В России одновременно прослеживается два тренда — нехватка трудовых ресурсов и ужесточение политики в отношении мигрантов. Да и российское общество — это невозможно не заметить — стало более чувствительным к любым темам, связанным с иностранными гражданами. В особенности — с представителями исламского мира. Председатель Духовного собрания мусульман Приморского края Рамиль Кильмухаметов считает, что решение проблемы лежит не в ужесточении политики, а в ее упорядочивании и создании понятных условий. В большом разговоре с ИА PrimaMedia он рассказал, что представляет собой мусульманская община в Приморье, чем живут, на что надеются и чем руководствуются ее представители.
Рамиль Килмухаметов. ИА PrimaMedia
Мечеть Владивостока возьмет на себя ответственность за мусульман
— Рамиль Мингалиевич, первый вопрос мы задаем, наверно, при каждой встрече с вами — что с мечетью? В прошлом году была новость о выделении земельного участка. Какова ситуация на данный момент?
— Вопрос строительства мечети во Владивостоке поднимался еще в начале 2000-х годов. История длинная, она волнует мусульман во всем Приморском крае. Ведь отсутствие мечети, культового объекта для свершения обрядов, не придает нам большого энтузиазма и вызывает определенную напряженность.
Я занимаюсь этим вопросом с 2012-го года. Тогда у нас прошел федеральный Сабантуй. Приезжал глава Республики Татарстан Рустам Минниханов. Был заложен первый камень стройки Казанской мечети во Владивостоке.
Многие мусульмане не понимают или неверно интерпретируют название. Казанская не значит татарская. Почему мы ее так назвали? При встрече с Рустамом Миннихановым было оговорено, что мечеть будет построена в дар от Республики Татарстан всем мусульманам Приморского края. В знак уважения к этому поступку мы и назвали мечеть Казанской. На данный момент все договоренности остаются в силе.
Тогда выделили земельный участок — около гектара — на улице Катерной. Прошли этапы получения земли, занялись проектом, который также взял на себя Татарстан, а именно ГУП "Татинвестгражданпроект". Провели все изыскательские работы и уже подошли к вопросу получения разрешения о строительстве.
Параллельно с этим шло бурное развитие острова Русский. Статус территории рос на глазах. Началось строительство новых объектов. Русский на глазах становился международным деловым центром. И наш участок оказался как раз на трассе, которая соединяет остров с городом. А там даже парковки не было запланировано. Я думал, там же ходит автобус — на нем можно приехать. Однако, современная жизнь показывает, что без машины никуда, а, значит, парковка необходима.
Естественно, по этой трассе проезжают правительственные делегации. Представьте ситуацию, пятничный намаз, большое количество молящихся, пробки, а по трассе едут главы и высшие чиновники России, Китая, Малайзии, Индонезии и других стран.
Исходя из этих позиций, Олег Кожемяко, когда он уже приступил к обязанностям губернатора Приморского края, предложил нам посмотреть на другие участки, чтобы нам было спокойнее.
Их было предложено несколько — выбрали тот, что на улице Проселочной, 30. Это Дальхимпром, выезд из города, конечная остановка автобуса, почти 3 гектара земли. Подписали договор безвозмездного пользования сроком на 10 лет. Сейчас мы уже получили ГПЗУ и занимаемся "посадкой" имеющегося проекта на новый участок. Нужно еще провести комплекс мероприятий.
— То есть переносите проект с Катерной на новую площадку, актуализируете его?
— Все верно. Не думаю, что это будет проблематично. Там все равно скала. Может быть, фундаменты поменяем, еще что-то. Коренных архитектурных изменений не будет.
Знаете, в 90-х и 2000-х годах сложилась ситуация, когда не было четкого взаимодействия органов власти с религиозными организациями. Все были как бы сами по себе. Кто-то взял и построил дом, назвал его мечетью. Там ни документов, ни разрешений, ничего не было. Такая проблема сейчас, например, в Уссурийске. До сих пор разбираемся. Понятно, что на первоначальном этапе было много нарушений со стороны религиозных организаций. Эти вопросы надо тоже в комплексе решать.
Поэтому строительство мечети в Владивостоке движется в правильном, современном направлении, с учетом всех требований.
И этот процесс показывает необходимость консолидации мусульманского общества. Два года назад мы создали краевую организацию Духовное собрание мусульман Приморского края, куда вошли организации, которые десятилетиями работают в Приморье — в Находке, Артеме, Уссурийске, Владивостоке. Они себя зарекомендовали. Уже несколько лет мы проводим праздники Ураза-байрам и Курбан-байрам на площадке "Фетисов-Арены", согласовывая организационные моменты с руководством спорткомплекса, при поддержке администрации города и департамента внутренней политики Приморского края.
Была же настоящая проблема, когда праздник проходил на улице Шепеткова. Ни местному населению, ни мусульманам эти скандалы не нужны. И жителей можно понять — им на работу ехать, а тут множество машин. Как скорой помощи проехать? Сложности и для самих мусульман были. У нас всего два религиозных праздника, как это предписано. Мы этот вопрос при общей поддержке властей решили.
По разным подсчетам собирается от 12 до 16 тысяч человек. Мы понимаем, что большинства из них в мечетях нет. А где же они находятся? С ними надо работать. Консолидирующим местом должна стать мечеть Владивостока. Она возьмет на себя эти функции и, главное, ответственность.
Это не просто мечеть. Это ответственность за Владивосток, за край. В данное время определенная разобщенность присутствует. Сюда приходят известные общероссийские муфтияты с громкими заявлениями. К ним тоже есть масса вопросов. Нужна мечеть.
Часто приходится слышать избитый тезис — будете, якобы, сроить мечеть для мигрантов. Это неправильно и ошибочно. В этой конструкции я что, получается, тоже мигрант?
— В горизонте планирования, когда уже может быть построена мечеть?
— Я вам отвечу так, как отвечаю мусульманам Приморского края. Пока мы не получим разрешение на строительство, я прогнозов не даю. Сейчас вот разбираемся с деревьями. Прошли так называемый подеревный учет, которым занимался отдел экологии администрации города Владивостока. У меня к этому документу много вопросов. То, что мы получили, это чудеса, конечно. Там только травяного покрова нам насчитали на 6 миллионов рублей.
— Вся зеленая растительность, или только трава?
— Это чисто трава, без деревьев. Там что, альпийский луг? Или деревья — 13 с лишним миллионов. Кедры ливанские? Я лесом занимался и знаю, что вдоль моря дуб никогда не режут. Там, на соленых ветрах, он, как правило, больной. Будем решать. Мы все-таки не торговый центр строим, а что-то более высокое и нужное.
— Мечеть станет украшением города? Вы уже видели эскизы? Насколько мечеть приближена к нашему эстетическому восприятию религиозных объектов?
— Она будет не только привязана к ландшафту, к городу — она будет отвечать основным российским канонам строительства мечетей. Это не обсуждается. Проект делался в Татарстане. Ислам на Поволжье имеет тысячелетнюю историю. Там большое количество традиционных мечетей. Это не среднеазиатская эстетика, а наша.
— Не как мечеть Софии в Стамбуле?
— У нас в исламе есть свой архитектурный стиль. Все знают мечеть Кул-Шариф в Казани. Один из ее архитекторов был консультантом нашего проекта. У нас есть архитектурные элементы, которые именно наши, традиционные. Стиль будет выдержан.
— Как и где сейчас проходят службы?
— Сегодня Находка — единственный город, который имеет полноценную мечеть. Естественно, там совершаются все необходимые службы и обряды.
В Артеме у нас молельный дом. Он несет функции мечети, но уже перегружен.
В Уссурийске есть недостроенный объект. Пятничный намаз мусульмане Уссурийска читают там. А так у них есть старое помещение, где они проводят большинство мероприятий.
Во Владивостоке все происходит, в основном, в пристройках к зданиям. Молельный дом есть на Шепеткова. На Военном шоссе есть большая пристройка. На Крыгина от Совета муфтиев России работает Духовное управление мусульман Приморского края. Духовное управление мусульман азиатской части России — у них объект на улице Добровольского. Все как бы разбросаны, все находятся либо в помещениях, либо в пристройках к жилым домам.
"Пока твердыня — она у нас, здесь"
— В Приморье мусульманство ассоциируют с мигрантами. Но исторически оно здесь присутствовало чуть ли не с момента освоение края. Можете рассказать, как мусульманство укоренилось в нашем крае? В каких центрах оно присутствует особенно заметно, как это исторически обоснованно? И почему, по вашему, в Находке есть мечеть, а во Владивостоке до сих пор нет?
— Немного парадоксально, что во Владивостоке, где ислам присутствовал с начала российского заселения, мечети нет. А в Находке, где мусульманский след не столь глубок — есть. За нее, кстати, нужно сказать большое спасибо бывшему полпреду президента в ДФО Камилю Исхакову, который лично курировал проект. И экс-мэру Находки Олегу Колядину.
Исторически переселение на Дальний Восток шло как по суше, так и по морю. Люди ехали сюда, в том числе, с берегов Волги, из Уральского региона. Из мусульман это были в основном татары и башкиры. В Хабаровске, например, есть своя Елабуга, основанная выходцами из одноименного татарского города. И многие географические названия в Приморье говорят о том, что среди переселенцев были мусульмане.
Говорят об этом и мусульманские кладбища. На Русском острове есть мусульманское кладбище. На территории нынешнего Покровского парка было два мусульманских кладбища.
У нас действует краевое мусульманское кладбище в Тавричанке. У него 100-летняя история. В Приморье такие объекты называли старо-татарскими. Они есть и в Спасском районе, и в Надеждинском, и в Артеме, в Смоляниново, в Партизанском округе — там даже две школы были татарские. Получается такая дуга мусульманского присутствия. В нее частично попадает Уссурийск.
В годы Русско-японской войны очень много мусульман воевало здесь. Русский остров охранял мусульманский полк. Согласно историческим данным, там был войсковой мулла Багаутдинов.
Мы знаем татар, которые во времена Гражданской войны шли вместе с каппелевцами. С прибытием Красной армии они отступили за границу. В 30-е годы в японских городах Токио, Ниигате и Кабо император разрешил им построить первые в стране мечети. Они открыты до сих пор.
Важно помнить, что в Приморье вместе с татарами и башкирами, бывшими в числе первых переселенцев, пришел ислам и культура, сформированная на его традициях.
Исторически мы живем в России рядом с христианами и представителями других религий в мире и согласии, без конфликтов. Мне посчастливилось повстречаться с имамами, которые жили и хранили традиции в советское время. Традиции были, но, естественно, удаленность от центров ислама, отсутствие своих ученых и многое другое влияло на то, что все это немножко терялось. Наши предки их берегли, как могли. И наша организация продолжает их дело. Мы сохраняем духовное единство с муфтиатом Татарстана, получаем оттуда литературу. Сейчас идет мощный поток мигрантов из Средней Азии и Северного Кавказа. У них все устроено по-своему. Есть определённые нюансы. Но, тем не менее, ориентиры у нас одни и те же — то есть те, что наши предки на своих плечах сумели донесли до нас. На их памяти мы и стоим.
— Ислам выглядит со стороны весьма традиционной, консервативной религией, впрочем, как и все основные религии нашей страны. Как мусульмане смотрят на современные вещи? Как ислам относится к искусственному интеллекту? Как воспринимаются все новшества — технологические и общественные?
— Любая религия консервативна. Возьмите аврамические — ислам, христианство, иудаизм. Все они консервативные. В нашем понимании то, что послал нам Всевышний через пророка (мир ему) в Священном Писании, в Коране — оно как было послано и записано, так и осталось без изменений вплоть до запятой.
В течение 23-х лет через ангела Джебраила (в православии — Гавриил), Коран ниспосылался пророку. Этот период жизни пророка, когда он отдал свою волю в подчинение Всевышнему, называется Сунна — то, как жил пророк и каким был в быту.
Коран и Сунна пророка — основные и неизменные ориентиры нашей жизни. Консерватизм необходим, потому что интересы у человека меняются, а ценности — вечны. Они сохранились еще от первого пророка — Адама. А всего пророков было 1200. И эти ценности неизменны. Они транслируются и через Тору. Мы должны знать и читать Тору. И через Евангелие, которое у нас называется Инджиль. Авраам — это Ибрагим. Моисей — Муса. Иисус — Иса. Иисус Христос в Коране, кстати, упоминается 17 раз.
Что касается новых тенденций, искусственного интеллекта, технологическое развитие — это ахиллесова пята человечества.
Вот есть люди верующие. Например, в Приморском крае около 20 тысяч мужчин-мусульман. Сколько из них ходят в мечети?
В российском обществе, да и в западном, сложился очень большой и превалирующий слой населения — атеисты. Они взяли на вооружение науку, как основную линию демонстрации своего я, своей цивилизованности.
Отсюда следует мостик и к либеральным ценностям. Они же именно на Западе сформировались. Вопрос глубокий и требует осмысления. Фридрих Ницше сказал — Бога нет. И Европа понеслась. Его влияние заметно и у Юнга, и у Генона. Его идеи поддержали итальянские философы. И вот родился фашизм, нацизм. Что это такое? Немцы считали себя единственной правильной нацией, голубой кровью, а всех остальных — унтерменшами. И под все свои идеи они подкладывали научную базу. Говорили, что у них передовые знания, технологии, цивилизация.
Вот тут упускается большой элемент — нравственность. Когда пророку Мухаммеду один из подвижников задал вопрос — Мухаммед (мир ему), ты говоришь, что столько много было пророков, начиная от Адама, которые проповедовали человечеству, и вместе с тем столько народов было уничтожено — Вавилон, Гог и Магог и прочие. Для чего тогда Всевышний присылает пророков, скажи мне коротко? Представляете, седьмой век, сознание бедуина. Пророк отвечал так, чтобы этот человек понял — все они присылались Всевышним только с одной задачей — поменять твою нравственность. Чтобы ты не убивал, детей не закапывал живьем (и такое было в те времена), чтобы ты чтил родителей и так далее. И вот прошло почти полторы тысячи лет. Что-нибудь поменялось в человеке?
Либеральные ценности на Западе превалируют над нравственными, человек становится выше самой нравственности. У них и киноиндустрия на это построена. Супермен и прочие супергерои — это люди, в которых человеческое соединено с современными технологиями. И запад практически молится на них.
Коренное отличие России — это сохранение нравственных ориентиров, где мужчина — это мужчина, а женщина — женщина. А Запад это теряет, если Папа Римский начинает разрешать однополые браки.
Пока твердыня — она у нас, здесь.
Интервью с Рамилем Кильмухаметовым. ИА PrimaMedia
— А что ислам говорит об искусственном интеллекте?
— Ислам никогда не отвергал и не отстранялся от технологий. Если взять историю исламской цивилизации, алгебра откуда пошла? Медицина, астрономия? Это все было придумано в исламском мире. Западное Возрождение случилось благодаря тому, что мусульмане сохранили труды античных философов и ученых.
Современные мусульмане говорят — в любой вещи есть две стороны. День и ночь. Добро и зло. И так далее. Возьмем мобильный телефон — ты можешь в нём черпать информацию, необходимую для тебя, можешь общаться с родными и близкими. Но можешь зайти и увидеть такое, что волосы дыбом встают.
Любая вещь имеет двойную природу — все зависит от того, как ты будешь ей пользоваться? Нравственность — это барьер, ограждающий человека от злой природы вещей.
Что касается искусственного интеллекта, здесь важны формулировки, иначе начинается игра слов. Что означает "интеллект"? Разум, умение мыслить. Есть такая доктор биологических наук, занимающаяся психолингвистикой, Татьяна Черниговская — у нее много лекций в сети. Послушайте, что она говорит: интеллект — это то, чем может обладать только человек. А искусственное сознание — это флэшка с набором функций, вложенных человеком под некоторые необходимости. Мы с вами говорим, и у вас в голове рождаются мысли. А как они рождаются? Никто не знает, кроме Всевышнего.
Искусственный интеллект, как помощник — да. Но опять же, через инструмент нравственности. Сейчас в мире ведутся новые войны гибридного формата. Когда искусственный интеллект принимает решение, как убить другого человека, как убить тысячу человек — это уже безнравственно.
"Мужчина, который посягает на женщин, виноват на 100 процентов"
— Почему, на ваш взгляд, роль женщины в исламских обществах так по-разному воспринимается. Где-то больше свобод, где-то меньше. Где-то им запрещено водить автомобиль, где-то запрещают ходить в университет. С этой точки зрения — насколько, на ваш взгляд, религия открыта к более серьезной роли женщины в науке, политике, карьере?
— Тема женщины в исламе сильно искажена многими СМИ — как за рубежом, так и в России. Верующая женщина, как и верующий мужчина, несет определенные обязательства и исполняет предписания, которые ей были сказаны Всевышним. Они касаются семьи и общества.
Но есть еще региональная специфика, которая накладывает на женщин определенные условия поведения. И в сумме складывается такое представление, что женщина в исламе — какой-то забитый человек, который может пригодиться, как говорят немцы, в трех случаях — kinder, kuche, kirche — дети, кухня, церковь. И больше ничего.
Это неправильное понимание.
Я скажу так, что ислам еще в 7 веке наделил женщин такими правами, которые и в 20 веке смотрелись прогрессивными. Мужчина, чтобы обвинить жену в прелюбодеянии, должен предоставить как минимум четыре свидетеля. Женщина по исламу может не работать, а мужчина обязан ее содержать. Многие мусульмане это забывают и не соблюдают. Мы им объясняем и разъясняем.
Просто само понимание женщины сегодня сильно искажено. Если посмотреть на современную молодежь, то девушки часто настраиваются до 30 лет строить только карьеру, а дети потом. А потом иногда уже не бывает. Мы видим, как женщина превращается в субъект экономики, как ее внешность и сексуальность становится товаром. Женщину оторвали от семьи, от ценностей.
Я согласен с вами, что присутствует некий архаизм и некие перегибы с обеих сторон. К примеру, Саудовская Аравия. Многие думают — Мекка, Медина, Кааб. Но там ведь тоже проблемы. Мы видим, как королевская семья — хранительница ценностей ислама — поступает. Когда женщины, ее представители, которых в стране не видно и не слышно, приехав в Лондон, надевают мини юбки.
— Вы сказали, что СМИ неправильно интерпретируют факты, но как можно иначе их интерпретировать, когда слышишь, например, про Афганистан — как там женщинам навешивают все больше и больше запретов. В университеты нельзя, за руль нельзя, всего нельзя. Это разве случаи неправильной интерпретации?
— Афганистан — отдельная история. Страна, которая 50 лет постоянно воюет. Рождается на свет ребенок. С 10 лет он там уже с автоматом бегает. Какие у него там ценности? Какая нравственность? Он видит вокруг себя атмосферу жестокости, и сам становится жестким. А съездите в Турцию и посмотрите, как там живут мусульманки. Везде по-разному.
Женщина должна хранить свою целомудренность. Она дома перед мужем может ходить, как хочет. Но выходить на улицу и вызывать сексуальные чувства у других мужчин, ей запрещено.
Сейчас молодёжь сидит в компьютере, смотрит девочек в мини-бикини. Вот он выйдет на улицу и разглядывает женщин другими глазами. У каждого мужчины есть свой организм, в нем есть животные страсти, он возбуждается. С частотой использования это чувство притупляется, и так у нас появляются какие люди? Кого они любят? Женщину уже не любят.
— Вы про это?
— Да, я про это. Все взаимосвязано. И медицина об этом говорит.
— Я к тому, что часто жертв сексуальных домогательств и насилия обвиняют в том, что они сами виноваты, будто бы слишком вызывающе оделись. Сами напросились. Вы как к этому относитесь?
— Девушка ни в чем не виновата. Виноват тот, кто посягнулся на нее. Ты мужчина. У тебя есть Священное Писание, Сунна пророка Мухаммеда, где предписано, как сдерживать свой нафс — те животные чувства, которые в нас заложены природой.
Простой пример. Приморский край, море, пляжный сезон, женщины показывают свои прелести. Что нам говорят наши ученые? Когда ты идешь по улице, ты не можешь контролировать, что происходит вокруг. И ты видишь, как идет прекрасная девушка. Твой первый взгляд не греховен. Ты посмотрел и увидел. Но дальше ты должен включить свою силу воли, и увести от нее взгляд. А если ты снова смотришь, если в тебе уже все возбуждается, это ты виноват.
Поэтому мужчина, который посягает на женщин, виноват на 100 процентов.
Интервью с Рамилем Кильмухаметовым. ИА PrimaMedia
Об иерарахии в исламе
— Не совсем понятно, как устроена иерархия в исламе. С православием все понятно. Есть патриарх. В католическом мире — Папа Римский. В мусульманском мире достаточно сложная иерархия подчинения.
— Сложности тут нет. Есть вполне понятная структура.
Первое звено — мечеть, где есть имам. Имам — это самый знающий человек из уммы — общины мусульман. Он лучше остальных знает Коран, Сунну пророка, он получил образование. Он — впереди стоящий. И мы ориентируемся на него, потому что мы ему доверяем, и читаем за ним намазы, пятикратную молитву и пятничный Джума-намаз. Его ответственность в том, чтобы наш намаз был принят Всевышним.
Несколько общин могут объединиться, как мы объединились в Духовное собрание мусульман Приморского края. Есть общий совет и совет улемов — ученых, имамов. Когда возникает конкретный вопрос или проблема, он собирается, чтобы вынести по ней фетву — заключение ученых — как нам поступать. И это будет обязательным для всех мусульман, которые входят в умму.
Впереди, 11 октября, у нас ожидается межконфессиональный форум. На нем мы планируем заключить соглашение с Духовным собранием мусульман Российской Федерации. По нашему приглашению и по приглашению правительства Приморского края мероприятие должен посетить муфтий Духовного собрания мусульман Российской Федерации Альбир Крганов.
Если у нас все получится, и мы подпишем с ним договор, то уже он будет нашим ориентиром, впереди стоящим. Пока у нашей артемовской организации есть такое соглашение с муфтиятом Татарстана.
— А какие сейчас отношения с другими мусульманскими общинами?
— Мы все мусульмане, мы духовно вместе. Просто у них свои организации, у нас — своя.
— Получается, что у вас своя умма, а у них — своя?
— Не совсем так. Например, когда мы устраиваем Курбан-байрам, то никого не делим — приглашаем всех мусульман. Есть чисто административные рамки, разные объемы работ. Но мы вместе работаем на форумах, активно общаемся друг с другом.
— Приходилось бывать в мусульманских странах, где главные достопримечательности — мечети. И при входе всегда возникает смутное чувство опаски — как правильно себя вести, не лишний ли я здесь и прочее. Как ислам относится к интересующимся, к туристам? Как правильно себя вести в мечети? Какие основные правила? И обосновано ли стеснение человека зайти в мечеть?
— Мечеть — это не дом какого-то человека, это дом Аллаха. Любой человек, я подчеркиваю, любой человек может туда войти вне зависимости от цвета кожи, волос, глаз, вероисповедания.
Есть обычные эстетические требования. Обыкновенная этика, уважительное поведение.
В свое время был период такфиризма. Представьте, сидит такой важный человека с длинной бородой и указывает другим — ты не мусульманин, ты неправильно сидишь, ты кяфер и так далее. Это люди заблудшие и не знающие, что такое ислам. Такие нахватались верхушек, слов каких-то непонятных проповедников, которых сейчас масса в интернете. Определить, кто верующий, а кто нет можно только после смерти человека. А самому человеку не дано знать тайну своего будущего.
Поэтому в мечеть надо заходить без страха. Просто не делайте никому ничего плохого. Разуйтесь. Если есть помощник имама — позовите, спросите, что хотели бы посмотреть. Никаких проблем.
"За эти два года наблюдается отток мусульман"
— Насколько велика мусульманская община в Приморье? И вы сейчас видите какую-то динамику по вновь приходящим, убывающим? Какая она?
— Когда мы создали Духовное собрание мусульман, у нас было представление об умме Находки, потому что там есть мечеть. Мы знали про Артём и Уссурийск. А Владивосток — под большим вопросом. Когда стали проводить Курбан-байрам и Ураза-байрам, увидели средние цифры посетителей — 12-16 тысяч. Это подсчеты Росгвардии. Естественно, кто-то только на праздники приходит, кого-то не увидишь в мечетях. Но той большой динамики, которая была во время больших строек, атесовских строек, уже нет.
Я участвую в комиссиях по миграционным ситуациям — даже там специалисты не могут чётко сказать, сколько нас. Говорят, от 40 до 100 тысяч человек. Такой разброс.
Что касается динамики, я бы даже сказал, что за эти два года наблюдается отток мусульман. Но пока это неопределенно.
Мигранты — это проблема Москвы и Питера. А решает ее вся страна
— Видно, что власти ужесточают политику в отношении мигрантов и их семей, запрещают работать в определенных областях, в торговле, в пищевой промышленности, на транспорте. В Хабаровске недавно вот ввели целый ряд запретов. Пока это спорадически, но тенденция прослеживается. Запрещают ввозить семьи, вводят дополнительные нормы для получения гражданства. Каково ваше отношение к этой новой политике?
— Когда готовился к интервью, смотрел интернет, что наши СМИ пишут. А они пишут, что во Владивостоке подскочили цены на такси. Думаю, и в Хабаровске подскочат. Решать таким образом вопрос миграционной политики — это мера, связанная, наверно, больше с популизмом. Давайте уберем сейчас тех рабочих, которые присутствуют на стройках, кто дороги убирает и ремонтирует, кто в ЖКХ сидит. Что мы получим?
Поэтому и губернатор наш говорит — мы нуждаемся в трудовых ресурсах. А дальше уже зависит от того, как власти выстраивают эту деятельность.
Мы в дружеских отношениях с председателем комиссии Общественной палаты Приморского края по миграционной политике Сергеем Пушкаревым. Меня приглашают к обсуждению миграционных вопросов. Дело же в чем состоит — как и зачем сюда приезжают мигранты? Подавляющее большинство — за работой, на стройки. Кто-то кого-то пообещал устроить. Вот эти вопросы, на мой взгляд, не урегулированы. Они ложатся на наше общество.
А корень их решения лежит в четком государственном регулировании. Нужны Приморскому краю трудовые ресурсы? Нужны. А сколько нужно? В каком количестве? Мы можем участвовать в вопросах социализации и адаптации мигрантов, но на главные вопросы должна ответить власть.
Опять же, на волне антимигрантской риторики слышны заявления политиков о росте количества преступлений среди иностранцев. Но преступления мигрантов в общей массе составляют 5−6 процентов — это данные ОВД.
И среди тех резонансных событий, которые были у нас в крае — на Шаморе, в Большом Камне, в Артеме и других — только один человек был прихожанином мечети.
Вопрос миграционной политики — это вопрос комплексной структуры. У меня сложилось хорошее впечатление, когда я столкнулся с одной компанией, которая строила здесь сухой порт. Она сначала строила космодром "Восточный", потом здесь получила подряд. У них работает 350 специалистов-мусульман. В основном, Узбекистан и Киргизия. Ответственные работники, хорошо зарекомендовали себя. Они обратились к директору — мы мусульмане, нам негде совершать намаз. И в компании нашли для них помещение — пожалуйста, молитесь. Все здорово, никто никому не мешает. Все друг друга уважают. Почему бы всем компаниям не выстраивать такие долгосрочные отношения?
— Много ли таких примеров вы знаете?
— К сожалению мало.
Очень много есть "решал" в диаспорах, которые занимаются приглашением земляков различными серыми схемами. Человек приехал, он настроен трудиться, а потом либо работу потерял, либо вообще его обманули, и остался сам по себе. Количество этих людей и создает серую, криминализированную массу. Куда он пойдет? Ни родных, ни близких, ничего. Документы просрочены — он уже всего боится.
Александр Бастрыкин заявил, что на СВО ушли 10 тысяч мигрантов, которые подписали контракт и получили гражданство. К нам в мечети приходил военком. Я лично принимал участие в процессе, объездил множество полигонов.
Десять тысяч человек — это дивизия. Они же граждане Российской Федерации. В Артёме недавно похоронили человека из нашей мечети — на Алее Славы, Орден Мужества ему Путин подписал. И каково этим людям, которые борются за нас с вами в зоне СВО, слышать все то, что сейчас говорят про мигрантов? Я считаю, надо с куда большей осторожностью относиться к теме.
Я могу сказать, что Москва и Санкт-Петербург — они действительно переполнены мигрантами. Это их проблема, проблема мегаполисов, которую почему-то вынуждены решать регионы.
Москва — денежный центр. Все туда едут. Избыточность наблюдается именно там. В Приморском крае вопрос не стоит так остро. Более того, сейчас в регионе много новых проектов строительства. Откуда трудовые ресурсы брать? Статистика говорит, 13 тысяч мигрантов у нас уехало из Приморья за год. Процессу просто требуется упорядоченность.
— Надо, наверно, смотреть в сторону того, чтобы иностранный рабочий, въехавший по всем правилам, чувствовал себя здесь защищенным и не боялся обращаться в полицию, в госучреждения. Ведь часто чувство незащищенности и страха толкает человека в серую зону, где он уже вне закона и где его ждут еще больше неприятностей.
— Любой человек, приезжающий в любую страну, хочет видеть четкое понимание — вот так можно, вот так нельзя. Это понимание надо им давать. Ты приехал сюда работать. У тебя есть контракт с фирмой. Контракт закончился, что дальше будет? Есть обратный билет? Можете семью привести — да или нет. Просто человеку объяснять, что можно, а что нельзя.
"Интернет-имамы — это шайтаны"
— Нельзя обойти тему деструктивных личностей, использующих мусульманство в качестве оправдания творимому ими злу и насилию, преступлений, совершаемых якобы во имя Бога, и так далее. Объясните, почему такие люди не имеют ничего общего с настоящей религией?
— Деятельность против экстремизма содержит много компонентов. Простой пример — теракт в Крокус-сити. Везде сообщили, что совершили его граждане одной и стран бывшего Советского Союза. У нас в Артеме — самая большая их диаспора. Мы совместно в антитеррористической комиссией края сразу же создали видеообращение с осуждением теракта, в котором приняли участие члены нашего Совета, представители диаспор, руководитель антитеррористической комиссии. Ролик был обращен конкретно к мусульманам Приморского края. По всем группам его распространили, разместили на сайте правительства Приморья.
Если глубже говорить о проблеме — есть мечеть, в ней есть имам. Он знающий, ученый человек для всей уммы. Ты стоишь за ним. Искать себе лидеров в интернете, телефонных имамов, мы категорически запрещаем. Во-первых, ты не знаешь, кто сидит на другой стороне. Ты взял его наставления, а они могут быть ошибочны.
Если я задаю вопросы нашему имаму, как действовать в той или иной ситуации, я могу усомниться, подойти и спросить у него — почему ты так сказал? Все люди ошибаются. А имам — он ответственен за меня перед Всевышним. Эта связь — очень значима и велика для нас. Мы всегда на проповедях говорим: интернет-имамы — это шайтаны.
В сети есть настоящие ученые, но их надо знать. Например, если выступает муфтий Республики Татарстан Камиль Самигуллин. Мы его знаем, можем приехать к нему и задать вопрос.
А за рубежом, в Турции, сидят проповедники — как ты им вопрос задашь? Он тебе девять раз скажет правду, десятый соврет. И в эти ловушки многие попадают. Основная беда — интернет.
Мы в мечети говорим — у вас есть имам, который имеет высшее духовное образование, на любой вопрос может дать ответ. Он в досягаемости, несет ответственность и 100 раз подумает, прежде чем скажет.
В Приморском крае у нас самое большое количество мигрантов из регионов Дальнего Востока. Но при этом обстановка стабильная и есть рычаги решения многих вопросов. Мы молимся Всевышнему, чтобы у нас крайностей не было.
