Открытие памятника Чехову во Владивостоке, 2018 год
Фото: ИА PrimaMedia
В январе исполнилось 164 года со дня рождения писателя
В январе 2024 года исполнилось 164 года со дня рождения Антона Павловича Чехова, а в июле 2024 года будет отмечаться 120-летие со дня его смерти. Всего 44 года отмерила судьба этому выдающемуся литератору, одному из столпов золотого века русской литературы, но сколько он успел за столь короткий срок. О том, как большое турне Антона Чехова по странам Дальнего Востока превратилось в поездку на Сахалин, во Владивосток и морской круиз, читайте в материале ИА PrimaMedia от историка, ведущего проекта "Объяснения" Владивостокской библиотечной системы Сергея Корнилова.
Помимо написания около 700 литературных произведений Чехов сумел сделать то, чего не делал ни один русский писатель XIX столетия — он совершил большое путешествие по Сибири и Дальнему Востоку, побывал а Благовещенске, Хабаровске, Николаевске-на-Амуре, Сахалине и Владивостоке, затем посетил Гонконг, Сингапур, Цейлон и Египет. Подобный вояж в XIX веке совершил только один знаменитый россиянин — царь Николай II, будучи наследником престола, но это случилось на год позже. Впрочем, в декабре 1890 года, когда Чехов уже подходил к Европе на пароходе "Петербург", в районе Суэцкого канала ему встретился фрегат "Память Азова" с цесаревичем на борту. В это время Николай только начинал свое путешествие по странам Востока, а Чехов его завершал.
На Восток!
Весной 1890 года молодой, но весьма популярный и модный писатель и журналист Антон Чехов, с удостоверением корреспондента газеты "Новое время" отправился в большое путешествие по Сибири и Дальнему Востоку. Биографы Чехова часто называют вояж писателя "поездкой на Сахалин", чем сильно сужают масштаб путешествия. На самом деле, Чехов планировал посетить не только русский Дальний Восток, но также Китай и загадочную Японию, всего за несколько десятилетий до этого открытой для посещения иностранцами. Более 200 лет власти Страны Восходящего Солнца проводили политику самоизоляции и Япония была закрыта для всего мира. В 1853 году пушки американского коммодора Мэтью Перри, нацеленные на столицу Японии, сыграли роль заветного золотого ключика и таинственная страна открылась для мира. После этого ручеёк путешественников, стремящихся увидеть страну Хокусая, воинственных самураев и обворожительных гейш, стал нарастать и превратился в настоящий поток паломников. Впрочем, это было позже, а во времена Чехова ручей только начал превращаться в реку. Но не суждено было Антону Палычу войти в неё, хотя он пытался это сделать дважды.
Владивосток в 1890 — таким город увидел Чехов. Фото Элеоноры Прей. Фото: Взято из открытых источников
Вопрос о том, зачем больной туберкулезом Чехов поехал в далекое и опасное путешествие, остается открытым до сих пор. По одной из версий, окончательное решение о поездке созрело у Чехова в 1889 году, когда на его руках от чахотки (так называли туберкулез) скончался его старший брат Николай. В это время Антон обнаружил, что тоже болен. Это был результат сурового воспитания отцом, который в детстве заставлял сыновей дежурить в семейном магазине в Таганроге, а в целях экономии, осенью, до самых морозов, не отапливал помещение. Сыновья мерзли, но терпели, ослушаться отца они не могли.
По одной из версий, Чехов решил, что ему, пока болезнь не зашла слишком далеко, надо отправиться в путешествие и посмотреть мир. С другой стороны, чем черт не шутит, был шанс поправить здоровье. Дело в том, что при туберкулезе показано больше бывать на свежем воздухе, особенно полезны прогулки на море. Берега Тихого океана для этого вполне подходили.
Спонсором поездки Чехова выступил его друг и издатель — Алексей Суворин. Впрочем, сотрудничество было взаимовыгодным: Чехов обязался регулярно присылать из дальних странствий репортажи для газеты Суворина "Новое время". Сборы начались осенью 1889 года: "Купил себе полушубок, — писал Чехов, — офицерское непромокаемое пальто из кожи, большие сапоги и большой ножик для резанья колбасы и охоты на тигров. Вооружен с головы до ног". Для полной экипировки не хватало огнестрельного оружия и Чехов его приобрел — это был револьвер системы "Смит и Вессон".
Весной 1890 года все было готово — оставалось лишь получить разрешение на посещение сахалинской каторги, обитатели которой крайне интересовали Чехова, как писателя и журналиста. Чехов отправился к начальнику Главного тюремного управления Галкину-Враскину и тот отказать не мог — ведь недавно сам Александр III хвалил пьесу Чехова "Иванов", поставленную на сцене Императорского Александринского театра. Чехову выставили единственное условие — не общаться с политическими узниками, но он обещание не выполнил и встретился почти со всеми политическими ссыльным, в частности, с Иваном Ювачёвым, будущим отцом писателя Даниила Хармса.
Чехов и Владивосток: начало истории
Бывший флотский офицер Иван Ювачев, отбыв срок на Сахалине за участие в революционной организации, готовившей покушение на Александра III, позже поселится во Владивостоке, будет работать капитаном речного судна, ходившего по Уссури и одновременно пописывать статьи в газету "Владивосток" за подписью "Миролюбов". А еще позже станет прототипом одного из героев повести Чехова "Рассказ неизвестного человека".
Владивосток, ул. Светланская в начале 1890-х гг. Фото: Взято из открытых источников
Это небольшое отступление говорит о косвенной связи Чехова с Владивостоком, но обратимся к более прямой линии.
Для начала отметим, что Чехов родился в 1860 году, а это, как известно — год основания Владивостока. Антон Павлович об этом знал и даже отметил в записной книжке. Вывод о том, было ли это простым совпадением или нет, можно сделать по прочтении данного материала, но наша версия — таинственная, почти мистическая связь с Владивостоком преследовала Чехова до самой смерти. Судите сами.
21 апреля 1890 года на перроне Ярославского вокзала в Москве Чехова провожали друзья и родные. Собралась шумная компания: мать Евгения Яковлевна, братья Иван и Михаил, сестра Маша, подруги Лика Мизинова и Ольга Кундасова по прозвищу "Асттрономка", художник Исаак Левитан, актер Малого театра Александр Южин, музыканты Семашко и Иваненко, супруги Софья и Дмитрий Кувшинниковы, всего 12 человек. Доктор Кувшинников подарил Чехову фляжку с коньяком, которую наказал открыть на берегу Тихого океана. Позже наказ был исполнен.
До Ярославля Чехов добрался на поезде, оттуда на пароходе — до Перми. Далее снова на поезде до Тюмени, где там железная дорога обрывалась — Транссибирскую магистраль еще даже не начали строить. После этого началась бесконечная тряска в тарантасах, грязь, весенняя распутица и преодоление великих сибирских рек. Пару раз экипаж переворачивался и Чехов мокрый, грязный и злой ехал несколько часов до ближайшей почтовой станции, чтобы обогреться и просушить вещи.
Примерно на середине пути Чехов внезапно перестроил первоначальный план. В письме к родным из Иркутска он пишет: "Я сильно изменил свой маршрут. Из Хабаровки я поеду не в Николаевск, а по Уссури во Владивосток, а оттуда уже на Сахалин. Нельзя не посмотреть Уссурийского края. Во Владивостоке буду купаться в море и есть устриц".
Загранпаспорт Чехова. Фото: Взято из открытых источников
На это решение Чехова повлияли попутчики, которые присоединились к нему в Томске. Это были поручики Шмидт и Меллер, которые служили во Владивостоке и возвращались в свою часть, по месту дислокации, после отпуска. Они рекламировали Чехову Владивосток, как лучший город на Дальнем Востоке. Рассказы Шмидта и Меллера о теплом море (Чехов мёрз в Сибири) и огромных приморских устрицах соблазнили Антона Палыча и он решил сделать крюк.
К сожалению, этой поездке не суждено было сбыться. Доехав до Хабаровки, Чехов узнал о том, что из Китая на русский Дальний Восток пришла напасть — эпидемия, или, как бы мы сейчас сказали, пандемия холеры и Владивосток закрыт на карантин. Пришлось Чехову следовать дальше по заранее намеченному маршруту: по Амуру до Николаевска, а затем на Сахалин.
В западне
Чехов планировал пробыть на Сахалине около месяца, но попал в настоящую западню. Из-за холеры и карантина он застрял на острове и пробыл там больше трех месяцев! В письме Суворину Чехов писал: "…со всех сторон глядит на меня зелеными глазами холера, которая устроила мне ловушку. Во Владивостоке, Японии, Шанхае, Чифу, Суэце, кажется даже на Луне — всюду холера, везде карантины и страх..."
Спустя пару месяцев сахалинского сидения, в письмах родным Антон жалуется, что Сахалин ему ужасно надоел, но выехать нет никакой возможности. Надо было чем-то заняться и Чехов стал переписывать население Сахалина по системе, которую сам разработал. Сейчас эту чеховскую перепись называют первой научной переписью населения Сахалина. Нет худа без добра.
Хуже всего была неизвестность — никто не знал, когда закончится эпидемия. Безысходность стала толкать Чехова на фантастические проекты. Он собирался нелегально въехать в Японию с контрабандистами, затем бежать в Америку. В конце концов, у него созрел план бегства в США через Аляску, но наконец, в октябре 1890 г. карантин во Владивостоке сняли и 16 октября 1890 г. Антон Павлович на пароходе Доброфлота "Петербург" прибыл в "город нашенский".
Во Владивостоке
Утром 16 октября 1890 года пароход "Петербург" вошел в бухту Золотой Рог и Чехов застал в городе золотую приморскую осень. "Когда я был во Владивостоке, — писал он в письме писателю Борису Лазаревскому, — ...погода стояла чудесная, теплая, несмотря на октябрь. По бухте ходил настоящий кит и плескал хвостищем, впечатление, одним словом, осталось роскошное..."
Чехов в 1889 году — за год до поездки на Дальний Восток. Фото: Взято из открытых источников
Это самая растиражированная цитата Чехова о Владивостоке, но она же, по неизвестной причине, оказалась самой загадочной для местных краеведов. Еще в советские времена шли споры, где Чехов наблюдал кита и краеведы почему-то решили, что это случилось на берегу Семеновского ковша (ныне Спортивная гавань). В 1980-е гг. на улице Набережной, у гостиницы "Владивосток" установили закладной камень с табличкой о том, что здесь будет установлен памятник Чехову, а спустя 40 лет, в 2018 году памятник был открыт.
Когда памятник открыли, внезапно стало ясно, что с точки, где он стоит, невозможно увидеть кита. С этого места вообще не видно ни берега, ни ближайшей акватории моря. Оттуда можно наблюдать лишь полуостров Песчаный и часть Амурского залива, прилегающего к Хасанскому району, но они находятся на расстоянии 5-10 км от наблюдателя и увидеть отсюда кита не получится. Не говоря о том, что Амурский залив никогда не называли "бухтой".
Это странная история, поскольку Чехов дал точные приметы места, где наблюдал кита. Кит у него ходит "по бухте", которую он в том же письме называет "знаменитая". А какая знаменитая бухта во Владивостоке? — Только Золотой рог. В 1890 году Владивосток — очень маленький город с населением 11 тысяч человек и он весь жмется к этой бухте. Город расположен на ее берегах и никакие другие бухты в территорию города тогда не входили. Улисс, Патрокл и бухта Тихая войдут в черту города гораздо позже.
Четыре дня, проведенные Чеховым во Владивостоке, были весьма насыщенными и хлопотными. В целях профилактики (холера только закончилась и опасность заражения полностью не исчезла), а также экономии средств, Чехов не стал снимать номер в гостинице, а жил в каюте "Петербурга". По этой причине, он мог наблюдать кита прямо с борта парохода, либо по дороге в город. "Петербург" стоял у пристани Доброфлота (район нынешнего Морвокзала) и Чехову приходилось ходить берегу бухты (ныне Корабельная набережная) на восток — к Дому губернатора, музею ОИАК на ул. Прудовой (ныне Петра Великого) и в Казначейство на улице Госпитальной (ныне Пушкинская).
Чем же занимался Чехов во Владивостоке? Во-первых, ему было нужно получить загранпаспорт, поскольку предстояло длительное путешествие с заходом в иностранные порты. Для получения загранпаспорта Чехов посетил канцелярию губернатора Приморской области (Светланская, 52), полицейское управление на Суйфунской (ныне Уборевича, 9) и Казначейство, где ему пришлось уплатить госпошлину. Кроме того, он сходил на телеграф и дал телеграмму брату, где сообщил дату своего приблизительного возвращения в Москву — 10 декабря.
Обед на борту Петербурга. Фото: Взято из открытых источников
Закончив эти обязательные процедуры, Чехов занялся осмотром города. Прогулявшись по его не очень длинным улицам (Светланская тогда заканчивалась в районе Дальзавода, а окраиной города была улица Последняя, ныне Уткинская), он посетил музей Общества изучения Амурского края (ныне старое здание музея им. Арсеньева на Петра Великого, 6). Музей открылся буквально накануне — 30 сентября 1890 года, то есть за две недели до приезда Чехова во Владивосток. Таким образом, Антон Павлович стал не только одним из первых посетителей музея, но и первой знаменитостью, посетившим главный музей города, который горожане с гордостью называли "храм науки и искусств".
Осмотрев музей, Чехов еще, как минимум, трижды посещал это здание — здесь находилась библиотека ОИАК и Антон Павлович штудировал подшивки газеты "Владивосток" за 1884-1890 гг., делая выписки, которые касались Сахалина и не только. В письме Суворину он сообщил, что "во Владивостоке издается очень хорошая газета", которая, несмотря на то, что является официальным органом Морского ведомства, не боится критиковать власти и чиновников.
Выписки из газеты "Владивосток" помогли Чехову в работе над книгой "Остров Сахалин", в которой, в свою очередь, он несколько раз упоминает Владивосток. Так, Чехов описывает, как перед отходом парохода "Петербург" он посетил большой магазин во Владивостоке (видимо, "Кунст и Альберс") где сделал необходимые покупки в дорогу, а при выходе из магазина встретил отца Ираклия, с которым познакомился на Сахалине.
Чехов и мичман Глинка на борту Петербурга с мангустами. Фото: Взято из открытых источников
Отец Ираклий — человек незаурядной биографии. Бурят и буддист по происхождению, он родился и жил в Забайкалье. Однажды, во время сильного наводнения, он оказался на краю гибели и в этот момент обратился к "русскому богу". Он поклялся, что уверует и примет православие, если останется жив. В результате, во время этого стихийного бедствия, все его односельчане погибли, а он один спасся. После этого он крестился, принял имя Ираклий и ушел в монастырь. Затем служил на Сахалине, а потом поехал учиться в Москву. Так он оказался на одном пароходе с Чеховым и даже некоторое время жил у писателя в Москве, поддерживая с ним отношения и в дальнейшем.
В книге "Острове Сахалин" Чехов вспоминает еще одну владивостокскую встречу — в один из этих октябрьских дней он познакомился с городским головой Владивостока Игнатием Маковским. Это знакомство имела неожиданные последствия. Игнатий Маковский, кроме того, что был городским головой, являлся активным членом ОИАК, высокообразованным человеком, книголюбом и организатором Общества народных чтений (ныне краевая библиотека им. Горького). Во время пребывания Чехова во Владивостоке, Маковский подготовил и прочитал в Морском собрании лекцию по истории дуэлей в России и Европе. Позже она была опубликована в газете "Владивосток".
Как это связано с Чеховым? Дело в том, что по возвращении в Москву, первое, что делает Чехов — он пишет повесть "Дуэль". Повесть была задумана им еще до поездки, но имела другое название и была не окончена — в ней не хватало кульминационного момента и финала. Учитывая, что после возвращения, Чехов очень быстро окончил повесть, можно предположить, что Антон Павлович работал над ней в дороге.
Искупаться в теплом Японском море Чехову так и не удалось, но вот устриц во Владивостоке он попробовал и потом не раз вспоминал об этом в письмах и рассказах о Дальнем Востоке. Надо сказать, что вообще, огромные приморские устрицы пользовались большим успехом у путешественников. Посетивший Владивосток за 10 лет до Чехова беллетрист Всеволод Крестовский тоже отмечал необыкновенные размеры и вкусовые качества местных устриц: "владивостокские устрицы — в огромных раковинах, но очень вкусные: только подали их нам с приправой из уксуса за окончательным отсутствием во всем городе лимонов". При Чехове лимоны уже были.
Пароход Доброфлота Петербург. Фото: Взято из открытых источников
Итак, выполнив все необходимые ритуалы путешественника, Антон Палыч покинул город нашенский. 19 октября 1890 года пароход "Петербург" с Чеховым и еще 461 пассажиром на борту вышел из Владивостока и направился в Гонконг.
О стереотипах
Надо сказать пару слов о несоответствии образа Чехова, как нам его рисует школьное образование и реального Антона Палыча. Советская пропаганда упорно рисовала Чехова, как унылого интеллигента, который по капле выдавливал из себя раба. Этому способствовало тиражирование его портрета, сделанного на склоне лет — в пенсне и шляпе. На самом деле, это далеко от реального Чехова.
Антон, или Антуан, как звали его друзья, был высоким красавцем (рост 187 см) спортивного телосложения и образа жизни. Мало кто знает, но в 1883 году Чехов стал одним из учредителей Русского гимнастического общества и принимал активное участие в тренировках и соревнованиях. Он был красивым, веселым и сильным человеком.
По пути из Владивостока в Одессу, Антуан поражал пассажиров трюком, который проделывал в каждом порту: он нырял с носа парохода в море и плавал в гавани Гонконга, Сингапура и Коломбо, невзирая на погоду, волны и предупреждения о возможном нападения акул. Смеясь, Чехов говорил, что если его съест акула, то он приобретет мировую известность, как первый в мире писатель, погибший таким образом.
Самым ярким событием в морском путешествии Чехова стало посещение Цейлона, о котором он вспоминал всю жизнь. Эти воспоминания неизменно наполнены радостью и юмором. В письме Суворину он писал: “Цейлон — место, где был рай. Здесь… я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: “Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индусской… и где...? в кокосовом лесу, в лунную ночь”.
Чехов неоднократно вспоминал о Цейлоне в письмах и намеревался вернуться туда еще раз. Молодым коллегам — Горькому и Бунину, с которыми познакомился в начале ХХ века, он рассказывал о прелестях тропического острова и советовал посетить его. Советам внял Бунин, посетивший Цейлон и написавший несколько рассказов и стихов по цейлонским впечатлениям.
Пальмовая кошка. Фото: Взято из открытых источников
Кроме связи с "черноглазой индуской", Чехов побывал в Канди — один из священных буддийских городов на Цейлоне, осмотрел храм Зуба Будды и приобрел двух мангустов. Правда, один оказался пальмовой кошкой (торговец обманул доверчивого иностранца), но Чехов не особо разбирался, любил их обоих и они благополучно прибыли в Москву, развлекая его родных и друзей целый год. Антон Павлович был восторге от приобретения и писал друзьям: "Имя сим зверям — мангус <так в источнике>. Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезъяной. Они переворачивают чернильницы, стаканы, выгребают из цветочных горшков землю, тормошат дамские прически, вообще ведут себя как два маленьких черта…"
Мангуст. Фото: Взято из открытых источников
Родные Чехова были в шоке от того, что вытворяли эти черти, но Антон Палыч упорно отказывался избавиться от них. Все-таки, в один прекрасный момент, это пришлось сделать. Однажды к писателю пришел важный гость и мангуст справил нужду прямо в его цилиндр. После этого Чехов смирился с неизбежностью и отдал животных в Московский зоопарк. Впрочем, он не забывал своих любимцев, регулярно навещал в зоопарке, баловал и приносил им сладости и орехи.
Почему эту историю не рассказывают в школе детям? Почему про Каштанку, Ваньку Жукова и селедкой по морде можно, а про мангустов и прыжки с парохода нельзя? Впрочем, понимая, насколько сложно повернуть школьную машину образования, предлагаю сделать первый шаг: заменить в школьных кабинетах литературы портрет Чехова в пенсне на портрет молодого Антуана.
Навеяно Дальним Востоком
Спустя полтора месяца после отхода из Владивостока Чехов прибыл в Одессу, а через три дня, 8 декабря 1890 года уже был в Москве. Сразу по возвращении, он публикует рассказ "Гусев", который написал в дороге и который можно смело причислить к дальневосточным произведениям писателя.
Сюжет навеян происшествием по дороге — на переходе из Владивостока в Гонконг, на борту "Петербурга" от воспаления легких скончался отставной солдат Иван Чублинский. Его зашили в саван и опустили с грузом на дно морское.
Как и прототип, герой рассказа Чехова — отставной солдат Гусев, пять лет отслуживший в Сучане (ныне г. Партизанск), который возвращается на родину. На пароходе ему снятся странные сны: город Сучан, где он служил и огромные дохлые лососи (согласно русским сонникам, увидеть во сне мертвую рыбу — к болезни). Гусев, действительно, болен туберкулезом и умирает, не добравшись до дома. Его зашивают в парусину, сбрасывают в море и тело бедняги съедают акулы. Этот грустный рассказ навеян морским путешествием, во время которого у Чехова от долгих переходов и некачественной пищи, как и у героя рассказа, обострился туберкулез.
Чехов и о. Ираклий на борту парохода Петербург. Фото: Взято из открытых источников
Что касается упомянутой повести "Дуэль", она тоже навеяна Дальним Востоком, но связь тут сложнее. О городском голове Владивостока Игнатии Маковском и его "Истории дуэлей" мы уже упомянули, но это не единственная ниточка, связывающая повесть с городом на берегу бухты Золотой рог.
Один из персонажей "Дуэли" — дьякон Победов, прототипом которого стал бывший буддист, а ныне православный отец Ираклий, прибывший с Чеховым из Владивостока. Во-вторых, один из двух главных героев повести, зоолог Николай фон Корен занимается эмбриологией медуз и собирается в экспедицию на Дальний Восток. Вот, что он говорит:
"Через два года, когда у меня будут готовы средства и люди, я отправлюсь в экспедицию, — рассказывал фон Корен дьякону. — Я пройду берегом от Владивостока до Берингова пролива и потом от пролива до устья Енисея. Мы начертим карту, изучим фауну и флору и обстоятельно займемся геологией, антропологическими и этнографическими исследованиями. От вас зависит поехать со мною или нет.
— Это невозможно, — сказал дьякон.
— Почему?
— Я человек зависимый, семейный".
Забавно, что фон Корен в повести не просто планирует экспедицию на Дальний Восток — он буквально одержим этой идеей и вербует в нее всех своих друзей и знакомых — не только дьякона Победова, но и Лаевскского, которого затем вызывает на дуэль и других персонажей повести. Несмотря на то, что все они отказываются (кстати, так было в случае с Чеховым и его друзьями — он многих звал ехать с ним в путешествие, но все отказались), в финале, перед отъездом Корена в Москву (дело происходит на Черном море), он снова напоминает провожающим об экспедиции и предлагает ехать во Владивосток.
Повесть "Дуэль" опубликована в 1891 году и была не очень хорошо принята публикой. Критик Мирский писал: "Чехов заставляет своих героев подолгу рассуждать на абстрактные темы... его герои… говорят бесцветным и скучным газетным языком". Другой критик, Скабичевский еще более категоричен: "Сила художественного таланта Чехова, — писал он, — в мастерской обрисовке характеров, но мысли, проводимые им в последних произведениях, поражают своим убожеством". Повесть могла бы так и остаться в истории литературы, как неудача Чехова, если бы спустя 100 лет, как часто бывает со значительными произведениями, она была переоткрыта фактически заново.
Этим портретом Чехова мы предлагаем заменить в школах его известный портрет в пенсне, 1888 г. Фото: Взято из открытых источников
Особый интерес она вызвала у кинематографистов. В России повесть экранизировали трижды: в 1961 г. — режиссеры Татьяна Березанцева и Лев Рудник, в 1973 году — Иосиф Хейфиц и 1996 году Владимир Мотыль (режиссер фильма "Белого солнца пустыни") снял фильм "Несут меня кони..." по мотивам "Дуэли", где действие перенесено в современность. В Европе "Дуэль" поставили британец Чарльз Джеррот (1963) и немец Ханс Швайкарт (1964). Наконец, в 2010 году "Дуэль" экранизировали в Голливуде, натурные съемки проходили в Хорватии.
Наиболее известен снятый по "Дуэли" фильм Хейфица "Плохой, хороший человек". Главные роли в этом фильме играют Олег Даль и Владимир Высоцкий, причем, Высоцкий исполняет роль фон Корена и именно он уговаривает всех ехать во Владивосток. Пикантность ситуации состояла в том, что за год до съемок фильма Высоцкий нелегально посетил закрытый порт Владивосток дал здесь несколько концертов. Впрочем, этот тонкий юмор тогда могли оценить лишь владивостокцы и сам Высоцкий.
Два Корена и другая мистика
"Дуэль" имела переломное значение для творчества писателя. То, что критики приняли за "абстрактное разглагольствование" оказалось переходом от легкого юмора раннего Антоши Чехонте к тонкому психологизму позднего Чехова. Но не только этим исчерпывается значение "Дуэли". С этой повестью произошла удивительная история, не имеющая рационального объяснения.
В 1891 году "Дуэль" вышла в свет, а спустя 17 лет на Дальнем Востоке появилась экспедиция, которой руководил... зоолог Корен. Логически это объяснить невозможно. Можно предположить, что Чехов слышал или читал о зоологе Корене и это отложилось в его памяти, но эта версия не выдерживает критики. Дело в том, что когда Чехов писал повесть, реальному Корену было 11 лет, он жил в Норвегии и помышлял о зоологии. С другой стороны, когда Корен стал известен в России, Чехова уже семь лет не было в живых. Можете считать это совпадением, мистикой или материализацией, но факт остается фактом: экспедиция зоолога Корена на Дальний Восток состоялась, причем, по маршруту, который указал Чехов. Единственным отличием реальной экспедиции от литературной стало направление: если герой Чехова планировал пройти от Владивостока до Берингова пролива, то реальный Корен начал движение от Берингова пролива, а окончил свой путь во Владивостоке. Более того, закончив экспедицию, в 1919 году он скончался и был похоронен на Покровской кладбище Владивостока.
Мистическая связь Чехова с Владивостоком на этом не окончилась. Неожиданно город нашенский появляется в поле зрения Чехова перед самой его смертью. В 1903 году во Владивостоке оказался приятель Чехова — писатель Борис Лазаревский и между ними завязалась переписка.
Борис Лазаревский — военный юрист по профессии и писатель, служил следователем военно-морского суда в Севастополе, а затем был во переведен во Владивосток. Вскоре начинается русско-японская война и Лазаревский забрасывает Чехова паническими письмами. Антон Палыч его всячески успокаивает: "Надо думать, в сочувствии вы не нуждаетесь… Когда кончится война… вы начнете разъезжать по окрестностям; побываете в Хабаровке, на Амуре, на Сахалине, по побережью, увидите тьму нового, неизведанного, что потом будете помнить до конца дней… Во Владивостоке в мирное время, по крайней мере, живется не скучно, по-европейски… Если вы охотник, то сколько разговоров про охоту на тигров! А какая вкусная рыба! Устрицы по всему побережью крупные, вкусные. [опять устрицы! — прим. авт.] Вы пишете, что читать во Владивостоке нечего. А библиотеки? А журналы?".
Мемориальная доска на здании музея ОИАК. Фото: Сергей Корнилов
Весной 1904 года Чехов внезапно пишет Лазаревскому: "В июле или августе, если здоровье позволит, я поеду врачом на Дальний Восток. Быть может, побываю и во Владивостоке". Известно, что Чехов собирался отправиться врачом на русско-японскую войну, но этим надеждам не суждено было сбыться. В июне 1904 года у него обострилась болезнь и он с женой, Ольгой Книппер выехал на лечение заграницу, в немецкий курорт Баденвайлер.
В ночь с 1 на 2 июля ему стало плохо. Вызвали доктора. Он осмотрел Чехова и Антон Павлович его спросил по-немецки: Ich bin sterbe? ("Я умираю?"). На что доктор попросил поднести больному бокал шампанского. Это был знак, понятный только врачам: так по традиции, без слов, один врач сообщал другому, что его положение безнадежно. Чехов сказал с улыбкой: "Давно я не пил шампанского…", опустошил бокал, заснул и больше не проснулся.
Когда Чехов скончался, возникла проблема с отправкой тела в Россию. В Европе стояло жаркое лето и везти тело в обычном вагоне было невозможно. Тогда Ольга Книппер арендовала новинку того времени — вагон-холодильник (рефрижератор). Когда поезд с телом Чехова прибыл в Москву, многочисленная публика, встречавшая его, увидела на вагоне надпись: "Для перевозки устриц". Это вызвало возмущение, в частности, Максим Горький написал: "воинствующая пошлость решила отомстить Чехову и устроила эту насмешку над великим писателем".
Газеты укоряли Ольгу Книппер, но упрек несправедлив — на вагоне могло быть написано что угодно. Впрочем, даже если рассматривать это, как усмешку судьбы, Чехов бы ее оценил — Антон Палыч был большой любитель парадоксов. И устриц.
