Фото: Антон Сорокин
Поделиться
История Приозерска началась веков на пять раньше петербургской, но сейчас там время, кажется, замерло. «Фонтанка» съездила к Ладоге и посмотрела чем живет не самый маленький город Ленобласти после начала СВО и закрытия финской границы.
Знакомство с Приозерском началось как полагается — с озера. Прямо за железнодорожной станцией — лодочная, у берега столпилось судов двадцать. Лодочники объясняют: «коммерческая тема», катаются то туристы, то дачники. Преимущественно те, кому лениво добираться до Ладоги.
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Поделиться
В городе, судя по Яндекс.Картам, кофейни всего три — меньше, чем храмов, если считать закрытую лютеранскую Кирху. Одна из кофеен — прямо в магазине нижнего белья «Дамский каприз». Ассортименту и цветовой гамме белья позавидуют столичные бутики, только покупателей — никого. За стойкой две продавщицы — смотрят «Хищных птиц» из маленького телевизора.
— А у нас все лето одни туристы! Но нам не мешают, мы их толком не видим. Хватает работы и зимой, и летом. Товар-то ходовой — без трусов ходить не будешь, — попутно продавщица Нелли пытается мне что-то подобрать, — И сервис у нас с душой, а не как у вас в Питере. Пришел, тебя обвесили комплиментами, а в итоге лежишь, думаешь — чего купил, зачем.
Летом жители часто выбираются на Ладогу, вот только теперь до озера приходится ездить в объезд: кемпинги сначала приозерских пропускали, а год назад дорогу перекрыли. «У них земля в аренде. Считают территорию своей. Народ возмущался-возмущался, но ничего не отстояли», — вздыхает Нелли.
Жалуются продавщицы и на медицину: городская больница на город одна, если слег с чем-то серьезнее простуды — едешь в Петербург. «В ковид много полегло: просто не успевали диагностировать и некому было лечить», — вспоминает сотрудница помоложе. Деньги выделяют, оборудование есть, а с кадрами — напряженно. Молодые врачи отрабатывают целевое и едут строить карьеру в Петербург — в Приозерске ничего не держит.
Из развлечений у молодежи — тусовки на машинах у «Пятерочки» вечером или дрифт у местного аэродрома, рассказывает мне компания парней. С точек сбора их не гоняют: камер нет, «с ментами туговато».
— [Нечего] делать в этом городе. Но возможность уехать — 50/50. У кого-то не хватает денег, у кого-то — смелости.
За дешевыми сигаретами советуют зайти в магазин «Тысяча мелочей». По ощущениям — товаров и вправду тысяча, от карт Таро и кружек с именами до плавательных кругов и всевозможных скляночек и губочек для хозяйства и огорода. В ассортименте батарейки — «хорошие» и «дешевые». Покупателей очередь, девочка лет пяти пытается утащить резинового светящегося цыпленка, но внимательный кассир останавливает ее не отходя от кассы.
По соседству обувают ребенка чуть постарше. Начинается классическое: «Походи, посмотри, как пяточка». Мальчишка спотыкается и разбивает нос — сланцы были привязаны один к другому и явно не предназначены для дефиле. Кассир смеется: «Не дошел. Как в кандалах». Товар сначала пробивает, потом — записывает в тетрадочку. «По привычке».
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Поделиться
В центре города — маленькая часовня. Напротив нее на лавочке парочка: он лысый и в кепке, она — в автозагаре. Уволили. Отмечают водкой в прозрачной пластиковой бутылочке. Время — полдень. Девушка уговаривает своего Ромео зайти поставить свечку, тот мычит что-то в ответ и сплевывает в траву. «Поливаю», — поясняет он мне.
Из часовни периодически выходят две старушки — прополоть и полить свой маленький садик. Цветов у часовни правда много, похоже, что это единственная в городе клумба. Мимо идут трое мужчин на костылях: у одного нет ступни, у второго — ноги примерно до колена. Третий весь перебинтованный.
— Все трое заходите, хлопцы! — подзывает их бабушка. Выходит из часовни вместе с ними минут через пятнадцать и присаживается ко мне. Служащую в часовне зовут Нина Георгиевна, она и объясняет мне, что «хлопцы» вернулись с СВО, теперь лечатся в приозерском военном санатории.
— Проходят хлопчики, машем им, заходите! Какая оплата? Бесплатно свечи, за упокой друзей своих или за здравие. Вчера заходил хлопчик в живот раненный. Рассказывал: прострелили руку, надо было добираться до своих, а с ним товарищ был, кому совсем худо. Пробирались через лес — услышали жужжалку, дрон этот. И на них сбросили. Тот в бронежилете вроде был, а все равно не помогло — обожгло. Рассказывает, а я плачу, не могу. У меня внук там, — рассказывает Нина Георгиевна.
Живет в Приозерске она уже десять лет — перебралась с поселка в Амурской области. Там летом жара и китайцы, которых Нина Георгиевна очень боится. «С одной стороны, надо дружить с китайцами, да, чтобы от Америки защититься. А с другой, они же заполонят все и станут тут главные», — размышляет она о политике. Зато в Приозерске хорошо, только тротуар у часовни уже несколько лет не ремонтируют. Ходят, измеряют, фотографируют, а ям только больше становится.
— На моих глазах бабулька идет, голову в сторону часовни и бабах — упала. Расшибла. Не знаю, спасли, не спасли.
После переезда Нина Геогриевна сразу устроилась в часовню. Работают втроем: раньше кругом бурьян был, в шесть рук — облагородили. Цветы высадили, флоксы, гортензии. Воды нет, туалета — тоже, но бабушки не жалуются. Зато люди радуются: мамочки детей в цветах фотографируют, ученики художественных школ — на пленэры приходят.
Фото: Антон Сорокин
Поделиться
— И прихожан у нас много, не как в городе. Сначала ковид подтолкнул — шли за упокой свечи ставить. Потом — спецоперация, полгорода стали ходить с записочками. Кладбище растет, зато флаги поставили. Теперь знаем, где лежат наши бойцы, — рассказывает Нина Георгиевна.
В 2022 году она похоронила мужа: лег перед весной в больницу глюкозу прокапать, а на соседнюю койку положили больного. Заразился, звонок — муж умер. «Как-то быстро смирилась. Зато теперь одна, говорю всегда нашим, из санатория — хотят родители проведать, я рядышком тут живу, пускай у меня побудут», — говорит она.
Мимо проходит мама в косыночке с двумя детьми, Нина Георгиевна подзывает:
— Наташа, 13 числа Вознесение будет. Мы сегодня записки понесем в храм за здравие.
— Вы весь город по именам знаете? — пытаюсь пошутить я.
— Конечно. Собираются здесь бабульки, всегда выхожу, говорю: в понедельник такой-то праздник, не забудьте! А у Наташки-то муж тоже там, воюет. Она к нам часто приходит, но никогда не плачет.
Наудачу захожу в местную школу — меня без особых вопросов пропускают. Учителя на местах — идут экзамены. По их словам, готовят школьников хорошо, но сдают ОГЭ и ЕГЭ в Приозерске очень плохо. «Двухлитровый сосуд тремя литрами не наполнишь», — рассказывает учительница Анна.
Педагоги нежно вспоминают о временах, когда были открыты границы. Катались в Финляндию и учеников возили. До сих пор связи остались и с краеведческими музеями, и со школами в Лаппеенранте, но теперь никак. Из развлечений — школьные отряды, которые поливают цветы и убираются после уроков. Но учителя инициативные, из-за политики не сдаются:
— Стараемся найти выход, другие города показывать. Ездили в Тюмень, Казань, Москву. Весь Петербург облазали. А что делать? Уехать отсюда никто не хочет. Точнее, не может. Люди к этому месту прирастают.
По словам жителей, была в Приозерске раньше финская школа, да и финнов было пруд пруди. Как границы закрыли — уехали все. Да не все: методом тыка нахожу на улицах города «краснокнижника», по улицам рассекает в машине с финскими номерами. В Приозерске у него живет семья, так что приходится кататься. «Если б не они, я б сюда не ездил вообще», — жалуется он. Как границы закрыли, видеться с ними стало тяжело: теперь каждый раз нужно ждать согласования, чтобы пустили из России в Финляндию.
Из удивительного — есть в городе «Фонд развития бизнеса». Мужчина в душном офисе жалуется: вроде и точек развития в городе полно, а браться за них некому: то ли денег нет, то ли желания. Прямо напротив них — забор с табличкой «Паспорт объекта». «Она за последние несколько раз переделывалась. Табличка новая — забор тот же. Сейчас — благоустройство дворовой территории. Все перерыто. Благоустраивают», — отмечает он.
Но есть и те, кто все минусы Приозерска оборачивает в плюсы и неплохо на этом зарабатывает. С молодым «предпринимателем» сводят, по обыкновению, знакомые знакомых, так что он о своем оригинальном и не совсем легальном деле решает рассказать.
— Приозерск — идеальный город для сбыта и перегона машин. Самый дешевый по Ленобласти автовоз, с полицией договориться — как [нечего делать]. К границе с Финкой близко, поэтому перегнать авто можно быстро и дешево. И люди этим пользуются.
В схеме мельтешат измененные номера, заявление об угоне, списание машины с автоматическим обнулением налога и подставные фирмы в Лаппеенранте:
— Такой кибергородок. Пункт на торговом пути из варяг в греки. Только до греков не доходит: из-за спроса обычно машины не доезжают дальше Северо-Запада, — заключает он.
Ценят общее с финнами прошлое и в местной библиотеке. Она в Приозерске колоритная: говорят не шепотом, а в полный голос, в глубине — два дедушки играют в шахматы. Библиотекарша Марина Николаевна выдает мне путеводитель и две толстые книжки по истории Приозерска — гостям из Петербурга здесь рады. Свой рассказ о городе сопровождает картинками: быстро-быстро листает книжки и показывает фотографии. Вот Приозерск, когда еще был финским и звался Кикисами, вот — в годы войны, когда 90% жилого фонда сгорело.
— У нас читателей даже с перебором. Боремся, чтобы выставочный зал в городе открыли. У нас только концертный да мы: картины выставлять негде. Так что выставляем у себя, да по городу. У нас дети творческие, а недавно и из Москвы выставка приехала — большой был праздник, — вспоминает Марина Николаевна.
Фото: Антон Сорокин
Поделиться
Настоятельно рекомендуют в библиотеке пройтись до крепости «Корела». «Она соразмерна и гармонична с природой. И эта соразмерность — то, что нам нужно сохранить», — рекламирует Марина Николаевна.
По совету большинства приозерских респондентов — идем в крепость. От центра города до нее — не больше пятнадцати минут пешком, вход — 200 рублей. Пейзаж впечатляющий, сама крепость — маловата для избалованного достопримечательностями петербуржца. Половина перекрыта — угрожают обрушением фасада. Так что после короткой прогулки волей-неволей пришлось идти в здешний музей.
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Поделиться
Из интересного — тот самый финский след. У окна висит табличка с надписью Suokatu, ниже — пояснение: «в переводе с Финского — Болотная улица, сейчас — улица Зеленая». Уже на выходе бросается в глаза диплом сотрудника Емельяна — дворового кота, который встречает и провожает взглядом посетителей у входной двери.
— Емельян у нас золото. Никогда не поцарапает и не укусит. Его дети весь день на руках носят, а он хоть бы хны, — представляет коллегу Михаил, работник музея.
Сам кот дружелюбным не выглядит. Возражаю: «А взгляд-то хищный!». Михаил парирует:
— А он охотник. Птичек поймать, мышку принести, рыбку у рыбаков украсть. Тут он хозяин территории.
Фото: Антон Сорокин
Поделиться
Михаил словоохотлив: говорит, что на выручку здесь не жалуются, туристов много, правда, мало кто едет в крепость целенаправленно. Чаще — проездом, по пути в Карелию, так что кассу делает география. Мужчина к крепости относится с особым трепетом: в пору его детства вход еще был свободный, так что маленький Миша с друзьями прибегал сюда играть в войнушку. Священность места осознал с возрастом: «Образовалась крепость — и город образовался».
К самому Приозерску у Михаила не такие нежные чувства: с работой плохо, платят — мало. Даже на заводах зарплаты — тысяч 25–28, не больше. Тут не соврал: незадолго до встречи просила попутчика позвонить по объявлению, сварщикам обещали от 50 тысяч в месяц. Оказалось, ищут только специалистов первого и второго разряда, да и тех — на вахту, подальше от города.
— Это Приозерск. Человек, который хочет зарабатывать, здесь не живет. Приозерск — это 101-й километр. Интеллигенции вы здесь не найдете. Сюда в советские годы ссылали работать из мест не столь отдаленных. Да, летом — прекрасный город, прекрасный отдых. А зимой делать нечего, особенно — молодежи. Один кинотеатр, один зал, где дискотека.
Посетители здесь долго не задерживаются. Пять минут скучающе ходят взад-вперед и обратно по машинам: кто в Карелию, кто — на Ладогу.
К вечеру город чуть оживился, народ повалил в «Хлебник» и торговые центры. У ларька с шавермой меня окликает грузного вида женщина:
— Зайка, в телефонах разбираешься? Купили китайское говно, муж пьяный куда-то нажал — теперь позвонить не могу. Только его пьяного в трусах фотографировать.
На сенсорном смартфоне нужно было выйти из приложения «камера» — на это у меня интеллекта хватило. Так Лена (имя изменено) стала моей соседкой по лавочке: она не хотела идти к внучке, я — ждала, пока закончится перерыв у продавца шавермы. К нам подлетели голуби — Лена оглушила одного из них пакетом по голове.
— Иди отсюда! — потом обращается уже ко мне, — Ненавижу этих дармоедов. Ты посмотри, какой нахал! На балконе дома и без того начинается постоянно голубятня, любовь и голуби.
На этом бытовые проблемы боевой Лены не заканчиваются: уснуть, если живешь в центре, невозможно. «Сначала собаки гавкают, потом — люди», — жалуется она. На детской площадке между тремя домами выпивают «круглосуточно», закрытые окна не помогают. И это в будни, к пятнице площадка окончательно превращается в «бар-ресторан».
— И что, полиция не приезжает?
— Полиция приезжает, когда никого нету. А народ у нас взбалмошный. Днем выспятся — ночью гуляют. В поселке Кузнечном страшно жить, не знаю, как там люди выживают.
По молодости Лена работала в детском доме, последние двадцать лет — на хозяйстве с детьми. Подняла четверых, теперь — помогает с внуками. Муж с инвалидностью. «С дЫхалкой проблемы», — поясняет Лена. Старшая дочь на двух работах: днем — в регистратуре в больнице, вечером — моет полы. Иначе семью не прокормить, а детей здесь рожают активно, по двое-трое в среднем.
— Народ потихоньку спивается. В глубинках всегда так. Муж тоже — на пиве сидит, разве это дело? Никак отучить не могу. Дай-дай, дай-дай. Говорят, бросай. А я не могу, мы 24 года вместе. У меня последний сын от него — а я думала, что после троих-то уже не рожу.
По наблюдениям Лены, за последние два года город сильно изменился. Много кто пошел на СВО по контракту. С боевых действий привозят раненых — на лечение в местном санатории. «Хорошо их там кормят, лечат, адаптация проходит. Хорошо, что возвращаются вообще. У мой подруги дочь вышла замуж. Сейчас муж без вести пропавший», — рассказывает она.
Сама Лена — из семьи военных, дед прошел Великую Отечественную, потом — 28 лет служил в Петрозаводске. Жили в доме на скале, маленькая Лена с братьями таскали к нему землю в бурдюках, чтобы картошку сажать. За боевые заслуги деду дали «Волгу» и медаль за отвагу. Есть, что вспомнить.
— В крепости Корела макет стоит — пушечки там. Это мой дед делал. Я маленькая была, дедушке пинцетом помогала порох в пороховницы класть.
Милена Солдатенко, «Фонтанка.ру»
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
Фото: Антон Сорокин
