Корреспондент М24 прогулялся по рынку в гостинице "Севастополь" и поговорил с торговцем контрафактными духами.
Флакончик легендарной Chanel № 5, купленный на столичном рынке всего за пятьсот рублей, на первый взгляд почти не отличается от оригинала. Да и содержимое пахнет тем, что ищешь за подобные деньги – мечтой о красивой жизни. Скромные бойцы косметико-партизанского фронта, торговцы и кустари, воюют за дешевую красоту давно и умело: спрос на их дело есть и был всегда. Корреспондент m24.ru Игорь Залюбовин разбирался, как работают подпольные парфюмеры.
В пятницу около пяти вечера вокруг здания четвертого корпуса бывшей гостиницы "Севастополь" у метро Каховская толпа тех, кого раньше без разбора именовали "лицами кавказской национальности". Формулировка из лексикона СМИ ушла примерно тогда же, когда "Севастополь" стал главной точкой сбыта контрафактной парфюмерии – после закрытия пресловутого "Черкизона".
Около ворот стоит омоновский "пазик" и машина ППС. Сам ТЦ работает только на выход. Долговязый опер в штатском отталкивает корреспондента:
– Спецоперация. Торговый центр закрыт.
В толпе продавцов ничего похожего на страх. Напротив, царит веселое оживление. Как объясняет мне компания азербайджанцев, с подобными проверками органы в последнее время зачастили. Но местная публика к ним готова: документы у всех, как правило, в порядке.
– Одного вроде бы задержали, и все, – говорит мне человек с золотыми зубами на плохом русском и тут же отворачивается.
По легенде я оптовик из Тулы, приехал купить крупную партию духов. Я прошу златозубого связать меня с поставщиками. Он смотрит пристально, испытующе. Потом отрицательно мотает головой.
С территории рынка я двигаюсь в сторону метро. Там два ППСника проверяют документы у таджика. Когда они заканчивают, я обращаюсь к сержанту:
– Я вот журналист, пишу про контрафакт, хотел в гостиницу сходить. Долго там еще проверка будет?
– А нету.
– Чего нету?
– Контрафакта там уже давно нету.
– Как же так? А зачем проверки тогда?
– А документы... Контрафакт уже весь изъяли в прошлые разы́, ничего там не осталось, – сержант словоохотлив. Он лезет в папку с бумагами и, наконец, достает оттуда план оперативных мероприятий.
– Вот, следующая операция будет, – он отчаянно ищет забытое слово, – Ана... Анаконда, – выговаривает он. Потом обращается к своему коллеге, обсуждавшему что-то по рации: "Серег, как операция следующая называется? Анаконда?"
Серега странно смотрит на сержанта, потом на меня, потом снова на него.
– Пойдем, Коля.
Когда они уходят, я подхожу к таджику и снова включаю легенду. Он говорит, чтобы я приходил завтра.
– А мне вот менты сказали, что нет там духов.
– Все есть, брат. Если срочно надо, на "Садовод" съезди, на "Дубровку".
"Садовод" и "Дубровка" – такие же осколки "Черикозона", как "Южные ворота", ТК "Москва", "Севастополь" и другие столичные рынки. Черкизовский, по сути, государство в государстве, не мог исчезнуть бесследно.
На следующий день я возвращаюсь на "Каховскую". На улице Большая Юшуньская к Олимпиаде-80 было построено четыре гостиничных корпуса: их открыли в 1977 году. Рынок появился в четвертом корпусе в девяностых годах.
В последний раз я был здесь в 2010 году еще студентом. Тогда вход был платным и стоил не то 10, не то 20 рублей. Сам здешний рынок назывался "афганским" или "индийским", парфюмерии было гораздо больше, как и людей в чалмах. Сейчас основная масса торговцев в "Севастополе" — выходцы с Кавказа и Средней Азии.
Я долго брожу по 16 этажам четвертого корпуса в поисках парфюмерии. Среди развалов с бусами, китайскими игрушками, кальянами, удается найти всего 6–7 магазинчиков (причем, в двух из них торгуют вовсе не контрафактом, а продукцией неких ООО "Гелен" и ООО "Берлин Козметик"). На точках, где торгуют подделкой, этого не скрывают. Одна из них расположена прямо на входе. За спиной русской женщины-продавца полки со всеми мыслимыми брендами: коробочки емкостью 100 мл продаются по 500 рублей. И это для тех, кто берет в розницу.
– У меня магазин под Тулой, я хочу продавать под видом настоящих. Как они по качеству?
Мой вопрос явно не сбивает с толку:
– Вполне подойдут, многие так делают, приезжают у нас закупать. Вам сколько надо?
– Ну, мне на пробу бы взять по десять коробок разных брендов.
– От десяти будет по 350 рублей.
– Любых?
– Любых.
– А по голове мне не дадут потом покупатели?
– Да нет, вы что. Все качественное, в Турции сделано. Запахи соответствуют.
На других этажах цены почти те же. Самая низкая цена, которую удается найти – 320 рублей за упаковку. Продавец (не то Рахмет, не то Ахмед) говорит, что цены прыгают каждый день – все зависит от курса доллара.
Добыть больше информации не получается: "оптовиков" вроде меня на рынке много и тратить время на пустые разговоры местные не хотят. После долгих поисков мне удается немного разговорить торговку бусами, которая представляется Машей: выясняется, что ее подруга работает в одной из парфюмерных лавок. Я говорю Марии, что хочу снять в гостинице помещение и торговать контрафактом – она оставляет мне свой телефон, пообещав узнать, что к чему. Перезвонив через пару дней, натыкаюсь на сдержанный, но твердый отказ: видимо, Маше отсоветовали общаться с чужаками.
Рынки и торговые точки у метро лишь часть оборота контрафактной парфюмерии. Сегодня этот бизнес уходит в онлайн: меньше рисков и издержек. Роман – один из тех, кто начинал с "прямых продаж" на улице и вырос до собственного интернет-магазина. И единственный, кто согласился на интервью.
Когда в условленное место встречи около торгового центра на "Домодедовской" приходит молодой человек в обычном спортивном костюме, мне поначалу покажется, что я имею дело с мелким дельцом. Быстрые жесты, на лице вальяжная полуулыбка. Через пять минут мы сидим друг на напротив друга в "Шоколаднице". Роман почти сразу говорит мне:
– Да, я зарабатываю семьсот тысяч в месяц, на себя. У меня оборот примерно шесть миллионов.
– В месяц?, – уточняю я.
– Да. Это очень тихо. Так примерно, чтобы ты понимал, насколько дорого мне мое время. По мне ты так не увидишь, и по многим ты так не скажешь. Но таких людей очень много.
– И какую ты нишу занимаешь?
– Я все равно остаюсь на сегодняшний момент покупателем, который ничем не рискует. Я просто взял все, что есть на рынках на наших, все, что связано с парфюмерией, косметикой и лакам, собрал на сайт и продаю оптом на всю Россию.
Роман не знает точно, сколько у него клиентов. Ежедневное количество посетителей на его сайте – две тысячи человек. С учетом того, что минимальная сумма заказа составляет около 6 тысяч рублей, стабильный доход с такой посещаемостью вполне обеспечен. Клиенты – как постоянные, так и новые.
Роман говорит мне, что своих покупателей он не обманывает – они знают, что косметика контрафактная.
– Я понимаю, откуда что приходит, но не вникаю. Парфюм, косметика – все это идет из Турции, из Китая, с Петербурга. Делают прям в Петербурге под маркой, брендом. Все это делают в Москве частично. Везде разные цены по закупке, товар разный по качеству.
– Минимум я находил 320 рублей в "Севастополе"...
– Эта цена гуляет в зависимости от курса доллара. Я сейчас так и беру. Ассортимент большой, если тебя интересуют чисто духи, то Турция – это хорошее качество. Про Эмираты – ***(лгут), никто оттуда не возит. Географически это безумие. Просто выгодно произносить, "Эмираты".
– Потому что не ассоциируется с подделкой?
– Да, люди слышат, думают, "о, Дубаи"... Кто там был, знают, что там продается парфюм брендовский, но на рынках его нет. У нас здесь Турция хорошего качества, так же есть и не очень. Везут с Китая те же самые духи. И небольшую линейку делают в Москве, 30–50 самых ходовых брендов, которые легко подделываются. Ну, это масло со спиртом, очень все легко. А косметика – чистый Китай. Делается очень просто – покупаешь тушь "Шанель" в магазине, фотографируешь, отправляешь в Китай, через две недели товар у тебя. Вот и все.
– То есть продавец связывается с заводом в КНР и ему привозят?
– Поставщики. Дяденьки такие ходят незаметные по рынку, с барсетками. Подходят к продавцам, разворачивают каталоги. Они знают: где, что, как, имеют завязки. А тем, кто идет дальше в цепочке это просто ни к чему. Я вообще ничего не делаю. Я каждый день прихожу на рынок, покупаю, ложу в коробочки, отправляю. Покупаю, ложу в коробочки, отправляю. У меня сейчас команда пять человек, вот так мы работаем.
– А самые популярные бренды, это какие?
– Chanel, D&G, Dior, Carolina Herrera. Зайди в "Л'Этуаль" и посмотри. Что у них там, то и у нас.
– Чем они отличаются? Гипоаллергенность, стойкость...
– Гипоаллергенности никакой нет, 95 процентов. Все очень просто. Что в косметике, что в духах: спирт с маслом перемешали и все счастливы. Запахи, бывает, чуть-чуть не дотягивают. Стойкость тоже. Но есть позиции, где стойкость офигенная. Мне трудно ответить на этот вопрос четко: совпадения 80–90 процентов, стойкость от двух до шести часов.
Ты говоришь, "Севастополь". Его душат, его гонят. Причины две: он не проходит по пожарке, он слишком близко находится к центру Москвы. Все, что грязное, неподконтрольное гонят к МКАДу. "Южные ворота", "Садовод": там все более-менее прозрачно. А "Севастополь", ну это, вообще, гостиница. Как там ходить, бред.
– Он давно существует. Вся эта история с духами начиналась с него?
– Все начиналось с "Черкизона". Мой поставщик – он чисто "черкизоновский".
– А сейчас на "Садоводе" сидят?
– Ну, кто где. Парфюмщиков раньше было 3-4 человека, а сейчас их сотни. Десять на "Южных воротах", десять на "Садоводе", пятьдесят на "Севастополе", условно говоря, на "Дубровке" той же. На ней, например, меньше парфюма, зато больше лаков, а на "Садоводе" лаков меньше. На Люблино больше обуви. Ну, в общем-то, разница в соотношении.
– Вот ты купил духи за 350 рублей, какую накрутку ты делаешь?
– Я до сих пор оптовик. Не накручиваю в три-четыре раза, как это делают розничники. Я покупаю за 350 рублей и накручиваю сотню сверху. Мне этого достаточно. Когда оборот под пять миллионов, ты свои двадцать процентов вытащил, нормально.
На экране смартфона Роман показывает мне заказы, пришедшие на сайт за сегодня: их более двадцати. И так каждый день. Те, кто покупает у него, накручивают цены в зависимости от того, под каким соусом продается контрафакт: под видом подлинников, аналогов, копий сделанных по официальной лицензии.
– Я у метро торговал по шестьсот рублей. Можно двести долларов сделать за вечер. Ну, менты разогнали. Хотя пацаны стоят иногда, калымят. Есть еще залетные, конечно. Негры бегают по Москве и продают духи по 2–3 тысячи, под видом краденных настоящих.
– А почему ты решил именно в интернет уходить, а не на рынок?
– В офлайне нет таких прибылей. В интернете бардак полный, никто ничего не отслеживает. Такие цифры гуляют. Это волна, где можно зарабатывать.
Романа не страшит вероятность того, что волна рано или поздно может превратиться в девятый вал. Я смотрю на его руки – они все в шрамах – как бывает у моряков. До того, как стать теневым дельцом, он восемь лет ходил в море на Камчатке и уверен, что поймать новую волну ему не составит труда. Таких как он, говорит Роман, в этом бизнесе не очень много.
– В этом году, мне кажется, я всех порвал, – с некоторым самодовольством говорит он. – Ну, набери в интернете "духи оптом", там не так много крупных игроков. Кстати, русских среди них нет, я, мне кажется, один. А так – человек десять. Ну, человек пять я знаю неплохо.
Действительно, его сайт выходит одним из первых.
Роман говорит мне, что его никто не крышует.
– Нет никого, кончилось это время. Во-первых, никто не видит поток моих денег. Это я тебе вслух сказал, а так... Ты видишь, товар складывают, коробочки. А оборот-то миллионный.
– А полиция?
— Ну, полиция. Тут либо договариваешься... Либо нет. Нет, значит, товар выносят, и полгода отбиваешь.
– К тебе приходили?
– Пока нет. Но я видел примеры. Знаю, как это будет.
– А налоговая? У тебя же нет ИП...
– *** (ничего) нет. Есть только карта Сбербанка и все. Уже жду, уже начинаю бегать. Ну, есть схема, делаешь много карточек. Да даже если они придут, скажут, откуда деньги? Я отвечу, ну вот, я оказываю частные услуги населению. Меня люди просят купить на десять тысяч товару, я им говорю: присылайте деньги. Тут все чисто. Тебя друзья попросят им привезти айфон – ты будешь ИП оформлять? Также и я. Но когда придут и будут ругаться, я оформлю.
– А почему тогда приходят?
— Подделка. Оборот я могу объяснить, а вот тут уже придется краснеть. Потому что это контрафакт и его просто изымут, — Роман ненадолго задумывается и продолжает: — Я все равно добрым делом занимаюсь. Страна бедная, и никакая бабушка не купит себе духи за шесть тысяч, а купит за восемьсот рублей.
– Это интересный момент. Я разговаривал с продавцом псевдоконфиската, он тоже говорил — "я добрым делом занимаюсь". Значит тебе нужно какое-то самооправдание?
– Да, обязательно.
Роман молчит. Я тоже молчу.
– Меня немножко подташнивает от всего этого, поэтому года через два я перерасту во что-то другое. Может, мой мозг ищет алиби. По сути, я мешаю предпринимателю, который создал бренд... Он ведь такой же предприниматель, как и я. С его стороны — я плохой человек. А со стороны спроса, который нужен бедным людям, то – я нормально все.
