Главный художник выси небесной широкой кистью нарисовал над крестами и многовековым дубом три полоски – синюю, жёлтую и красную. А это и есть флаг Всевеликого Войска Донского. Что, если это не везение для фотохудожника? Или призыв – для меня, для потомков – не забывать свою, многогранную историю…
И я рад тому, что на снимке тридцатипятилетней давности войсковые символы увидели, открыв их для меня сегодня, молодые, симпатичные сотрудницы областного краеведческого музея, когда я им рассказывал взахлёб о своей поездке в те места, где ещё слышны песни прежнего Дона: бодрые походные, весёлые и озорные застольные, протяжные с раскладкой голосов, а иногда и печальные.
…В тот дальний вечер, уезжая с фотопрогулки по донской пойме с друзьями – гаишником Анатолием Мелеховым (казачья фамилия) и актёром театра Николаем Полосухиным (им обоим – Царствия Небесного!), в зеркале увидел полыхающий алым цветом горизонт с переходом в синеву на высоте. И на их фоне чётко читающиеся крест и дуб-великан, явно преодолевший несколько веков. Мгновение – и я разворачиваю машину, подъезжаю поближе к кресту, высвечивая его уже в наступающей ночи.
Прошли годы. Та торжественно-печальная картинка зафиксировалась в моём сознании навсегда. И, проезжая по московской трассе, вскоре за Логом я всегда любовался солнечными даже в мрачную погоду песками, раскинувшимися на десятки километров по берегу казачьей реки. А однажды так же тревожно заполыхало закатное небо над теми же забытыми или погибшими хуторами. Но на сей раз небо не было хрустально звенящим накануне предзимнего похолодания. Не было и «флага», вместо него на контровом свету в оранжево-вишнёвом небе плавали тучи в золотом обрамлении. Мне оставалось лишь взять в руки кисть и маслом написать на холсте настроение…
На днях я снова вернулся туда. Многовекового дуба, охранявшего усопших сотни лет, мы не увидели на посту – он, уставший от тоски и тяжести лет, сдал свои полномочия, и спокойно спал среди высокой степной травы.Однако и в последний миг своей земной жизни дуб рухнул не на скромные памятники с оградками, а на противоположную, пустынную сторону. И это тоже его характер, его казачий подвиг.
И снова мои молодые коллеги-красавицы из областного краеведческого музея внутри великана усмотрели образ мужского лица, со следами ран на лице. Нет, подумалось мне, это не лицо, а лик – так православная религиозная философия определяет подвиги и дела высший пробы. И он, этот воин, душа многовекового дуба, напомнил мне казака-пластуна Осипа Ивановича Зубова из станицы Перекопской (на правой стороне Дона). В Крымскую кампанию его имя часто звучало с именем матроса Кошки – как отчаянных защитников Севастополя от нашествия западной чумы, вскормленной несколькими государствами, как и сегодня, на Украине.
Точно установлено, что место описанного события – исчезнувший хутор с поэтичным звучанием – Духовской. 110 лет назад в нём жило 500 человек. Не исключено, что высветившийся образ – это хуторской казак, один из отчаянных рубак за Русь многонациональную.
Для справки. 4 мая 1918 года на заседании Круга спасения Дона были приняты Основные законы Всевеликого Войска Донского, в ст. 48 был утверждён Донской флаг из трёх продольных полос равной ширины: синей, желтой и алой. Три народности издревле живут на донской земле и составляют коренных граждан Донской области: донские казаки, калмыки и русские крестьяне. Национальными цветами их были: у донских казаков – синий, васильковый, у калмыков – жёлтый и у русских – алый.
До этого у донских казаков были лишь войсковые знамёна, пожалованные русскими царями.
