Дорога домой будет долгой?

33 0 0

История возвращения братьев-беженцев из мятежного Донбасса на историческую родину – в Республику Коми

В ожидании приёма. Фото автора

Я не могу назвать их фамилии: это чревато. Им вроде как ничего не грозит. Но только до тех пор, пока какой-нибудь ретивый чиновник не решит, что надо соблюдать закон и не даст команду всех мигрантов и гастарбайтеров выдворить из страны. Или того хуже – отправить куда-нибудь в лагерь для перемещённых лиц. И ведь обвинять этого служаку будет не в чем: он просто выполнит свои обязанности.

Я не знаю, что будет с ними через месяц или три, когда кончится срок их разрешённого пребывания в России. Они должны покинуть Коми и вернуться на . Таков закон. Но куда вернуться? Их город практически пуст, там остались лишь те, кто по каким-то причинам уйти из него не смог. Как их сосед Михаил, у которого мать инвалид, а потому дорогу им не осилить. Или другой сосед, у которого просто нет денег на билет…

Но самое обидное в том, что, по факту, родина их здесь – в нашей республике, где они родились. У них так и записано в свидетельстве о рождении: Княжпогостский район, город . Один появился на свет в 1986 году, другой – на полтора года позже. Волею судьбы в младенческом возрасте они оказались в украинском Артёмовске, куда перевели их отца. Он был инженером института «ВНИИСоль», в далёкие уже восьмидесятые его направили в Серёгово – для укрепления кадрового состава местного сользавода и для внедрения передовых технологий. Только заводу, построенному ещё при царе Фёдоре в шестнадцатом веке и работающему по технологии царя Гороха, ничто уже помочь не могло: он закрылся. А молодого инженера с семьёй перевели в Артёмовск: там опытные кадры были нужны, там была перспектива.

В Артёмовске они и жили до недавних времён. Сказать, что плохо, не могу – не имею права, поскольку они особо не жалуются, а мне не с чем сравнивать, чтобы давать оценки. Знаю, что недавно они сбежали из обстреливаемого и практически пустого Артёмовска: старший брат чуть раньше, младший – чуть ли не в последнем автобусе, который смог выехать из города до его захвата нацгвардией. Уже под канонаду и рёв вертолётных двигателей над головой…

Два слова о жизни ребят всё же стоит сказать. Так получилось, что отец парней рано умер, и мать поднимала их одна. Перед отъездом на Украину в конце восьмидесятых она работала в школе завучем. По специальности устроилась и в Артёмовске. Была инспектором РОНО, вела уроки в школе, мальчишки выучились на автомехаников, младший даже окончил два курса инженерно-строительного института, однако доучиться не смог: не хватало средств.

Стоит отметить, что Артёмовск – это город областного подчинения размером с нашу Ухту. Много промышленных объектов: крупнейший в стране завод по переработке цветных металлов, машиностроительный и стекольный заводы, ликёроводочный, два иностранных завода по производству стеновых материалов, знаменитый сользавод, продукция которого до недавних пор была и на наших прилавках, ещё некоторые производства. Точнее – так было до недавнего времени, пока экономика Украины ещё как-то сводила концы с концами. Но в последнее время производство стало закрываться, работы на всех не хватало. Старший брат как-то сводил концы с концами, работая на станции техобслуживания, а младший ещё пять лет назад подался на заработки в Москву: стал одним из тех самых украинских гастарбайтеров, каких в России насчитывается порядка пяти миллионов.

Добавлю, что оба недавно женились, у обоих маленькие дети. Кстати сказать, появление детей явилось едва ли не главной причиной их эмиграции в Россию. Медицина в Украине платная, и за пребывание в роддоме надо выкладывать от 30 до 70 тысяч гривен. Если учесть, что средняя зарплата в городе 5-6 тысяч, а работы постоянной нет, то сумма просто неподъёмная. Именно поэтому в конце прошлого года старший тоже стал гастарбайтером и отправился за границу подзаработать. В апреле, после рождения малыша, вернулся в Артёмовск, заплатил за лечение жены. Только не успел счастливый отец порадоваться рождению первенца: началась война. Сначала она гремела где-то далеко, а вскоре подошла и к стенам Артёмовска. Правда, стреляли и бомбили Славянск, но это было совсем рядом.

Нам, живущим в лесном краю, где расстояние от той же Емвы до Сыктывкара может казаться совершенно безлюдным, трудно представить, что на Украине на протяжении тех же 120 километров может располагаться несколько городов и сёл, причём сёла эти – огромные. Там просто нет пустых мест. Поэтому отстоящие на шестьдесят километров от Артёмовска Славянск и на девяносто – Донецк – это для них очень далеко.
Наверное, они бы, как все беженцы, отправились в Ростовскую область или даже в Крым: в последние дни перед отъездом ополченцы отправляли туда один-два автобуса. В Артёмовске, до войны насчитывавшем около 110 тысяч жителей, как сообщали на днях информагентства, осталось порядка 10-15 тысяч человек. Сейчас там идут зачистки и проверка на лояльность. Всех, кто заподозрен в сочувствии к ополченцам или провозглашённой Новороссии, увозят в неизвестном направлении. Братья выбрали другой маршрут – отправились на историческую родину.

Всё решила судьба. Куда ехать – вопрос для парней даже не стоял. Конечно, в Коми! Тем более недавно туда уехала их мать: её срочно вызвали к бабушке, которую положили в больницу – та серьёзно заболела. К тому же в Коми живёт родной брат их матери, многочисленные двоюродные тётки и дядья, их дети, которые ведь тоже являются им братьями, пусть и троюродными. Одним словом, ехали к своим…

Дорога оказалась непростой. Старший успел уехать до обстрела их города в Донецк, а уже оттуда отправиться поездом на Москву: дорогу к столице области ещё не перекрыли. А вот младшему пришлось выбираться автобусом окольными путями. К тому времени в городе уже не было электричества и воды: диверсанты сначала пытались отравить воду на водоочистной станции, а когда диверсия не удалась, в дело вступили вертолёты. Пары ракетных ударов по станции хватило, чтобы без водоснабжения остались сразу несколько городов, в том числе и Артёмовск.

20 июня над Артёмовском появились военные вертолёты, которые летали прямо над крышами, рёв стоял такой, что ничего не было слышно. Продуктов в магазинах не стало, аптеки позакрывались, и канализации в городе жить стало невозможно, и младший брат с женой больше не стали ждать. Захватили с собой только документы да пелёнки для малыша, весь багаж составил пару сумок, которые мог нести муж: у жены на руках был ребёнок…

Частник вёз какими-то просёлками, по грунтовым дорогам, по деревням, в которых хаты покрыты соломой, а во дворах стоят колодезные журавли. Однако любоваться красотами и местной экзотикой было недосуг: за время поездки их проверяли несколько раз: два раза ополченцы и три – нацгвардия, точнее – люди в чёрной форме. Водитель от «западенцев» просто откупался, и те, пройдя по салону и осмотрев бегло сумки, пропускали автобус дальше.

А вот старшего едва не высадили из поезда. Когда на одной из станций состав остановился, пассажиры увидели, что весь перрон заполнен мрачного вида вооружёнными людьми в чёрном: их было порядка двух сотен. Пошли по вагонам, проверяли документы, что-то искали в сумках. Но – выборочно. Двоим мужчинам коротко приказали: «Одевайся, выходи!» Что с ними стало – неизвестно. Потом, когда состав отошёл, пассажиры увидели, что высаженных со связанными руками куда-то повели…

Старшего брата спасло то, что он держал на руках грудного малыша, и поэтому, когда один из людей в чёрном очень уж пристально стал рассматривать его паспорт, узрев «москальскую» фамилию, второй толкнул его в бок и пробурчал: «Оставь ты его, у него ж малой!»

Уже на таможне один из проверяющих насмешливо спросил: «Что, думаешь, там лучше будет? Или там тебя ждут?» Старший ответил: «Там хоть бомбы с неба не сыплются»…

А здесь их и в самом деле никто не ждал. Чиновники в мундирах и без отсылали из одного госучреждения в другое. Сначала старший брат, прибывший в Сыктывкар первым, направился в Управление федеральной миграционной службы (УФМС) просить статус беженца. На него посмотрели, как на сумасшедшего, но не выгнали, а отослали в республиканское МВД. Там, недолго разговаривая, снова направили в УФМС. Круг замкнулся…

На последние деньги братья сняли жильё, пытаются устроиться на работу – нужно кормить семьи. К счастью, мир не без добрых людей: им помогли найти временную работу, можно сказать – подённую, без документального оформления. Именно поэтому я не могу назвать их имён: вместе с ними рискует работодатель – за то, что принял гастарбайтера на работу без документов, ему грозит штраф до миллиона рублей…

Не всё ладно у матери братьев: нет у неё ни прописки, ни пенсии. Более того, в соответствующей службе ей заявили, что по истечении 90 дней пребывания в России она должна покинуть территорию страны. Жить ей фактически не на что: месяц она жила на пенсию матери, но недавно та скончалась. Теперь остаётся одно – идти работать. Женщина и рада бы, но как устроиться? Необходимо разрешение, а его никто не даст по существующему законодательству. К тому же она оставила свой диплом и остальные документы дома, в Артёмовске. Неделю назад ей удалось дозвониться до знакомой на Украине, и та сообщила, что по их кварталу велась бомбёжка. Другими словами, возможности получить документы у неё нет.

Обо всём этом женщина поведала на похоронах матери. А буквально позавчера мне рассказали, что она даже к сыну в Сыктывкар из Емвы приехать не может, чтобы понянчиться с внучкой: в съёмной квартире у того всего один диван и нет запасного комплекта белья. Ей просто негде и не на чём будет спать…

По правде говоря, мне как-то не верилось, что всё так плохо и ничего нельзя сделать для достойного приёма беженцев: ведь по телевизору твердят, что Госдума приняла ряд документов для ускоренного получения российского гражданства, организованы-де пункты приёма, беженцам оказывается материальная помощь… И я пошёл в пункт приёма беженцев УФМС.

Здесь мне доходчиво объяснили, что миграционная служба руководствуется законом № 4528-1 от 19 февраля 1993 года. О поправках, которые принимала Госдума, здесь слышали, но они если и приняты, то до нас ещё не дошли. По действующему закону «беженцем признаётся лицо, которое не является гражданином РФ и которое в силу обоснованных опасений стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определённой социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может или не желает пользоваться защитой этой страны вследствие таких опасений; или, не имея гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в неё вследствие таких опасений (ст. 1 Закона от 19.02.1993 N 4528-1)». Процедура эта настолько сложна, что получить этот статус практически невозможно. И потому беженцев у нас в республике нет. Ни одного! А те четыре с половиной тысячи человек, приехавших в Коми из Украины, видимо, «приехали бабушек навестить». Это ставшая крылатой фраза Джейн Псаки, официального представителя Госдепа США, прозвучала  6 июня. А 21 июня мы услышали новый перл от неё же: «Женщины с детьми, прибывающие в Россию, – это туристы». Увы, по закону именно так и получается!

Закон этот принимался в то время, когда рухнул Советский Союз, и, опьянённые свободой, депутаты сделали всё, чтобы никто и никогда уже не переступил нашу границу. Сейчас все те, кто прибыл из Украины, – эмигранты, пребывание которых на нашей территории ограничено тремя месяцами. Что потом? Им нужно будет в обязательном порядке выехать за границу и там получить справку, что они были на Украине. Если захотят, могут вернуться. Ну, а чтобы их всё же признали беженцами, видимо, нужно в каком-нибудь порошенковском учреждении получить справку о том, что власть их гонит из страны. Думаете, утрирую? Если бы… Прочтите этот закон, а также закон № 115 «О правовом положении иностранных граждан в РФ», регулирующий получение разрешения на работу, и вы убедитесь, что проще взять автомат и пойти воевать с украинской армией, чем получить право проживать в нашей республике.

Фото rosndp.org

Мой хороший товарищ, который хоть и родился в СССР, но воспитывался уже в Российской Федерации, отнюдь не интернационалист. Он вообще против того, чтобы принимать беженцев с Украины. По его мнению, их надо сажать в поезда и отправлять в Киев: пусть там просят убежища. Довод простой: они граждане другой страны, а мы с этой страной не воюем. И обязаны их законы признавать.

Второй его аргумент – куда девать тех беженцев, которые уже находятся в нашей стране? Это ведь в основном женщины с детьми да старики. Не работники, а иждивенцы, которых надо содержать. А откуда деньги взять, если ещё и Крым обеспечивать надо?

И последний аргумент: где будут жить те самые беженцы, что сейчас находятся в палатках в Ростовской и других регионах России? Ведь уже в сентябре у нас бывают заморозки. Если всем предоставлять жильё, свои очередники и малоимущие бунт устроят…

Увы, мои доводы о том, что это братья-славяне, о помощи бедствующим, моего приятеля не задевают. И я думаю о том, что же будет на Украине, если победит Порошенко? У нас будет миллион «туристов»? И что потом? Их интернируют? Поместят в лагеря?..

Эту историю я рассказал потому, что сам родился на Украине, семилетним меня привезли на Север. Здесь теперь моя родина. Но там, на Украине, большая родня. Возможно, беда докатится и до домов моих родственников. Что им говорить, если они вздумают уезжать? Что наши чиновники не готовы их принять? Пусть берут автомат и воюют? Или сдаются на милость победителя?

Я не знаю, что отвечать. Увы, такова ситуация на сегодня. Грустно от того, что моя родина очень неласково приняла своих несчастных детей, моих племянников (пусть и троюродных), оказавшихся в беде. Меня только одно удивляет: они не в обиде. Очень надеюсь, что законодательство изменится, и они действительно почувствуют себя дома. А пока их фамилии называть боюсь...