Я ждал интервью с Ильей Романовичем Шегельманом полторы недели: вмешалась рабочая командировка в Финляндию. Его приезд постоянно откладывался. И вот звоню я ему накануне 8 марта – он в дороге, к жене торопится. Вечером будет в Петрозаводске. Пытаюсь договориться о встрече, в сотый раз извиняясь за беспокойство. Ответ: «Не нужно извиняться, это ваша работа. Как приеду, позвоню вам».
Кстати, я бывший студент Ильи Романовича. И он действительно всегда уважал чужой труд. Из ответа на первый же вопрос становится ясно — почему:
– Я начал работать в 15 лет помощником токаря на заводе. Учился в вечерней школе – школе рабочей молодежи. Там я был самым молодым учеником. Мне повезло: я попал в настоящий рабочий коллектив – он меня воспитывал, учил. Работал в инструментальном цехе. Токарь – моя первая специальность.
Я знал, что буду получать высшее образование. Мечтал стать конструктором. Понимал, что вечерняя школа не подготовит меня к вузу, поэтому записался на заочные курсы в несколько вузов. Мне давали задачи, я их решал.
Кроме этого я любил спорт – занимался вольной борьбой и шахматами. От шахмат, правда, пришлось отказаться – самбо ближе.
– Мечтали стать конструктором, а поступили в Лесотехническую академию?
– Поступил случайно. Хотел вообще-то в Политехнический институт. Но по дороге навестил друга – студента Лесотехнической академии в Санкт-Петербурге. Тогда вокруг нее был чудесный парк: пруды, деревья, белки бегают. Одно это мне уже понравилось. А потом друг затащил меня в приемную комиссию. Там увидели молодого человека с тремя годами стажа, со спортивным значком ГТО. Короче говоря, взяли меня почти без конкурса. Обещали, что я и здесь смогу стать конструктором.
Наша группа отучилась две недели, а после нас отправили на год на лесозаготовки – знакомить со своей специальностью. Такой приказ – «хрущевский набор». Сначала, конечно, мне показалось это странным: у меня уже был стаж – я приехал получать специальность, а тут – в лес. На год. Теперь я понимаю, что мне и тогда повезло.
На лесозаготовках у меня получилось поработать и сучкорубом, и чекировщиком, и помощником вальщика. Я работал и на сплаве древесины, и на складе. Фактически я узнал всю лесную работу – от начала до конца.
– После года в лесу не тяжело было вернуться за парту?
– Получилось так, что как токарь я уже хорошо читал чертежи, поэтому все общие дисциплины не вызывали труда. А год практики подготовил меня к специальности. Проблем в учебе не было.
После окончания академии я приехал в Петрозаводск. Начал работать в КарелНИИЛП младшим научным сотрудником. Оклад – 95 рублей. Сначала не нравилось. Но как только я понял, что научно-исследовательский институт разрабатывает новую технику, отношение мое изменилось. Я ведь мечтал стать конструктором. Мы в течение года создавали по две-три новых позиции техники, а потом испытывали ее.
– Что разрабатывали?
– Много чего. Тогда у Союза были непростые отношения с Китаем и Португалией: они отнесли канифоль и скипидар к стратегическому сырью. СССР купил 10 канифольных заводов, один из них был построен в Медвежьегорском районе, в Пиндушах. Нам поставили задачу – обеспечить завод сырьем.
Тогда вся осмолозаготовка велась взрывным способом. Это невыгодно: и долго, и молодой лес губится. Мы создали технологию механизированной осмолозаготовки. Она уникальна и по сей день. Работать над этим было интересно. Как видите, опять мне повезло.
– А когда занимались спортом? Не трудно было совмещать?
– Сложности были. С одной стороны, в КарелНИИЛП я должен был расти как ученый: нужно было публиковаться, защищать кандидатскую и докторскую диссертации. А с другой – я хотел заниматься спортом. В ПетрГУ была секция самбо. Я пошел. Через месяц стал тренировать, а еще через несколько месяцев мы организовали университетский чемпионат по самбо. Я из Петербурга привез две борцовские куртки: все спортсмены в них и выступали.
Получалось так, что между командировками я тренировал самбистов. Было даже такое: одно из испытаний КарелНИИЛП мы проводили под Кондопогой. Жить я, соответственно, должен был там. Но после работы добирался до Кондопоги, оттуда на автобусе в Петрозаводск. Мне выделяли зал в 21:30. Тренировка. Сон. В 5:00 автобус в Кондопогу. Работа. В таком ритме какое-то время и жил.
После защиты кандидатской диссертации задался вопросом: чем же заниматься дальше? Захотелось — прогнозированием, то есть созданием новой патентноспособной техники.
Илья Шегельман – автор более 600 публикаций, более 200 изобретений и патентов на полезные модели. Среди них – разработка колесных шасси для лесозаготовительных машин (харвестеров и форвардеров), составление баланса освоения природных ресурсов Карелии, создание высокотехнологичного производства специальных задвижек для предприятий атомной, тепловой энергетики и нефтегазовой отрасли.
– Когда пришли в Петрозаводский государственный университет?
– Была перестройка. Меня не раз приглашали на работу в ПетрГУ. Я совсем не хотел: не представлял, что можно рассказывать на одной лекции полтора часа. Но согласился. Кстати, сейчас на парах я почти всегда не позволяю студентам что-то записывать. Все, что я могу дать, студенты могут прочитать в моих учебниках.
Когда я пошел в университет, мне захотелось как-то систематизировать термины лесной промышленности. Оказалось, что никакого специального словаря для этой отрасли нет. Я изучил, как «работает» систематика в биологии и астрономии, и написал свой. Думаю, студентам с ним проще учиться.
Илья Шегельман — автор двух учебников (в соавторстве), более 40 монографий и учебных пособий; словарей: «Лесная промышленность и лесное хозяйство», «Бизнес-словарь лесной промышленности»; нескольких книг, например, «Региональная стратегия развития лесопромышленного комплекса»; «Техническое оснащение современных лесозаготовок».
Чуть позже в ПетрГУ я начал работать заведующим кафедрой «Технология и оборудование лесного комплекса». Когда пришел, средний возраст работника кафедры был 70 лет. В голове сразу же встал вопрос: «А какой кафедра будет завтра?»
Преподаватель, сотрудник кафедры, кандидат технических наук Павел Будник:
– Илья Романович, как только стал заведующим, сразу начал привлекать молодые кадры. А какое было время? – и сейчас-то зарплата ученого небольшая, а тогда и подавно. Каким нужно обладать даром убеждения, чтобы уговорить молодого человека пойти в науку? Ему это удается. Меня тоже уговорил. Сейчас на нашей кафедре очень много молодых специалистов. Почти все имеют кандидатскую степень, три человека – докторскую. И ведь ни для кого не секрет, что руководитель всех этих научных работ – Илья Шегельман. Без его идей кафедра на такой научный уровень не вышла бы.
– Сколько под вашим руководством защищено диссертаций?
– Кандидатских – больше двадцати. Докторских – три. Но помимо развития научной школы, мне хотелось развивать школу самбо. Кстати, когда я начал тренировать самбистов, я был кандидатом в мастера спорта. Это невысокий титул. Но мне очень хотелось подготовить того, кто будет лучше меня.
– В чем ваш самый большой успех?
– Я дожил до 71 года и до сих пор провожу тренировки.
Среди моих воспитанников есть – без преувеличения – легенды российского и мирового спорта. Например, Сергей Камилов и Максим Антипов. Но горжусь я не их победами, а командными.
В 2003 году мы выступали на чемпионате России – заняли второе место. А в 2008 году на чемпионате России выступало пять моих учеников. Четверо стали чемпионами, пятый – бронзовый призер. Когда вернулись в Петрозаводск, я вбил в стену гвоздь, повесил на них борцовку и сказал всем, что имею право больше не ходить на тренировки. Но спорт я так и не оставил. Или он меня.
– Что для вас – профессора – спорт?
– Моя жена мне говорит: «Ты можешь все бросить, кроме тренировок, потому что это единственное место, откуда ты приходишь с улыбкой». Для меня спорт – впрочем, как и наука, – педагогика высокого уровня. Ведь я готовлю высококвалифицированных спортсменов: это не просто оздоровительный спорт.
В молодости я приходил на тренировку и через пять минут забывал, кто я и где работаю. Сейчас я все чаще стою в углу зала, а в голове какие-то научные идеи. Слава богу, они еще появляются.
Сын, мастер спорта России по самбо Роман Шегельман
— Стать спортсменом высокого уровня – это не всё, чего требует отец от борцов. Образование – превыше всего. Он всегда понимал, что у профессионального спортсмена наступает момент, когда выступать он уже не сможет. Обычно этот момент наступает внезапно: травма – и про ковер можно забыть. Поэтому, чтобы чемпионы Карелии, России, мира не заполонили охранные предприятия, спортсмен должен иметь образование. Я, кстати, тоже инженер.
– Что общего между подготовкой доктора наук и чемпиона по самбо?
– То и другое тяжело. Много общего между подготовкой высококвалифицированного спортсмена и созданием новой техники. И там, и там важно одно – прогнозирование. Например, в тренерской карьере важно увидеть самбиста, понять, чего ему не хватает, а от чего нужно избавиться: он ведь будущий чемпион. К примеру, Максим Антипов был очень закрепощенным. Поэтому он у меня со штангой никогда не приседал – он приседал со спортсменом на плечах перед всеми.
Кандидат технических наук Павел Будник:
— Шегельман – по жизни тренер. Любая кандидатская или докторская работа – очень кропотливый труд, требующий ежедневного внимания. Естественно, этим заниматься хочется не всегда. Илья Романович постоянно тебя подгоняет, не дает сбавить скорость. Если ленишься – упрекнет. Если что-то не получается – подбодрит. Но главное – делать.
– Вы «мягкий» тренер?
– Нет. Но я считаю, что тренер должен быть интеллигентом. Кстати, мне часто задают вопрос: «в чем философия самбо?» Все просто: интеллигент должен уметь постоять за себя, за семью, за друзей и, конечно, за родину. Так вот самбо этому и учит. Не умеешь постоять – ты гнилой интеллигент.
Роман Шегельман
— На тренировках у отца никто не позволяет себе плохого слова. Даже если кто-либо нечаянно произнесет мат – сразу подойдет и извинится. Сейчас мы с отцом тренируем сборную Карелии. Спортсмены там не простые, но даже для них это правило работает.
– Вы с 15 лет работаете, сейчас вам 71 год. Откуда берете силы?
– Если бы не моя жена, если бы не семья, я бы такого не выдержал. Моя супруга взяла на себя все домашние функции. Она жила нашими четырьмя детьми. Пятый ее ребенок – я. Меня освободили от всех бытовых задач. Даже когда я хочу чем-нибудь помочь на кухне, жена говорит: «давай-ка я сама».
Роман Шегельман:
— Отец безостановочно работает очень много лет. Работает в таком темпе, который не всякий 30-летний выдержит. Уверен, что секрет его энергии – жена, моя мама – Лидия Александровна. Она – что для отца, что для меня – магнит, который вытягивает весь негатив. У Ильи Романовича очень мало свободного времени, поэтому любая прогулка с женой – будь то по магазинам или по набережной – за радость.
Илья Шегельман искреннее считает, что герой нашего времени — это настоящая женщина. Та, благодаря которой мужчина может выдержать всё, что угодно: «Я знал очень много мужчин, которые ломались и не могли состояться в жизни только потому, что у них не было надежного тыла».
