Воронеж. 09.05.2024. ABIREG.RU – Интервью – Трудно сказать, кому сейчас легко. Но можно сказать, кому хуже и кто с этим практически ничего не может сделать. Это фермеры. Ограничение цен, подорожавший бензин, практически нулевая рентабельность и многое другое. «Абирег» пообщался с воронежским фермером Никитой Токмаковым о том, как не потерять бизнес, почему нужно развивать личный бренд и как он поможет в условиях кадрового дефицита.
Вопрос, волнующий всех
– Кадровый дефицит. Сейчас он есть абсолютно везде. Как вы с ним справляетесь?
– Нужно понимать, что в селе все друг с другом общаются. Необходимо создать такую рабочую обстановку, в которой люди захотят работать. Недавно несколько человек ко мне приходили со словами, мол, хотим работать, но я сказал, что, нет, спасибо, у меня укомплектован состав.
Это если говорить о механизаторах. Если говорить о более квалифицированных кадрах, там другая проблема. Те же там агрономы, инженеры, им неинтересно переезжать в село. Ну то есть если переезжать, то это должно быть большое хозяйство. Последний человек, которого я нанимал, он живет в Воронеже. Собственно, каждый день ездит на машине. Как и я сам.
– Вы активно развиваете личный бренд. Почему решили заниматься этим?
– Построение своего блога, личного бренда – это репутация. Многие о тебе знают и хотят с тобой работать. Это абсолютно бизнесовая тема. Я же приходил в отрасль и понимал, что хозяйство небольшое совсем. Никому неинтересно работать с маленьким хозяйством. Как поднять свой вес, получить влияние? Нужно стать публичным. Нужно сделать так, чтобы тебя начали <...> воспринимать.
Первое, чтобы получать лучшие условия, второе – иметь возможность выходить на классных экспертов, которые будут с тобой работать. А им тоже интересно, если ты публично об этом расскажешь. Отсюда и появилась идея блога.
– Тяжело совмещать и фермерство, и блог?
– Да.
Старые-новые проекты
– Вы рассказывали, что много с кем сотрудничаете благодаря блогу. Какое самое полезное знакомство вы можете выделить?
– Наверное, с Анатолием Таракановским, который фитопатолог. Он очень известный в России. У меня есть проект – агрокурсы. Вот он мне помог, классно переложив, скажем так, университетские классические знания в реальную практику. С ним мы сделали агрокурсы. Хочется с каждым экспертом, который хорошо разбирается в какой-то узкой специфике записать курсы. Чтобы они были направлены именно на практику. Потому что в вузах учат хорошо, но это база. А когда приходишь в поле, то думаешь: «А вот сейчас-то мне что делать?» А, по сути, это все можно упаковать в конкретные знания. Так что есть у меня такая мечта. Создать такие курсы, я уже даже название придумал: «Агроуниверситет».
– Уже существующие курсы пользуются спросом?
– Пользуются. Сами занятия проходят онлайн. Тут тоже есть свои сложности, именно с переводом людей в онлайн. Эксперты не совсем понимают, как перевести свои знания в новую для них форму.
– Вы недавно запустили приложение «Агрокомпас». Пошел проект?
– С одной стороны, пошел. С другой стороны... Это длинные вещи. Например, доставка еды тоже далеко не сразу зашла. Изменение поведения всегда идет сложно и долго. И нужно понимать, что хочет пользователь. Соответственно, к этому адаптироваться дальше. Вот мы сделали один вариант продукта. Сейчас понимаем, какой нужно сделать следующий вариант. И вот как бы на пути к этому варианту.
– А вообще есть какая-то коммерческая выгода от этого проекта?
– Сейчас там подписочная система. Поэтому приложение «генерит» определенную выручку, но сказать, что оно вышло на самоокупаемость, нельзя. Конечно, я рассчитываю на выгоду, если бы я на нее не рассчитывал, то, наверное, вообще бы не запускал.
– Есть какие-то планы по расширению хозяйства?
– Да, у меня есть желание расшириться до 2 тыс. га. Сейчас у меня 650-700 га.
– Во сколько это обойдется?
– Много зависит от того, покупать землю или брать в аренду. Я не считал, потому что предложений нет. На самом деле можно купить хозяйство в 2 тыс. га ориентировочно за 400 млн рублей. Оно будет полностью укомплектовано. Другой вопрос – окупится ли.
Сбывающиеся прогнозы на 2024 год
– Мы с вами не так давно общались и вы говорили, что 2024-й будет очень тяжелым. Сейчас прошел первый квартал. Оправдываются ли эти ожидания?
– Да, он такой и есть. Вот мы встречались недавно с фермерами и первым замминистра сельского хозяйства и говорили, что прибыль КФХ в Воронежской области за год уменьшилась на 40%. Это на самом деле серьезно, но это еще не конец. Она уменьшилась и продолжит уменьшаться.
Маленькие хозяйства начали сыпаться. Не только в нашей области, а вообще по Черноземью. Свидетелем чего я являюсь – стали освобождаться земли. То есть такого не было никогда. Земля всегда была нарасхват, а тут мы видим, что она начала появляться. Это показатель того, что сейчас фермерам прямо сложно. Один из факторов – многие работают на заемные средства.
Ситуация сложная. С одной стороны, экспортные пошлины, с другой – рекордный уровень урожая второй год, соответственно, низкие цены на пшеницу. Всё, что мы покупаем для производства, растет в цене.
Говорят, что удобрения ограничивают в цене, но мы этого не видим, цены всё время растут. Если так и дальше будет, то и крупные холдинги начнут сыпаться.
– Почему не удается как-то компенсировать, найти что-то в других вещах, точки взлета?
– Ну вообще это надо делать, вы как раз правильно говорите, то есть фермерам приходится искать что-то другое. Я думаю, что те, кто этого не найдет, они в итоге не выживут.
Это могут быть абсолютно разные аспекты, кто-то идет в семеноводство, в экспорт самостоятельный, кто-то еще во что-то. Просто традиционно фермер консервативен. Привык, что его основная задача – выращивать зерно. И сейчас идет перелом, просто получается, что на одном выращивании зерна ты не выживешь. Еще пять лет назад пшеницу выращивать было прибыльно. Был рост, а сейчас спад.
К тому же любое новое направление требует новых инвестиций. Например, ты хочешь выращивать новую культуру? Хорошо, без проблем. Но это всегда новые неизвестные технологии, риски. Ты понимаешь, что 3-5 лет ты будешь учиться только выращивать. Погодные риски тоже никто не отменял.
Может, здесь кроется успех?
– Почему фермеры не интересуются глубокой переработкой зерна?
– Глубокая переработка – это разложение зернышка на крахмал, белки и т. д. Безумно дорогущая вещь. У нас вообще единицы занимаются глубокой переработкой в России. Такие вещи могут позволить себе только гиганты.
– А как же поддержка от государства? Власти всё время говорят, мол, у нас такого нет, давайте сделаем.
– Они помогают, но... Возврат инвестиций 10-летний. То есть это не могут даже средние предприятия потянуть. Крупные агрохолдинги – да, наверное, но они тоже не рвутся туда.
– Почему?
– Идея хорошая, никто не спорит, но, опять же, возможно, у них нет четкого понимания, гипотетически потребность есть, но, наверное, там куча нюансов в глубокой переработке...
Тотальный контроль тоже плохо
– Какой поддержки не хватает фермерам от государства?
– Пошлины мешают сильно. К тому же, я думаю, очевидно, вот эти ФГИСы все. В целом у каждого есть своя больная тема, у кого-то – маркировки, у кого-то – цифровизация с точки зрения процессов, которые до конца не работают, а тормозят все мероприятия.
Наверное, самое главное – это всё-таки субсидируемые кредиты. Раньше их выдавали под 3,5%, а сейчас... В Минсельхозе говорят, что деньги дать могут. Но многие жалуются, что получить не выходит. Большую роль также играет то, что нас ограничивают, то есть регулируют цены на зерно и т. д. Но почему-то не регулируют цены на то, что мы потребляем, – сельхозтехнику, например. Она сейчас космически дорого стоит.
Мы смеялись недавно с Олегом Сиротой (фермер и сыровар – прим. ред.), что стоимость комбайнов измеряется количеством гелендвагенов. И это я говорю про русскую технику, а не про импортную.
При этом производители сельхозтехники тоже кричат и паникуют, потому что они не могут – у них продажи падают. Всё растет в цене и не падает. Вот мне нравится очень рассказ о дизельном топливе, да, оно растет, и для нас топливо стоит дороже, чем на заправках. Есть [время], когда оно дешевле, но много покупать тоже нельзя, тут тоже ограничения.
– Я думала, что для аграриев есть какие-то льготы на покупку топлива.
– Мы обращались в Минсельхоз с этой проблемой. Они сказали, что как раньше временно ограничить экспорт дизельного топлива не могут, потому что иначе производители перестанут его производить. А мы сейчас им говорим, что у нас такая же ситуация. Что если вы ничего не сделаете, то и фермеры будут останавливаться, потому что пшеницу выращивать убыточно.
– Вы получали поддержку от государства? Насколько это реально?
– Да, реально, просто у тебя должно быть определенное количество правильно заполненных документов. Потому что если хотя бы одна бумажка будет не заполнена или ее просто не будет, или она тебе, как ты считаешь, не нужна – поддержки не будет.
Мне, например, в этом году отказали. Дело вот в чем: перед посевом нужно проверять семена. Анализ стоит денег. Когда ты семена покупаешь, то, конечно, проверяешь. Но когда сажаешь свои же, то нет. Поэтому у меня не было бумаги о проверке семян, вот и отказали. А, по сути, не было одной из 15 бумажек. И такое постоянно происходит. Казалось бы – ерунда. Но из-за нее отказывают.
– Донести нельзя эту бумажку?
– Это нужно было еще год назад сдать, чтобы сейчас получить поддержку.
– Ну а вы знали об этом требовании?
– Точно не помню, может, и знали, но думали, что она нам не нужна.
А стоит ли?
– Сколько нужно денег, чтобы сейчас зайти в сельхозотрасль?
– В прошлом году мы считали примерно: чтобы зайти, нужно минимум 300 га. На них около 30 млн рублей, но это без покупки земли. Это минимальный порог. И то я считаю, что сельское хозяйство уже нерентабельно. Самое забавное – вопрос, сколько по времени отбивать эти вложения.
– Вы бы рекомендовали сейчас начинать заниматься фермерством?
– Я бы не рекомендовал.
– Можете дать прогноз, когда всё наладится и фермерство снова пойдет в гору?
– У меня ощущение, что мы должны пройти какую-то критическую точку, когда правительство скажет: «Да, вы знаете, надо что-то менять». Каким-то образом ощутит, что есть риски. Для правительства с большой высоты птичьего полета всё выглядит классно – площади под культурами растут, урожайность растет, потому что экспорт растет. Всё классно. Денег благодаря экспортной машине государство из отрасли получает больше. Зачем им что-то менять? Другой вопрос, что у нас рентабельность падает. Пока они считают: «Да падает, но всё равно в рамках нормальности».
Мы же в другой немножко реальности живем. Даже если мы возьмем старый учебник, там написано, что растениеводство и сельское хозяйство живут, когда запланированная рентабельность 35-40%. Потому что, например, когда какие-то природные катаклизмы по одним культурам, то будут другие культуры. Тогда всё будет хорошо, а у нас же сейчас запланированная рентабельность всего 10%. Любая встряска опрокинет тех, у кого нет денег пережить сезон.
– С какими трудностями вы сталкиваетесь чаще всего?
– Самая глобальная и стратегическая – рентабельность. Потому что ты не можешь вкладываться, не можешь думать о развитии. Будешь ли ты строить и будешь ли ты это делать? Я говорю: «Ребят, я ничего не буду делать, потому что я не понимаю, по какой цене я продам пшеницу. Если я продам, хватило бы на зарплату людям и купить что-то к следующему сезону». Это, конечно, тормозит развитие.
– Вы сейчас работаете в убыток себе?
– Нет. Зависит от культуры. То есть если ты выращиваешь в Черноземье пшеницу, четвертого класса, ниже 54 ц га, то ты в убытке. Если выше, то ты зарабатываешь.
– Вы не жалеете, что пришли в эту отрасль?
– Нет, конечно.
– Вам нравится весь этот треш и американские горки?
– Отрасль проходит свои циклы. Сейчас цикл сложный, когда нужно оптимизироваться. Придумывать что-то свое. Оно так везде на самом деле. В любом бизнесе. Та же самая пертурбация есть везде. Просто когда ты работаешь в системе, ты от нее зависишь. Она либо выживет, либо нет. А ты ограничен. Когда сам на себя, то можешь искать выходы, новые решения, развиваться, идти по своему пути. Мне так больше нравится.
Где заработать?
– Чем заниматься прибыльно в вашей сфере деятельности?
– Каждый год по-разному. То есть цикл культур, который меняет поле. Нельзя же всё засеять одним. Так невозможно. Два последних года выгодно заниматься соей. До этого – пшеницей. Еще раньше – подсолнечником.
От погоды очень много зависит, от пошлин экспортных. Мы же не знаем, какие новые введут изменения. У нас каждый год что-то новое вводится. Ну и третий момент – если все посеют сою, то ее станет очень много, соответственно, цена упадет. Всё естественно.
– У вас есть идеи, что можно придумать свое, на чем «выстрелить»?
– Я сейчас пробую собственный экспорт. Всё очень индивидуально и зависит от твоих возможностей, где ты находишься и т. д.
– А куда собираетесь экспортировать?
– Вообще вот я задумывался об экспорте нишевых культур на Запад. Это Европа: Сербия и недружественные нам страны в том числе. И Польша, которая продолжает покупать у нас продукцию. Также Германия, Бельгия, они тоже покупают.
То самое тревожащее всех оборудование
– У вас стоит зарубежное оборудование? Есть ли сложности?
– У нас есть, да, дороже всё стало раза в три, запчасти стало [сложнее] доставать. Собственно, поэтому и создали «Агрокомпас».
– Если возникает проблема, вы пытаетесь сами починить?
– Нет, это невозможно. Мы просто ищем специалистов, обычно это те же самые компании, которые до этого занимались этим официально. Сейчас они разными способами доставляют запчасти.
И кто тут самый крупный поглотитель?
– По вашему мнению, есть какие-то укрупнения, поглощения на рынке?
– Да, и говорят, что они будут дальше. Из последних крупных сделок – агрохолдинг имени Ткачёва, «Мираторг». В целом в нашей отрасли это постоянно случается. Крупные поглощают мелких.
– Это скорее тренд или стабильность?
– Я думаю, что это тренд. Я о чем и говорю, сейчас же сложно всем. Не только маленьким фермерам, но и крупным компаниям. Те компании, которым сложнее, принимают решения выйти, продавшись тем, кому это интересно.
