В последние несколько лет информационное поле Приморского края кишит новостями о том, что очередной тигр вышел к людям и утащил собаку со двора. Неудивительно, что на фоне этого у людей сформировалось негативное отношение к "полосатым", а в головах многих поселился страх за свою жизнь, ведь никогда не знаешь, что в голове у хищника — "сегодня собака, а завтра ребенок". Но на столько ли это обоснованно?
В каких случаях тигр может напасть на человека, почему хищники стали чаще выходить к населенным пунктам, как эпизоотия африканской чумы повлияла на популяцию краснокнижных кошек — ответы на эти и многие другие вопросы в обстоятельной и откровенной беседе, приуроченной к Международному дню тигра, дал корр. ИА PrimaMedia генеральный директор центра "Амурский тигр" Сергей Арамилев.
— Здравствуйте, Сергей Владимирович! Расскажите о том, почему вы решили заниматься охраной популяции тигра в России? Изучать больших кошек — это мечта детства?
— Здравствуйте! Знаете, с самого детства родители формировали во мне желание изучать животных. Дело в том, что мои мама и папа всю жизнь работают в сфере охраны природы. Особенный вклад в мой интерес к тиграм внес отец — можно сказать, что он приучал меня к вылазкам в лес и полевым исследованиям с пеленок. К тому же, мой дедушка — зоолог Сергей Владимирович Мараков, имя которого носит национальный парк "Командорские острова", практически всю жизнь провел на Командорских островах, где активно защищал окружающую среду. Поэтому семья сыграла решающую роль в моем становлении.
Справка. Национальный парк "Командорские острова" им. С.В. Маракова — самый большой в России национальный парк. Площадь охраняемой акватории составляет более 3 млн гектаров. Он расположен на Командорских островах и прилегающей акватории.
Школу я закончил в 2000 году. Наверное, вы и сами понимаете, что времена сложные — в стране был кризис. А работа родителей в области охраны природы не подразумевала того, что они без проблем могут купить мне, например, квартиру или машину. Получается, что мне и хотелось работать в профессии и, одновременно с этим, у меня всегда было понимание, что денег там много не заработаешь. Когда пришло время поступать в университет, у меня была серебряная медаль, благодаря которой в то время я мог учиться, вообще, на любой специальности.
Когда я взял карточку с биофаком, ее, честно говоря, просто отобрали. Женщина из приемной спросила: "А вы точно все правильно поняли? Вы можете обучаться на любом направлении бесплатно". В итоге три раза у меня отбирали эту карточку — мне даже советовали позвонить родителям. Но я все равно поступил, куда хотел.
После выпуска я думал, что в области охраны природы отработаю пару лет и уйду в бизнес. Но меня затянуло — в том числе это произошло, потому что я стал ощущать, как у меня появляются обязательства и ответственность перед людьми.
— А вы помните, как впервые увидели тигра вживую?
— Это было в детстве. Мне было 10 или 11 лет. Я помню, как мы ехали на машине, и я увидел, что впереди кто-то стоит. Почему-то, тогда я воспринял неопознанный объект как человека с палкой — на деле, палка оказалась хвостом, а человек тигром. Это была короткая встреча.
Куда более интересной была встреча, когда мне было 14 лет. Она произошла во время зимнего учетного маршрута в рамках мониторинга амурского тигра — именно этот случай показал мне всю порядочность больших кошек. Следуя по маршруту мне нужно было найти, замерить и сопоставить между собой следы тигра — я представлял, что четко увижу отпечатки лап. Но дело было зимой. А когда снега больше 10 сантиметров, зверь поднимает лапу, снег осыпается внутрь, и отпечаток остается совсем невнятный — для измерения такой след, конечно не подходит. Поэтому для того, чтобы найти четкий отпечаток лапы, который можно измерить, приходилось постараться.
Сама встреча произошла в пойме реки— свежий след тигра спускался со склона сопки и уходил в сторону реки. По технике безопасности, ни в коем случае нельзя ходить следом за зверем — они, как и все живые существа, этого не любят. Получается, что мне нужно было идти в пяту, а именно — подниматься в сопку.
Ну а так как мне было всего 14 лет, я подумал: "Да черт с этой сопкой!". Я пошел прямо вниз и наткнулся на семейство — это была самка с тигрятами. Тигрица только что добыла изюбря, у нее все было хорошо, а тут я!
Так как тигрята отличаются любопытством, они решили познакомиться с объектом их беспокойства. Самка же встала между детенышами и мной и начала отгонять их от меня. Все закончилось благополучно — я ушел, они меня не тронули. Конечно, страх был, но, по большей части, я испытал тогда, наверное, юношеский задор. Это одна из тех историй, которая показывает, тигры не враги людям. Последующие встречи, конечно, протекали по-другому. Хотя, увидеть тигра вживую нос к носу — всегда страшно.
Я думаю, что самая лучшая встреча с тигром — это та, которая не состоялась. Все-таки, мы из разных миров.
Вообще, 99% встреч человека и тигра проходят по одному и тому же сценарию — большая кошка появляется и практически сразу уходит, а человек пребывает в состоянии ступора и шока. Далее мозг сам начинает додумывать детали встречи — это происходит либо от страха, либо под влиянием социального фактора.
Объясню. Вот идешь ты со своими товарищами по лесу — с такими же молодыми учеными, чтобы, например, проверить фотоловушку и в этот момент тебе встречается тигр, который практически сразу разворачивается и стремится уйти. Не будешь же ты рассказывать, что видел тигра в течение аж двух секунд, испугался и стоял как вкопанный. Конечно, нет! Никто не будет так рассказывать — это как-то "не круто" и не солидно
Обычно люди рассказывают о своих встречах с краснокнижником как-то так: "Я пристально смотрел хищнику в глаза, а потом грозно сказал ему "Кыш!", и он ушел". С реальностью подобные истории имеют мало общего.
Тематическое фото. Мария Смитюк, ИА PrimaMedia
— Сейчас нам известно, что за 10 лет численность амурских тигров в России увеличилась до 750 особей — это данные за 2022 год…
— Важно понимать, что учет тигров, проще говоря — это инвентаризация. По сути, то, что проводится в магазинах. Здесь проблема в том, что тигры — это не бутылки, их нельзя посчитать точно. Это всегда будут лишь относительные цифры. Популяция не может замереть, потому что кто-то постоянно рождается, а кто-то умирает. Мы говорим о примерном количестве — это некий ориентир, погрешность будет всегда.
Вот, например, в 2015 году тигров было порядка 500-550, сейчас же их не менее 750 — обе цифры включают тигрят. Тут нельзя не вспомнить фразу: "Есть ложь, наглая ложь и статистика". Она имеет место быть, потому что в норме классической зоологии, детенышей, вообще, не учитывают, ведь не известно, вырастет ли конкретный детеныш. Это работает со многими животными, но не с тиграми. Понимаете, тигренок вырастает размером с взрослую особь уже на второй год жизни — по следам их никак не отличить. Полностью взрослым и самостоятельным он становится только на третий год, именно поэтому, в том числе, в случае с тиграми мы считаем и тигрят. Но, безусловно, есть приверженцы классической зоологии, считающие только взрослых особей.
Американские, а также британские ученые ведут учет в зависимости от выгоды. Когда им выгодно одно, они считают только взрослых особей, когда другое — всех вместе.
При этом мы прекрасно понимаем, что считаем зверей для того, чтобы понять как работают меры по сохранению популяции амурского тигра в России. Нам важно знать, есть ли какой-то эффект от наших действий. Например — мы запретили охоту с тепловизором, а как понять, повлияло ли это на численность популяции? Так и с другими факторами — условно, с африканской чумой свиней. Учет сам по себе не является природоохранной мерой, ведь от того что тигров пересчитали им не жарко ни холодно. При этом для государства и тех, кто охраняет тигра, не нужен абсолютный учёт, так какмеры охраны для 700 и 750 тигров абсолютно одинаковые.
Конечно, можно потратить несколько миллиардов рублей, чтобы заставить все фотоловушками и посчитать всех особей до единой. Но лично я смысла в подобных действиях вижу мало. Во-первых, мы просто растратим тот бюджет, который мог бы пойти непосредственно на охрану природы. Во-вторых, даже если мы узнаем, что тигров в России не 750, а 754, то это не изменит абсолютно ничего. Фотоловушки позволяют получить красивые кадры, подсчитать животных наиболее точно, но прямой природоохранной функции в их использовании нет. Косвенный эффект заключается в том, что чем больше люди видят красивые фотографии с тиграми или леопардами, тем больше они проникаются к ним особенными теплыми чувствами и увлекаются экологией — то есть, в теории такой шаг может повысить уровень экологической грамотности.
— Но, так или иначе, популяция тигров увеличилась. В том числе это произошло и благодаря мероприятиям, направленным на их сохранение. Как вы думаете, что особенно повлияло на такие позитивные показатели?
— Самое большое заблуждение многих людей заключается в том, что они думают, что охраняется точечно каждый тигр. Это представляется, как будто есть специально обученные люди с автоматами, которые окружают особь и, когда на горизонте появляется браконьер, они открывают по нему огонь. Конечно, такого нет. Поэтому когда мы говорим об охране видов в России, мы подразумеваем, прежде всего, комплексность. Все меры защиты, предназначенные для тигра, направлены и на копытных животных, которыми тигр питается, а так как копытные животные обитают в лесу — значит, что нужно сохранять и лес тоже. Мы работаем по разным направлениям.
Говоря об общей численности, нужно понимать, что это буквально как средняя температура по больнице. Я имею в виду, что есть участки ареала тигра, где все очень хорошо с природой, а есть где плохо.
Например, был создан национальный парк "Бикин", где раньше территорию хотели вырубить, а теперь она заповедана на много веков вперед, и поэтому сейчас там хорошо тиграм, удэгейцам и нанайцам и туристам.
А есть те участки, где леса практически не осталось из-за антропогенного воздействия — копытных там, соответственно, тоже нет, а потому и особи тигров единичны. Нам важно работать и там, где плюс, и там, где минус. То есть, в случае, если все хорошо, мы делаем акцент именно на поддержку содержания условий, которые там созданы. В обратной ситуации мы стараемся восстанавливать природные комплексы и добиваться гармонии между человеком и дикой природой.
Например, планируется строительство какой-то современной дороги, которая затруднит передвижения животных, которые, в свою очередь, будут создавать угрозу гражданам, которые будут передвигаться по ней на автомобиле. В такой ситуации есть люди, проводящие митинги, чтобы дорогу не строили, но в итоге все мы прекрасно понимаем, что дорога будет — мнение этих людей либо не учитывают из-за их небольшого количества, либо им просто дают деньги, чтобы они отошли в сторону (собственно для этого они и протестовали). Мы же выступаем за то, чтобы приходить к компромиссу — мы понимаем, что остановить экономическое развитие невозможно. Но, вместе с тем, при создании инфраструктуры вполне реально учесть интересы и потребности природы. Нам просто необходимо искать совместные решения.
— Как вы думаете, в чем причины извечных проблем, мешающих непосредственной охране тигра?
— Проблемы есть и они разные. В одних случаях тигр мешает бизнесу, в других есть спрос на части его дела. Чаще всего, корень проблем либо в человеческом желании денег, либо в страхе.
И если с деньгами все более чем понятно, то страх всегда формируется чем-то или кем-то.
Например, сейчас в головах людей существует сформированная угроза, что тигры массово выходят в населенные пункты, чтобы убивать людей. При этом ни одного факта такого события не зафиксировано. При этом те же беспризорные собаки нападают на детей и, к сожалению, иногда с летальным исходом. После таких прецедентов человек не бежит фотографировать каждую встретившуюся на улице собаку со словами: "Господи, я увидел собаку! Тут так опасно, мы все умрем!". Получается, что страх формируется не только из-за непосредственных случаев нападения.
Также вполне закономерная проблема разворачивается на фоне учета тигров, подобную историю мы уже проходили в 2005 году. Тогда количество особей тигра увеличилось до 500 особей — это больше чем вдвое с момента последней оценки численности. Прозвучал лозунг: "Мы сохранили тигра". После этого кто-то стал продвигать идею о том, что нужно вернуть трофейную охоту, кто-то заговорил о том, что необходимо ликвидировать заповедники, чтобы можно было вырубить больше леса. И, естественно, все это привело к тому, что численность тигров вновь стала уменьшаться.
При этом не секрет, что Россия — первая страна, где началась охрана тигров — это был 1948 год. Как бы странно это не прозвучало, но инициаторами были тигроловы — охотники, занимающиеся живоотловом тигров. На тот момент Советскому Союзу требовалась валюта, а тигров можно было продавать зарубеж. Собственно говоря, на животное запретили охоту и внесли его в Красную книгу, но они сделали все это, потому что относились к нему исключительно как к ресурсу. Предполагалось, что со временем ресурс восстановится до какого-то числа, а потом его вновь можно будет ввести в хозяйственный оборот.
Тут важную роль играют два момента. Первый заключается в том, что тигр, так или иначе — представитель южной фауны. Он изначально создан Богом или эволюцией (тут уже, кто во что верит) как животное, обитающее в джунглях — то есть, в условиях тропического или субтропического климата. Но, волей судьбы, амурский тигр был отрезан от основного ареала и стал обитать в условиях умеренного климата — это отрицательные температуры, снег. Соответственно это экстремальные условия для тигра, а местообитания амурского подвида это край некогда обширного видового ареала. А как известно у всех видов животных, по краям ареала высокой численности популяции быть просто не может.
Ярким примером является проживание за полярным кругом — жить там люди, конечно, могут, но как-то не особо стремятся. Так и здесь — к сожалению, тигров у нас всегда будет мало. Плюс — мы достаточно сильно сократили места их обитания, в том числе во время активного освоения региона.
Здесь, кстати, интересно, что люди часто говорят о том, что мы "расплодили тигров", а как только спрашиваешь о том, как мы их "расплодили", они либо теряются, либо говорят о том, что мы "выпустили их в природу". Конечно, это полная глупость. Никто не выпускает в природу тигров, рожденных в неволе — нет ни одной подобной фермы.
Более того, тигры обходятся без нашего участия и в процессе размножения — нет никаких брачных агентств, программ с женихами и невестами.
Чаще всего они отталкиваются от своей кормовой базы. То есть, если кормовой базы становится меньше, то они начинают уничтожать себя сами. Каннибализм и умерщвление потомства — норма для тигра. Человека как объект питания, кстати, они не рассматривают от слова "совсем".
Соответственно, в нашей стране есть все предпосылки к тому, что никогда у нас не будет обитать более тысячи тигров. А что такое тысяча особей для крупной кошки? Это, очень и очень мало. К тому же, это та численность, при которой невозможно открывать охоту на тигра и возвращать животное в хозяйственный оборот.
Второй момент — если и вводить тигра в промысел, то нужно понимать, для каких целей. Так, шкура тигра не является ценностью, сильных лекарственных веществ в крови животного еще не обнаружено, а ментальность жителей России не позволяет употреблять его мясо в пищу. Можно подумать, что хищников выгодно будет продавать в зоопарки, но сейчас в зоопарках есть довольно сильная популяция генетически чистых тигров.
Получается, что единственная причина, по которой можно было бы ввести тигра в хозяйственный оборот — трофейная охота. Вы, наверное, знаете, что существуют охотники-спортсмены. Если упростить, то потребности некоторых трофейщиков можно сравнить с коллекционированием вкладышей от жвачки — мысль: "Все есть, а тигра нет" просто сводит их с ума. Разрешить трофейную охоту невозможно, в свою очередь, из-за невысокой численности самих тигров и огромного количества желающих поохотиться на них людей. Их аргументы заключаются в том, что нужно назначить какую-то невероятно большую сумму денег за охоту на тигра, которые пойдут на сохранение вида. Или отдавать под охоту только раненных тигров.
Но все мы прекрасно понимаем, что если вдруг кому-то потребуется очередной трофей, то тигр "неожиданно" станет раненным. Это сравнимо с тем, когда в центре города "внезапно" горит старый дом в частном секторе.
Поэтому пока тигр не является ни объектом охоты, ни объектом угрозы для экономической деятельности.
— Вы говорили о том, что Россия сейчас является мировым лидером по возвращению хищников в дикую среду. Также вы говорили о том, что у нас проводятся сложные операции по помощи животным при огнестрельных ранениях. Во-первых, какие показатели могут более конкретно сказать об этом? Во-вторых, как так вышло, что Россия стала лидером — это политика, направленная на сохранение вида или что-то большее?
— Не совсем так. Здесь дело в том, что Россия обладает той технологией, которая позволяет возвращать в природу потенциально опасных для человека хищников так, чтобы в будущем они не нападали на людей. Во многих странах этого не получается сделать. Кроме того, мы можем выпускать не только особей, которые были отловлены во взрослом состоянии, но и тигрят. И возвращенные в природу тигры, даже если они попали в реабилитационный центр будучи 4-5 месячным тигренком, после выпуска ведут образ жизни дикого тигра, который не только выживает, но и приносит потомство.
Показатели у нас достаточно хорошие — за десять лет в дикую природу выпустили 17 тигров.
Нужно сказать, что сложных операций на тиграх в мире проводится достаточно много. Дело в том, что наибольшее количество тигров обитает в Соединенных Штатах Америки — по разным оценкам, их там около пяти тысяч, многие из которых содержатся в неволе. Понятно, что чем больше животных в неволе, тем больше развивается ветеринарное дело. С животным, которое уже привыкло к людям, работать куда проще. Дикий тигр же воспринимает любое приближение к себе как угрозу для своей жизни. Поэтому мы не первые, а одни из первых в проведении таких сложных операций. Сложно и то, что тигру не перельешь кровь — если во время операции она закончится у хищника, то он просто умрет.
Есть еще один момент, который важно затронуть. Во многих странах если видят, что животное не выживет, ему сделали бы эвтаназию. У нас же нельзя — это, определенно, несовершенство законодательства. На мой взгляд, это нужно и исправлять. Был случай, что тигра сбила машина, в результате у него в нескольких местах был сломан позвоночник с разрывом спинного мозга.
Ветеринары точно понимали, что шансов выжить у тигра нет. Тигрице пришлось умирать в муках 12 часов вместо того, чтобы безболезненно уснуть навсегда.
— Главный документ в деятельности Центра — Стратегия по сохранению популяции амурского тигра в России, утвержденная в 2010. Учитывая, что к 2023 эта стратегия исполнена на 99%, насколько я понимаю, есть необходимость в новой Стратегии? Разрабатывается ли она? Что там будет?
— Разумеется, нужна новая Стратегия. Сейчас она уже разработана и находится на стадии утверждения. Это не принципиально новый документ, а редакция старого. Его разработка связана с появлением новых вызовов, среди которых — эпизоотия африканской чумы свиней, программа "Дальневосточный гектар", планы экономического развития, продовольственная безопасность и потенциальные новые болезни.
Соответственно, нам нужно иметь четкий план по противостоянию новым угрозам. Плюс, появились изменения в законодательстве, которые нужно учесть в документе. Кроме того, мы можем наблюдать и новые негативные тенденции — то есть, раньше считалось, что рынок частей тела животных будет идти на спад, потому что интерес потребителя снижается, но произошел обратный процесс. Люди поняли, что против любых болезней помогает сильный иммунитет, который можно обеспечить с помощью крови или жира некоторых животных. Части тела тигра не оказывают такого эффекта, но сильные традиции в странах Азии формирует спрос, который стимулирует незаконную добычу и контрабанду.
Новая редакция разрабатывалась с 2022 года и должна быть утверждена в этом году. На данный момент, мы можем видеть, что Стратегия от 2010 года весьма успешно показала себя, а значит была правильной по содержанию.
— В год от рук человека погибает 10-15 амурских тигров — это, примерно, 1,5-2% от популяции. Можно ли еще сильнее минимизировать это число? Или эти 10-15 тигров в год — погрешность, от которой уже невозможно избавиться? Как вы видите решение этого вопроса?
— Браконьерство — феномен социальный. Логично, что полностью это явление искоренить невозможно, но стремиться к тому, чтобы максимально минимизировать прецеденты мы можем.
Смотрите, все мы понимаем, что как только у нас появляется система контроля, 99% людей становятся законопослушными, но все равно остается 1%, который всегда будет незаконопослушным. Им все равно на наличие полиции или даже смертной казни. Ярким примером является ситуация, когда в арабских странах за воровство на площадях рубят кисти рук, а самый большой процент карманных краж происходит, как раз, на этом самом публичном наказании. Люди думают: "Это кого-то другого поймали — меня-то они уж точно не возьмут".
Даже смертная казнь не поможет, что уж говорить о простом ужесточении наказания?
Тем не менее, российские силовые структуры — УМВД, ФСБ, таможня в этом плане работают достаточно эффективно. Ежегодно они пресекают деятельность преступных группировок, а единичных браконьеров вычисляют очень быстро.
Нужно учитывать и то, что у амурского подвида тигра очень высокая естественная смертность — то есть, от 15 до 18 % тигров ежегодно умирают без участия людей. Чаще всего от болезней или травм. Сколько конкретно хищников изымается антропогенно, точно сказать мы не можем — это достаточно относительная цифра. Это число определяют по опросным данным, по данным силовиков, а также учитывают тигров, которые внезапно исчезли, хотя ранее фиксировались на фотоловушках. В принципе, показатели, правда, примерно такие и есть на самом деле, потому что если бы человек убивал больше тигров, то численность популяции снижалась бы.
— Как у тигров обстоят дела с кормовой базой на данный момент? Расскажите, про ситуацию с эпизоотией африканской чумы свиней? Какие последствия она имела, как вы выходили из сложившейся ситуации? Что сделано для восстановления численности кабана — объекта поедания тигра?
— Ситуация сложная. Понимаете, у любого заболевания должен быть природный очаг — то есть, должно быть, например, животное, которое переносит ту или иную болезнь. Есть определенный вид клещей, который является переносчиком, как раз, африканской чумы. . Болезнь появилась в России в 2008 году и стала стремительно распространятся по территории страны, хотя у нас этих видов клещей в природе нет и никогда не было. То есть, у нас нет природного очага этого заболевания. При этом опасность болезни для европейского кабана заключается в практически 100% летальности.
Соответственно, мы можем предполагать, что вирус сюда кем-то заносится. Долгое время существовала теория о том, что кабаны заражаются, когда идут по территории России и заражают остальных. Но здесь есть два "но". Первое — как практически мертвый кабан, вообще, может перемещаться на такие расстояния. Ведь заболевание характерно тем, что животное становится вялым, начинает крайне медленно перемещаться и, в конечном итоге, умирает. Второе — вспышки заболевания стали происходить на территориях, где, вообще, нет кабана — например, на Камчатке.
Соответственно, есть версия, что это модифицированный вирус. Как он распространился по территории Дальнего Востока, еще только предстоит узнать.
Изначально, когда стало известно о том, что африканская чума настигла наших кабанов, было три сценария развития событий. Первый — все кабаны вымрут и больше никогда не восстановятся. Тигры, соответственно, придут в населенные пункты, вследствие чего начнется Армагеддон. Второй сценарий — часть кабанов выживет, и со временем популяция восстановится, но будет поздно, потому что тигры, уже оставшиеся без еды, массово придут в населенные пункты и убьют, а затем съедят всех людей. Третий сценарий, которого мы и придерживались, заключался в том, что уссурийский подвид кабана достаточно стойко перенесет вирус — часть кабанов выживет и подвид восстановится. А тигр в своем рационе просто увеличит долю других животных — то есть, например, если раньше у него было 25% косули, то сейчас доля увеличится до 60%.
К счастью, реализовался третий сценарий. Других копытных животных, таких как пятнистый олень, изюбрь, косуля хватило для существующих тигров. Нужно понимать, что истощенных взрослых тигров не выходило в населенные пункты. Кабаны сейчас уже восстанавливаются, ведь у нас в природе нет этого вируса. Когда они восстановятся, все вернется на круги своя — ситуация придет в абсолютно гармоничное состояние. Главное — чтобы вирус антропогенно не занесли снова.
В западной части России решили предпринять такую непопулярную меру как уничтожение популяции, ведь болезнь стала распространяться и на свинофермах, что влекло за собой большие убытки. В отношении Дальнего Востока тоже предлагали так сделать, но запротестовало ученое сообщество — учитывая, что отсюда просто некуда разносить болезнь, нам проще сохранять животноводческие комплексы, чем истреблять кабанов, так как дикие кабаны не могут быть источником заноса. К тому же, кабаны — это не только объект питания для краснокнижных хищников, но и объект охоты для местных жителей. Если для москвича зачастую охота — это просто развлечение, то для жителя Дальнего Востока — это средство жизнеобеспечения.
Проблема серьезная, она действительно сильно выкашивает кабана. И, кстати, учет тигров во всем ареале в 2022 году мы делали именно для того, чтобы увидеть последствия от болезни. Мы сделали его на три года раньше, чем планировали.
— Сама по себе конфликтная ситуация между тигром и человеком — это любое появление тигра возле населенного пункта, даже без нападения на домашних животных. Почему так? Ведь раньше счет конфликтных ситуаций велся по-другому. Почему необходимо отслеживать каждое появления тигра в местности, где живут люди?
— Система фиксации конфликтных ситуаций изменилась не так давно. Неудивительно, что статистически все очень и очень усугубилось — конечно, любого пугает, когда ты озвучиваешь, что раньше было 30 конфликтных ситуаций, а стало 100. Но дело в том, что раньше один тигр считался за одну ситуацию — если зверь приходил в село и систематически начинал раз в несколько дней есть собак, то это была только одна конфликтная ситуация. В 2018 году приняли изменения, согласно которым любая встреча с тигром — отдельная конфликтная ситуация. И тут уже неважно, произошла она в лесу или в населенном пункте. А если один тигр, например, съел 5 собак, то теперь это пять отдельных конфликтов. Сюда же добавились моменты, где люди просто увидели тигра, который никого не ел.
Как раз, один из пунктов новой стратегии — это привести в соответствие количество конфликтных ситуаций и начать по-другому их оценивать. В моем понимании, нужно считать по количеству тигров. Когда мы говорим "200 конфликтных ситуаций" — это звучит страшно и не отражает реальную картину, а когда мы говорим "3 тигра из 750" — это уже куда менее пугающее значение.
Понимаете, это как с людьми — если, например, в доме, где 200 квартир, живет два алкоголика, то это совсем не значит, что на дом нужно повесить вывеску с надписью "вытрезвитель".
Как только тигр пришел в село и начинает охотиться на собак, он быстро привыкает к такому укладу жизни. Эти хищники действуют по пути наименьшего сопротивления. Именно поэтому нельзя устраивать привады хищных животных в лесу. В пример приведу лисят, которые обитают на Русском острове, так как их многие любят их подкармливать. Люди чаще всего еще и ленивые — они просто подъезжают к зверю на машине, дают ему какую-то еду и уезжают. Позже лисенок, когда слышит, как подъезжает машина, думает: "Меня сейчас будут кормить" и выбегает к дороге, а человек его сбивает, потому что едет на большой скорости.
В итоге — кто виноват? Водитель или лисенок? Нет, никто из них. Виноват, на самом деле, только тот человек, который подкармливал этого самого лисенка.Тигров тоже нельзя подкармливать. Если ты будешь приносить для него мясо, то не удивляйся, что он пойдет по твоим следам в деревню и будет ждать, что его встретят накрытым столом. Нельзя, чтобы животное ассоциировало приезд автомобиля с едой.
— Этот момент понятен. Но, все-таки, можно ли сказать о том, что тигры стали чаще приходить в населенные пункты? Многих сейчас очень беспокоит эта ситуация. Хищник ведь не должен стремиться к людям, так почему они это делают?
— Смотрите, за последние десять лет произошел существенный рост фиксирующих средств. У каждого сейчас, как минимум, есть телефон с функциями фотографирования или видеосъемки. Одновременно с этим, идет активное развитие новых медиа — каждый второй ведет свой блог и считает себя журналистом. Так, 15 лет назад для того, чтобы в какой-то газете разметили информацию о встрече человека и тигра, нужно было представить доказательства, которые не так просто было раздобыть. Сейчас доказательная база выросла в разы.
К тому же, раньше, если в СМИ появлялась недостоверная информация о том, что тигр, например, кого-то убил, можно было обратиться в полицию. Сейчас же люди распространяют в своих tg-каналах всё, что им хочется!
Тем не менее, отмечу, что в эту зиму было изъято достаточно много тигров, по сравнению с общей статистикой — все они имели огнестрельные ранения или травмы от ловушек. Слова о том, что "тигр выходит в населенный пункт, потому что ему нечего есть", конечно, имеют место быть, но вот есть ему нечего, потому что со сломанной костью он просто не может догнать добычу. Недавно, например, в Лазовском районе отловили тигра с огнестрельным ранением головы — его челюсть была переломана в двух местах. Понятно, что с такими травмами животное не может охотиться, потому оно и идет к населенным пунктам.
— В случаях, если тигр нападает на животное в населенном пункте, центр "Тигр" старается компенсировать людям их потери, но ведь проблему, в сущности, это никак не решает. Если мы берем человека, например, привязанного к своей собаке, то едва ли ему поможет какая-то компенсация в виде другой собаки. Как людям нужно содержать животных, чтобы таких ситуаций было меньше? В чем основная ошибка?
— Вообще, у нас в стране нападение животных на имущество человека является форсмажорным обстоятельством. Даже если вы напишите заявление в полицию о том, что кабаны напали на огород и съели всю вашу картошку, то там, максимум, разведут руками. Скорее всего, полицейские скажут: "Кабаны — это обстоятельство непреодолимой силы. Съели — ну и Бог с ними". Изменение законодательства таким образом, чтобы граждане могли страховать животных — это уже наша инициатива, как и программа компенсаций уже работает.
При этом деньгами ущерб мы не компенсируем из-за мошенников. Натуральный обмен, в свою очередь, также имеет сложности. Собаку, например, вообще, сложно компенсировать. Мы понимаем, что для кого-то собака — это друг, часть семьи, а ее смерть — невосполнимая утрата.
Программу мы ведем таким образом — охотничий надзор выезжает в место, откуда поступила жалоба о нападении, расследует дело и выясняет, кто напал. В случае если напал, действительно, тигр, мы возмещаем убытки. Однако далее мы проводим обязательную профилактику — жителям населенного пункта рассказывают, как не допустить подобной ситуации в будущем. Есть четкий свод правил содержания сельскохозяйственных и домашних животных в ареале тигра.
Основная проблема содержания домашних животных заключается в том, что чаще всего собака живет на улице — она привязана к будке, а хозяева кормят ее раз в какое-то время. Если в селе пропала одна собака — это вина тигра, но если в том же селе пропала и вторая собака — это вина граждан. Тигр приходит и видит, что на неогороженном пространстве сидит беспризорная собака на привязи — логично, что он ее убивает. Потом тигр приходит в село еще раз, а в другом дворе точно такая же ситуация.
Пока ментальность большинства граждан такова. что собака расходный материал. Даже после приезда сотрудников охотнадзор и всеобщей просьбы убрать собак, чтобы тигр попался в ловушку охотнадзора, то ничего не происходит. Тигр приходит раз за разом в село, но не идет в ловушку, так как в любом дворе он может забрать собаку и не быть пойманным. Эта системность и порождает то, что тигр может месяцами ходить в одной местности.
Раньше у людей было понимание, что в ареале тигра пропажа таких собак — это норма, а сейчас определенные группы людей используют это для расшатывания обстановки.
— Проанализировав отчет по работе центра за 2023 год, можно сказать о том, что тигры нападают на людей очень редко и только в том случае, когда сам хищник пострадал первым. В том числе зафиксирована одна смерть от лап тигра. Расскажите о том, в каких случаях тигр может напасть на человека?
— Вообще, есть всего четыре ситуации, когда тигр может напасть на человека.
Первая — когда человек пытается отобрать у тигра еду. В принципе, это закономерная реакция. Такое поведение свойственно и собакам, и кошкам.
Вторая — взаимодействие с тигрятами при матери. Это редкая ситуация, но она имеет место быть. Здесь нужно понимать, что тигрята до полугода — это несмышленыши. Видя человека, они могут с легкостью подойти к нему, а радостный человек, в свою очередь, без задней мысли начинает взаимодействовать с ними. Тут тоже все понятно — любая мать, когда увидит эту картину, может напасть. Если человек сам взял тигренка на руки, она не будет спрашивать у него: "А что вы делаете? А куда вы его несете?".
Третья — наличие собаки. Бывают случаи, когда собака, спасаясь бегством от тигра, забивается в ноги своему хозяину. А тигр, который бежит за этой самой собакой, не успевает затормозить и сносит человека. Нужно понимать, что тигр — совершенный убийца. Он убивает животных каждые 10 дней для своего пропитания. А расстояние в 100 метров он преодолевает в течение четырех секунд.
Четвертая — это, естественно, когда человек стреляет в тигра или ранит его другим способом. В этом плане тигр как кошка — он помнит, кто сделал ему больно и старается отомстить обидчику. Бывают печальные случаи, когда травму тигру наносит один человек, а страдает в итоге другой.
Прежде чем выстрелить в тигра нужно осознать не только собственную опасность, но и тот факт, что ты можешь быть потенциальным палачом другого.
Один из таких случаев произошел в 2010 году в Тернее. Тигр напал на рыбака и убил его. Позже выяснилось, что у тигра было множество травм. И кто виноват тогда — тигр или человек, на которого он напал? Конечно, виноват тот, кто нанес травму тигру первым. Подобные истории — исключение из правил. В основном, когда человек стреляет в тигра и ранит его, то хищник может его убить.
В России мы можем видеть правильную практику — животное-людоед или убийца не может оставаться в дикой природе. Его изымают всеми возможными способами. И если получится сделать это гуманно — замечательно, если не получится, то это не преступление. Есть такой миф, что в связи с тем, что тигр внесен в Красную книгу, люди не могут от него защищаться. Так как если в случае самозащиты убить тигра, то придется нести уголовную ответственность.
На самом деле всех животных, сюрприз, нельзя убивать!
Практически за всех существует ответственность. Причем, за убийство домашних животных ответственность бывает даже выше. А в случае самообороны, человека не ждет никакого наказания.
— Какие тигры попадают в реабилитационный центр? Кто с ними работает? Я нашла информацию о том, что перед выходом на волю, животное сдает "экзамены" — расскажите о том, что за экзамены, и что происходит с теми хищниками, которые их проваливают?
— Тигры, попадающие в реабилитационный центр, делятся на три вида.
Первый — тигрята, которые остались без матери. Они еще не могут самостоятельно добывать пищу и, конечно, какое-то время приходится содержать их в неволе. Здесь нужно сделать так, чтобы они не привыкли к этим условиям и не привязались к людям. С ними проще — они еще не почувствовали в полной мере, что такое дикая природа, а в вольере, огороженном сеткой, ведут себя спокойно.
Вторая категория — раненные взрослые тигры. С ними сложнее всего, потому что первоочередная задача здесь — вылечить болезнь или раны, а если требует ситуация, провести необходимые операции. Взрослое животное не понимает, что ему хотят помочь. Все швы, соответственно, пытается разгрызть — конечно, о катетерах или тому подобном вообще не приходится говорить. При этом нельзя вводить тигра в наркоз каждый день, так как через три дня он умрет от его последствий. Возникают сложности с введением лекарственных препаратов и еды. Сейчас у нас нет понимания, как разрешить эту проблему.
Третья категория — дикие здоровые взрослые животные. Зверя отлавливают, понимают, что он здоров и перевозят его на другой участок ареала. Со временем он понимает, что есть собак — это не самая лучшая идея. Мы стараемся, как можно меньше держать в реабилитационном центре таких животных.
В центре с тиграми работают ветеринары, которые отслеживают их физическое состояние, и люди, которые следят за подачей еды. Здесь есть определенные нюансы. Например, если мы понимаем, что тигр сильно травмирован, и возвращать в дикую природу его не стоит даже пытаться, то мы не заморачиваемся с живыми животными для того, чтобы прокормить его и даем ему весь период реабилитации мясо сельскохозяйственных животных. Если у тигра есть травмы челюсти, то мы мелко нарезаем ему еду, чтобы он, как кошка, мог слизать ее языком. Ну а если мы предполагаем, что тигр отправится на волю, то кормим мы его, соответственно, только живыми животными.
Например, в вольере у тигра неожиданно появляется кабан или олень. Камера в это время записывает то, как ведет себя хищник. Далее собирается рабочая группа из различных профессионалов, в которую входят ветеринары, ученые, специалисты из охотнадзора. Они смотрят на то, как животное охотится. И, в случае если они считают, что тигр охотится правильно, он проходит первый экзамен.
Второй — это реакция на человека. Заключается он в том, что когда тигр сидит в вольере, к нему по команде начинает приближаться автомобиль и, по видео мы смотрим, как на это реагирует хищник. Соответственно, если тигр слышит машину, разворачивается и бежит к противоположному концу вольера, то это правильная реакция. Если же он ведет себя спокойно или приветливо, мы не можем выпустить его в природу.
Третий экзамен тигр сдает, когда специалисты уже непосредственно принимают решение о выпуске. Это этап последнего ветеринарного осмотра.
Тигры, которые не проходят экзамены, отправляются в зоопарки, отвечающие требованиям по содержанию крупных млекопитающих. То есть, отдавая им тигра, мы уверены, что он будет жить в комфортных условиях. Люди часто говорят о том, что зоопарк — это тюрьма, но на самом деле в дикой природе редкий тигр доживает до 15 лет, а зоопарке спокойно живет до 25. А если тигр родился в неволе, то у него, в принципе, нет никакой потребности в дикой природе. То же самое и с цирком — тигры привязываются к дрессировщикам. И если их нормально кормят и содержат в хороших условиях, то, лично я, никакой проблемы в цирках, не вижу.
— В течение разговора мы не раз касались темы общественной паники — каждый раз, когда тигр появляется вблизи населенного пункта, люди раздувают из этого трагедию. Как вы думаете, это от недостатка экологической просвещенности? Как вы видите решение проблемы? Ранее была информация о том, что во Владивостоке планируется ввести уроки тигроведения. Это было в 2022 году. Может, это поможет?
— Уроки тигроведения проводятся на данный момент в тестовом формате, но они не являются частью образовательной системы. Это попытка рассказать детям об уникальной природе своего края, потому что чаще всего в примерах, приведенных в школьных учебниках, в основном, описывается западная часть России. Там рассказывается о тех видах животных, которых у нас, в принципе, нет. Ребенку сложно сопоставить жизнь и текст в учебнике. А региональный аспект, связанный с природоведением заключается в том, что тигры на слуху, и с ними можно себя ассоциировать:
"Тигры красивые и умные — такие же, как жители Дальнего Востока".
Да, действительно, последние два года мы можем наблюдать массовую истерию, распространяющуюся на территории Приморского краямясо сельскохозяйственных животных. Раньше такого не было. Здесь можно привести пример, что в 2016 году амурский тигр два месяца жил во Владивостоке в районе Снеговой пади и даже доходил до Патрокла — когда его поймали, жителя Владивостока. Понимаете, не было никакой паники — никто не бегал в истерике, не закупался оружием. Люди понимали, что тигра что-то заставило прийти в населенный пункт — просто так он бы ни за что не оказался там, а самое главное, что он не опасен.
В Дальнегорском районе в прошлом году сторож вышел из вагончика, и тут на него напал крупный хищник, утащил его и убил. Трагедия? Трагедия. Быстро всплыла информация о том, что его убил именно тигр — эту новость подхватили все. По итогу, охотнадзор стал разбираться в ситуации, и оказалось, что мужчину убил раненный медведь. Однако информацию о том, что это был именно медведь, а не тигр разместило только одно СМИ — может, потому что медведь никому не интересен.
Медведи убивают людей — это всем понятно. Об угрозе тигров говорить всегда интереснее.
Получается, что у людей создается фон негативного отношения к тиграм. Вследствие этого человек, например, может ехать на машине, увидеть тигра, достать ружье, которое у него было с собой, допустим, для охоты и выстрелить. Когда стреляет непрофессионал, то он не может попасть так, чтобы убить сразу. Выходит, что появляется новый раненный тигр, который приходит в село. И это бесконечно повторяется. Это глобальная проблема, ее нужно решать, в том числе, экологическим просвещением.
Полюбить можно только то, что ты видишь. Только то, с чем ты знаком.
Сейчас дети за свою жизнь практически не сталкиваются с животным миром. А поэтому они и не понимают зачем он нужен. Это большая утрата. Проблема решается только экологическим просвещением и разрешением конфликтных ситуаций. Любая конфликтная ситуация между человеком и тигром должна оперативно разрешаться — для этого у государства должны быть специально обученные группы. Приморье и Хабаровский край — единственные регионы, где они сейчас созданы. Нужно увеличить их количество для того, чтобы люди были уверены в том, что в случае чего им быстро помогут, в том числе своевременно изымать животных
Недостаток экологического просвещения — это системная проблема. Нужно как-то воздействовать на факт того, что в информационном поле Приморья появляется все больше фейков о том, что тигр напал на кого-то и так далее. Если с официальным СМИ, этой проблемы нет, то в телеграмм-каналах распространяется множество недостоверной информации.
Со стороны государства же необходимо увеличение конфликтных групп, чтобы они могли быстро разбираться, своевременно изымать животных.
