерес есть, но мы пока ни за что не зацепились. Однажды один немецкий режиссер собирался снимать документальное кино о России и обратился к нам за помощью, но пока что его проект не был реализован. Летом мы общались с немецкими художниками и фотожурналистами, которые ездят по всему миру и делают газеты совместно с жителями этих регионов. Также наш проект вошел в шорт-лист конкурса Доротеи Ланг, который проводится в университете Дюка в США. В нем принимают участие авторы документальных материалов, в которых фото объединяется с текстом.
– Почему проект получил название именно "Невидимые города", а не "Моногорода"?
– Екатерина Толкачева: Мы расширили название, потому что "невидимой" можно и Москву снять. То есть снять то, о чем не принято рассказывать. А моногородами мы просто ограничили тему: они "невидимые" потому, что выпали из поля зрения СМИ. И все что мы снимаем, каждый со своего угла, это все через несколько лет будет иметь историческую ценность.
