фото из группы «Арт-холла» ВКонтакте
- У нашего интервью несколько грустный повод… Галерея съезжает из ТЦ «Ладья».
- На сегодняшний момент ситуация складывается таким образом, что мы находимся в пространстве недоступном для людей. Это место кулуарное, закрытое. Мысль переехать была давно – нужен был пинок. Когда мы переехали из «Ренессанса», нас уже знали, но в «Ладье» наша публика расширилась очень сильно: от министров до студентов, мы даже экскурсии для школ проводили. Мы полюбили это место, но я понимаю, что ситуация выталкивает нас на еще более видное место, которое будет более популярным.
- С чем все-таки связано закрытие галереи?
- С самого начала у нас были хорошие отношения с собственниками пространства, у нас были большие льготы на аренду помещения. Теперь их отменили, и для нас это повод идти дальше. Я бы позиционировала это как переезд. Мы хотели бы идти в некоммерческие проекты.
- Еще раньше закрылась «Новая галерея». Вам не кажется это печальной тенденцией? Например, в Штутгарте, городе соразмерном с Самарой, больше ста галерей и выставочных площадок. Что не так с городом, в котором количество галерей можно сосчитать на пальцах одной руки?
- Не хочу думать, что у нас что-то не так. А чтобы было «так» – надо воспитывать зрителя. Независимо ни от чего. Я не могу не заниматься этим. Мне интересно попробовать. Если делать мало проектов и на многих площадках, то качество часто бывает выше, чем на постоянной работе с одной площадкой, где работа волей-неволей становится рутиной. А на ваш вопрос должны отвечать депутаты.
- Но почему галерейный бизнес в Самаре нерентабелен?
- Я вижу, как открываются галереи: открывают банкиры своим женам, но они выдерживают меньше года, один депутат открывал галерею в «Скале», она проработала полгода. Но я верю, что, чем больше будем открывать, тем больше будет не только зрителей, но и клиентов, желающих приобретать, и тем больше людей будут задавать вопрос: «А что это? А вдруг мне это нужно?» Если в течение двух лет к нам на открытия ходила одна и та же тусовка, то за последний год мы, выставляя самые разные вещи, расширили свою клиентуру. Люди видят, что мы не гонимся за выгодой, и доверие возрастает. Мы обретаем не покупателей, а единомышленников и друзей.
- Труд галериста – подвижничество?
- Да, наверное.
- Когда вы говорите о воспитании зрителя, значит ли это, что у галереи должно быть какое-то призвание, миссия? В чем вы видите миссию вашей галереи?
- У каждой галереи есть своя модель. Вначале я занималась только коммерческой деятельностью. Но в какой-то момент поняла, что уже могу показать зрителю и то, что может не продаваться, и это требовало минимальных вложений благодаря собственникам помещения, другим людям. Георгий Пинхасов, чью выставку мы делали, сказал: «каждый художник - носитель откровения». Задача галериста, как и задача священника, донести это откровение до людей, а галерея как храм.
- Как вы выбираете произведения для выставки?
- У нас нет конкретной направленности. Мы выставляем то, что нам нравится самим. У нас есть задача начать чувствовать, а не просто смотреть. Я родилась в семье художников, и мой папа, искусствовед, говорил: «Глаза всегда врут». Мы заточены не на результат, а на процесс. Наши художники - гении процесса – других художников нужно понимать умом, а от наших зритель заражается, и сам хочет творить. В перспективе мы хотим организовать студию, проводить в ней мастер-классы по рисунку, фотографии, чтобы люди поняли, что они творцы. Границы мышления человека расширяются – расширяется его бизнес. Однажды наш посетитель, глядя на картины известной примитивистки Кати Медведевой, сказал: «Я тоже могу, как она». Она ответила: «Не надо, как я, смоги, как ты!»
- «Арт-холл» стал первой частной галерей, выставляющей и продающей самарское современное искусство. Я имею в виду выставки Анатолия Гайдука с Леной Дендиберей и ЧЖНС. Как вы решились на такой шаг?
- Мне приснился сон, в котором мне предлагали картины для выставки и голос говорил: «Их надо взять!» На следующий день пришла девушка с парнем, стали показывать мне свои картины. Я сказала: «Мне это все снилось. Мне не нравится, но давайте попробуем». Так я познакомилась с Леной Дендиберей и Толей Гайдуком. Со временем я поняла, какие это зрелые души. Наверное, взрослее, чем я. Наверное, если бы не сон, я не стала бы их так изучать. Я как Алла Шахматова: первая реакция – «нет». «Не буду смотреть - да и все». Но присмотревшись, я поняла, что это совсем другая энергия, другое видение. Людям это может быть интересно.
С ЧЖНС меня свела Алиса Богданова. К современному искусству я отношусь настороженно, и сама бы я не обратила на них никакого внимания, но она была очень настойчивой, пригласила к себе посмотреть их работы. И я начала всматриваться. Ребята показались мне поразительного внутреннего целомудрия. И это есть в их живописи.
- Есть ли у молодого самарского искусства коммерческий потенциал или вы из чистого интереса его показываете?
- И продаем! Продали несколько работ Дендибери и ЧЖНС. Если я вещи чувствую, то смогу донести это до клиента. Салонную живопись продавать легко, но с ней никуда не движешься, а себе я ставлю в зачет, что клиенты, которые покупали Блохина, теперь покупают ЧЖНС. Когда к нам приходят потенциальные покупатели, мы им сразу говорим: «С самарскими художниками не работаем...» Потом, когда разговоримся, заводим в хранилище и показываем тех немногих самарцев, чьи работы у нас есть, но оговариваем: «В других галереях вы такого не найдете». Для нас принципиально важно не пересекаться с другими галереями. У нас должно быть только то, чего нет у других.
Беседовал Сергей Баландин
