Отелло

5 февраля 1887 года «великий старец», как называли в Италии семидесятичетырехлетнего Джузеппе Верди, представил на сцене Ла Скала свою новую оперу — «Отелло».

Это произведение ждали как никогда долго: полтора десятилетия композитор молчал, сопротивляясь натиску антрепренеров и издателей. Убедить его взяться за новую оперу сумели лучший итальянский либреттист того времени Арриго Бойто, дирижер Франко Фаччо и издатель Джулио Рикорди.

Когда речь зашла об обожаемом им Шекспире, Верди начал понемногу сдаваться. «Отелло» продвигался медленно, но именно благодаря этой неспешности появилась на свет гениальная партитура. Никогда еще Верди не сочинял так спокойно, свободно и вольготно, ибо раньше всегда оказывался связан договорами и контрактами. Никогда прежде он не получал пьесу Шекспира в таком лаконичном, ясном либреттном изложении: для каждого поступка главных героев — Отелло, Яго и Дездемоны — была найдена четкая мотивировка. Да и накопления — духовные, личностные, музыкальные — долгого периода молчания выплескивались на бумагу совершенно новым, самому Верди незнакомым способом.

Вероятно, поэтому оперу отличают идеальная слитность формы, плавно скользящей, перетекающей из одного эпизода в другой, абсолютное интонационное единство, окутывающая все действие мелодическая цельность, утонченный психологизм оркестровой партии, которая явила тайные — не выговоренные в словах — намерения. Злая отточенность вокального языка Яго, мученические перепады состояний Отелло, излучаемая Дездемоной поэтичность — все это удается Верди с небывалым доселе совершенством.

Конечно, и сам композитор, с таким трудом расставшийся со своим детищем, и публика, после премьеры устроившая восторженное уличное приветствие, понимали: «Отелло» — высшая точка вердиевского театра, музыкальная драма, которая ближе всего подошла и к боготворимому Верди Шекспиру, и к полному выявлению его собственной могучей творческой индивидуальности. Надежда Маркарян