(Продолжение. Начало здесь).
Мы расстались с Илиодором в момент его отъезда из Царицына. Далее жизнь его складывалась как в авантюрном романе.
По постановлению Синода он был заточён во Флорищеву пустынь. И там публично отрёкся от веры в православную церковь. За что был расстрижен.
Далее время для него будто пойдёт вспять. Он станет Сергеем Труфановым. Демонстративно будет просить прощения у праха «великого русского писателя Льва Толстого» и его последователей.
Опубликует письма императрицы к Распутину, дав старт разнузданной критике российской монархии и самого старца, которого ранее боготворил. Создаст на Дону загадочную секту «Новая Галилея», но потерпит крах с этой своей затеей.
В 1914 году 30-летняя царицынская мещанка Хиония Гусева, наслушавшись пламенных антираспутинских проповедей Илиодора, тяжело ранила ножом в живот Григория Распутина. Тот пролежал в больнице несколько недель, находясь между жизнью и смертью. Некоторые историки утверждают, что если бы не ранение, старец смог бы убедить Николая Второго не начинать войну с Германией, и таким образом Россия миновала бы и революцию. Если так, то наш город, в котором, кстати, Гусева и купила кинжал – орудие покушения, – становится как бы перекрёстком мировой истории.
В организации покушения обвинили Илиодора. Хиония Гусева была его духовной дочерью, а по некоторым слухам и любовницей. Последнее, впрочем, сомнительно. Гусева до 18 лет была девушкой редкой красоты. Но затем заразилась сифилисом в странноприимных домах и стала уродом с провалившимся носом. Илиодор находился с ней в самых тесных отношениях, но сам он отрицает их интимную составляющую, как и своё участие в подготовке покушения. Тем не менее вскоре он бежал за границу, опасаясь ареста.
В Россию Сергей Труфанов возвращается уже после революции. Помыкавшись по России, он вновь оказывается в нашем городе. И здесь начинается, пожалуй, самая любопытная часть его жизни. Он пишет письмо Ленину, в котором излагает свои взгляды на дело коммунистического строительства в стране.
«Глубокоуважаемый товарищ – брат Владимир Ильич! – вот так задушевно начинает своё письмо расстрига-иеромонах. – С тех пор, как я вышел из рядов попов-мракобесов, я в течение девяти лет мечтал о церковной революции. В нынешнем году (на Пасху) церковная революция началась в Царицыне. Народ, осуществляя свои державные права, избрал и поставил меня патриархом Живой христовой церкви».
Тут необходимы некоторые пояснения. Под церковной революцией Труфанов подразумевал события, которые действительно всколыхнули город. В двадцатые годы монастырь, некогда основанный Илиодором, был закрыт. На его территории размещался губернский лагерь принудительных работ, а в храме – лазарет для заключённых. Труфанов, к тому времени объявивший себя «патриархом Царицынским и всея России», собрал вокруг себя несколько десятков приверженцев и обратился к властям с просьбой о возвращении храма и нескольких помещений для устройства «религиозной социальной коммуны». Царицынская губернская комиссия, отметив, что община организована «на принципах коммунистической жизни», просьбу удовлетворила. Коммуна получила громкое наименование «Вечный мир». Сюда хлынули ватаги самых разнообразных типов, переживших революцию и гражданскую войну.
Вот это событие и было расценено Труфановым как «церковная революция». К его огорчению, дела пошли не так гладко. Причины он излагает в письме к вождю: «Революция началась без санкции центральной Советской власти. Чтоб поправить дело и двинуть его по более правильному пути, я обращаюсь к Вам и кратко поясняю следующее: церковная революция имеет целью разрушить поповское царство, отнять у народных масс искажённое христианство и утвердить их религиозное сознание на основах истинного христианства или религии человечности. А все эти достижения церковной революции должны привести к одному: к примирению народных масс с коммунистическим устройством жизни. Вести русскую массу к политической коммуне нужно через религиозную общину. Другими путями идти будет слишком болезненно».
Изложив это, крайне сомнительное с точки зрения правильного коммуниста кредо, Труфанов затем испрашивает Ленина его мнение насчёт своего приезда в Москву и личной встречи. Сведений о ленинской реакции не имеется. Но нет сомнения, что она была катастрофичной для нашего героя. Мог ли создатель революции, заявивший в своё время, что религия является опиумом для народа, согласиться с философствованиями новоявленного «патриарха»?
Кто знает, а, может быть, и не так уж и неправ был Илиодор-Труфанов, искавший примирения коммунистических идей с религией? Во всяком случае его пророчество о чрезмерной болезненности другого пути сбылось слишком явно.
Понятно, что «илиодоровская коммуна», как её тут же окрестили в городе, долго просуществовать не могла. Через год её не стало. О том, что именно произошло, существуют разные версии. Утверждают, к примеру, что власти воспользовались беспорядками со стрельбой и хулиганством, произошедшими на территории монастыря, и усилили репрессии в отношении коммунаров.
Более вероятным кажется сообщение монастырских летописцев о том, что коммуна откликнулась на призыв о помощи голодающим и пожертвовала большую часть имеющихся в монастыре ценностей: облачение, Евангелия, два воза икон и лампад. После чего Труфанов, оставшийся на пустом месте, уехал в Берлин, затем в США, где и скончался в 1952 году.
Рассказывают, что он работал то ли таксистом, то ли швейцаром и умер в нищете.
Как расценивать жизнь этого, безусловно, яркого, талантливого человека? Авантюрист, проходимец, приспособленец, менявший свои взгляды в зависимости от обстановки и выгоды? Или оригинальный философ, бескорыстный искатель истины, наставник и проводник душ человеческих? А может быть, тут уместнее не «или», а «и»? Тут каждый волен решать сам. Но в любом случае мы должны признать за ним его значительное место в истории не только нашего города, но и всей державы нашей.
На снимках: Сергей Труфанов, Хиония Гусева.
