Генеральный консул Республики Таджикистан в Санкт-Петербурге Назари Хомиджон Темур рассказал «Фонтанке» о том, как его соотечественники переживают последствия теракта.
Генеральный консул Республики Таджикистан в Санкт-Петербурге Назари Хомиджон ТемурФото: spbdnevnik.ru
Поделиться
—Я видела, что вы выражали слова соболезнования близким погибших в теракте и говорили, казалось бы, такие банальные слова, что у терроризма нет национальности. Почему их сейчас вообще нужно говорить?
—Вы знаете, я, во-первых, хотел бы сказать: то, что произошло в «Крокус Сити Холл» — это очень большая трагедия. К большому сожалению, в эти события были вовлечены наши соотечественники. Высшее руководство страны, и народ, и, конечно же, те соотечественники, которые проживают в Российской Федерации, — все очень болезненно восприняли этот теракт, как своё личное горе. Я действительно говорил на эту тему — о том, что у терроризма нет национальности, нет веры. Во многих странах, к сожалению, люди сталкиваются с таким постыдным явлением как терроризм. И мы всегда в такие моменты сочувствовали, соболезновали и говорили, что у терроризма нет национальности, нет веры, террористы не понимают, не осознают, какие страдания они несут людям.
—И все же — почему эти слова сейчас нужно проговаривать?
—К сожалению, видите, наверное, есть такой инстинкт, как инстинкт самосохранения. Мы все где-то тоже ощущаем не столько страх, сколько какую-то боль. Нам ещё предстоит изучить и понять действия этих нелюдей — мы пока не знаем, что у них на уме было, где они получили неправильное воспитание, где они смогли найти каких-то неправильных «друзей», от которых получали такие инструкции. Я считаю, что эти люди были использованы как инструмент. Я это чувствую, я это вижу, потому что такая категория людей никак не может организовать такое. Я думаю, что это был профессиональный инструктаж и кто-то дирижировал этими действиями.
—Такая категория людей — это какая?
—Те, кто, живут в сельской местности — они далеки от образовательной системы, вокруг них нет достойной культурной среды. К сожалению, есть такая категория. Мы стараемся больше их привлекать, но видите, волей судьбы так получилось, что сейчас многие стараются где-то найти себе лучшую жизнь за пределами страны. Мы можем обеспечить их работой, у нас есть для этого специальные проекты в Таджикистане. Но, к большому сожалению, достойной заработной платы, которую они хотят, как ту, что они здесь получают, мы не можем дать. Люди стараются найти себя, едут по родственникам, по друзьям, ищут друг друга. И таким образом они попадают в такую вот среду, где, вероятно, происходит промывание мозгов.
—В Петербург большое количество граждан Таджикистана приезжает, как вы с ними взаимодействуете?
—У нас в Таджикистане есть совместные проекты. Душанбе и Санкт-Петербург являются городами партнерами. В прошлом году делегация правительства Санкт-Петербурга ездила в Душанбе, и там было принято решение о том, что будут открывать подготовительные курсы для изучения языка и обучения специальностям, чтобы люди могли приобрести знания. Сейчас обсуждаются и другие варианты — может быть, какая-то совместная сертификация профессий. Мы над этим работаем, но вы же знаете, что после распада Советского союза система образования поменялась, каждая страна стала искать свои стандарты. Сейчас мы, к сожалению, не можем обеспечить в школах и вузах нужное количество преподавателей русского языка, чтобы его могли учить все. В советское время же все было проще, люди свободно ездили по всему союзу, свободно могли говорить на русском языке, и никаких проблем не возникало. Поэтому сейчас у нас наравне со своими таджикскими коллегами работают преподаватели из России, о чем договаривались наши президенты ранее. Сейчас у нас в стране уже функционируют пять российских школ, которые обучают детей по российским стандартам. Но нужно время, эта система только начала работать в полную силу. В Таджикистане к русскому языку особое отношение, мы с особым вниманием к нему относимся, он у нас как язык межнационального общения.
—Здесь, в Петербурге, с теми, кто уже оттуда приехал, как вы взаимодействуете?
—Здесь в Санкт-Петербурге и Ленинградской области есть Координационный совет таджикской диаспоры, есть Общество молодежи и студентов, есть у нас комитет по делам женщин (мы стараемся и женщин тоже привлекать к общественной жизни, чтобы они не были в стороне от всего). В северо-западном федеральном округе тоже есть сообщества соотечественников. Я понимаю, что сейчас многие будут думать о том, что вот эти советы, диаспоры, землячества защищают интересы только своих и никак не интегрируют людей. Но это не так: задача любых этих организаций — прежде всего интеграция в общество страны пребывания. И, если человек нарушил закон здесь, то он несет ответственность. Мы его не покрываем. Мы ведём с ними работу: встречаемся, общаемся, говорим с ними, где бы они ни были, на стройках или в других каких-то местах, где они работают. Есть старшие, кто этим занимается. Мы проводим со всеми разъяснительные беседы.
—Таджикистан позиционирует себя как светская страна, но граждане исповедуют ислам. Вы как-то взаимодействуете с религиозными организациями?
—Безусловно. Республика Таджикистан — суверенное демократическое правовое и светское государство. Мы исповедуем религию Ислам суннитского толка, к религии мы относимся как к духовной составляющей нашей нации. Здесь в Санкт-Петербурге у нас есть священнослужители, которые ведут определенную работу с нашими, да и другими верующими. Доводят до них слова божьи, основы религии, говорят о мире и любви. Мы очень хорошо взаимодействуем с Духовным управлением мусульман и муфтием Санкт-Петербурга. Мы проводим очень активную работу с нашими соотечественниками, которые ходят в мечеть. Даже мы, светские люди, далёкие от религиозных составляющих — всегда приходим и встречаемся с нашими верующими. Я говорю с ними о значении ислама в жизни — то, что я читал, и то, что я понимаю и осознаю. В религии очень много правильных вещей, которые, к сожалению, некоторыми псевдоучеными по-другому трактуются или интерпретируются. И в светской жизни, и в религии, в том числе в Исламе, есть очень много позитивного и правильного, что можно донести до верующего. Сейчас эти тёмные силы стремятся создать хаос, страх и недовольство. Но нам нужно стремиться, чтобы мы с вами жили спокойно без таких печальных событий, которые произошли.
—В Таджикистане, насколько я знаю, борются с радикальными исламистскими движениями. Немало об этом написано, и эксперты, когда комментируют причины, по которым люди к ним примыкают, говорят о бедности, несправедливости, одиночестве. Люди, вынужденно переехавшие, часто могут такое испытывать. Значит ли это, что в Петербурге хорошее поле для деятельности таких проповедников и, как вы выразились, псевдоученых? Знаете ли вы что-то об их работе тут?
—В Таджикистане у нас была темная сторона истории. После приобретения независимости нашлись псевдоученые, религиозные деятели, у которых были определенные зарубежные спонсоры, и они пытались донести до нас, что нужно жить по шариату и создавать исламское государство, тогда будет и справедливость, и довольство. Но эти деятели не осознавали, что Таджикистан, который только объявил о своей независимости, должен развиваться и не готов к таким вызовам. Но спонсоры дали денег, и в итоге в Таджикистане развязали гражданскую войну, ставшую страшной трагедией.
Мы и сейчас остаемся государством, которое находится на переднем плане борьбы с терроризмом. Рядом находится Афганистан, который начиная с 1978 года никак не может найти свой путь. Каждый день наши пограничники и силовые структуры сталкиваются с определенными сложностями. То это незаконный переход границы, то — попытка перевезти наркотики или оружие. Сейчас у власти там талибы*, и происходит полный хаос. Но большую помощь в защите южных рубежей содружества нам оказывают страны СНГ и, прежде всего, Российская Федерация.
Вы спрашиваете, сталкивались ли мы здесь с псевдослужителями религии? Нет, Российская Федерация очень четко отслеживает и знает, с кем работает. Есть духовное управление мусульман Санкт-Петербурга, есть наши соотечественники, они работают по существующим стандартам. Есть, наверное, те, кто имеет влияние за пределами страны, но уже здесь мы ничего не можем сделать.
Есть дуга нестабильности — от Ближнего Востока до Афганистана и дальше. Оттуда как раз всё это и идет. Там и различные сайты создают, чтобы завлекать людей. Вы говорите про финансы, я не согласен. Я думаю, что здесь в первую очередь идет промывание мозгов. Если постоянно говорить, что мусульманин может попасть в рай, если он совершит акты насилия по отношению к неверным или странам, которые поддерживают неверных, то рано или поздно на людей фанатичного склада это убеждение подействует. И я в ужасе от действий таких фанатично настроенных служителей религии, которые стараются из человека сделать машину для террористических действий.
—Если я правильно понимаю, одно из мест, где работает много граждан Таджикистана, это Сенной рынок. Со стороны он кажется государством в государстве, где отследить что-то сложно. Там и свои молельные комнаты есть. Вы туда заезжаете, знаете, что там происходит?
—Да, на Сенной есть большой рынок, в котором трудятся наравне со всеми другими нациями и наши соотечественники. Там есть небольшая мечеть, которая работает по лицензии. Я приезжаю туда в праздники и общаюсь с имамом и нашими гражданами. Наши сотрудники тоже по очереди туда ездят, чтобы встречаться, объяснять, говорить, что для нас приоритет не нарушать законы, уважительно относиться и интегрироваться в общество. И ни в какие религиозные школы, которые не отвечают стандартам, если кто-то там предлагает, не ходить. Мы находим большую поддержку в этой работе у Духовного управления мусульман.
—Судя по соцсетям, после теракта увеличилась бытовая ксенофобия. Пишут про случаи, когда в такси ехать отказываются, увидев за рулем человека из Центральной Азии. Почувствовали ли вы, что стало больше таких настроений? И что вообще делать с этим, как с этим бороться?
—Вы знаете, отвечая на Ваш вопрос, я скажу одно. Я работал во Франции. В это время там были большие террористические акты. Это был 2014 и 2015 годы. Это трагические события. Мы тоже выражали соболезнования и говорили слова поддержки французам. Я не буду перечислять нации, которые это осуществили, хотя об этом писали в газетах. Но во Франции я не ощутил ксенофобию по отношению к той нации, представители которой совершили эти поступки. Там просто нашли этих преступников через определенное время, и они понесли наказание. Ни газеты, ни журналы, ни общество, никогда пальцем не показывали, не было погромов или истерии, не было бойкотов. Здесь пока мы только читаем про эти нападки — в телеграм-каналах, в различных изданиях, но не более того. Пока к нам никто не обращался, может быть, еще время не прошло, но о конкретных случаях таких проявлений против таджиков я не знаю.
Мы ведь на следующий день, 23 марта, встречались с нашим активом, осудили эти действия. Мы призвали всех наших соотечественников быть очень внимательным и не поддаваться каким-либо эксцессам, которые будут происходить. Потому что я понимаю тех людей и родных, которые потеряли своих близких. Мы все равно будем вести свою работу, потому что для нас это очень важно донести до каждого, как жить в стране пребывания.
—На днях губернатор Петербурга заявил, что власти увеличили контроль над всеми местами компактного проживания мигрантов. Судя по рассказам юристов, работающих в этой сфере, полиция тоже усилила меры и по проверке документов. Действительно ли стало больше контроля? И насколько это хорошо?
—Я не думаю, что за эти 2−3 дня сильно увеличилось число нелегально здесь находящихся граждан. Хотя, конечно, контроль мы ощущаем, нам звонят люди, беспокоятся. Но мы понимаем и уважаем законы России. Мы звоним в отделы полиции, нам отвечают, что человека проверят по базам и исходя из этого примут решения, мы объясняем это нашим соотечественникам, пытаемся их ободрить и по необходимости оказать правовую помощь — и только так мы сейчас можем работать. Но особых ситуаций за эти дни, чтобы что-то такое ксенофобского характера или какие-то жесткие меры по отношению к ним приняты, такого не было. Если он сам не нарушает законы, то к нему никогда никаких претензий не будет. Сейчас Россия, наверное, будет пересматривать очень многие законы о пребывании иностранных граждан. И мы, исходя из этого, будем вести разъяснительную работу. Любой дипломат, где бы он ни находился, он будет защищать интересы своей страны и, конечно, взаимодействовать в рамках закона со страной пребывания. Здесь, в Санкт-Петербурге, у нас много друзей, нам звонят и тоже выражают слова поддержки — все понимают, что по поступкам этих нелюдей нельзя давать оценку всей нации.
— Вы сказали, что мониторите происходящее в полиции, а в Центре временного содержания иностранных граждан бываете?
—У нас хорошие отношения с руководством Центра. По праздникам в обязательном порядке мы туда осуществляем визит. Часто те, кто там находится, нас просят передать им лекарства или какие-то продукты. Туда можно отправить посылку. Наши соотечественники создали группу, где обсуждают исключительно поддержку людей и объясняют, что нужно делать, как себя вести —всё без религиозного подтекста.
—Насколько большая в Петербурге таджикская диаспора?
—Официально наших граждан здесь находится около 80 тысяч.
—По факту больше?
—Статистика же имеет погрешности, мы не можем сказать точно. К нам иногда обращаются люди — в связи с утерей документов или по другим причинам, всякие случаи бывают жизненные. Кто-то не говорит правду, хотя на самом деле документы просрочены и человек находится здесь уже не на законных основаниях. Они знают, что мы тоже будем считать их нарушителями, поэтому лукавят.
—Вы недавно отмечали Навруз, весенний и в какой-то степени национальный праздник. Получается ли вам собираться на него общиной — она ведь довольно большая. На таких мероприятиях как раз можно разговаривать с диаспорой и вести разъяснения.
—Да, этот праздник действительно уходит корнями в 1-е тысячелетие до нашей эры. И, естественно, мы старались с особым шиком его праздновать, чтобы люди понимали — это праздник весны. И он с особым размахом везде и всюду празднуется. Мы хотим параллельно с тем, что мы находимся здесь, не забывать свои истоки и свою духовную составляющую. В книгах и легендах об этом празднике много очень прогрессивных взглядов. И мы сейчас стараемся, чтобы люди понимали его важность. Здесь, в Санкт-Петербурге, я знаю, что на уровне губернатора и правительства Санкт-Петербурга тоже его отмечают, и эти поздравления всегда находят хороший светлый отклик. Конечно, мы не можем устроить гуляние на то количество людей, которое у нас здесь есть. Но у нас есть Координационный совет диаспор, и они совместно со всеми в местах, где есть соотечественники, устраивают праздники. Обычно это спортивные состязания, танцы, пение и плов. Также и мы в Таджикистане с уважением относимся к праздникам других народов, проходят ярмарки и гуляния, мы даже Новый год празднуем, это такой же важный праздник, как Навруз. Поэтому спасибо Санкт-Петербургу, что нас принимает и предоставляет кров. Мы живём рядом, дышим одним воздухом и не хотим, чтобы такие мрачные события омрачали наши отношения. Мы вместе уже через многое прошли. И я думаю, что через это мы тоже пройдем. Но, конечно же, в сердце и в памяти останется эта, к сожалению, темная история. Мы не воинствующая нация, мы всю историю нашу наоборот страдали от завоевателей.
Поэтому я хочу ещё раз выразить искренние соболезнования от всех диаспор и выразить нашу боль, хочу пожелать выздоровления пострадавшим, мы будем молиться за всех.
* Движение «Талибан» — террористическая организация, деятельность запрещена на территории РФ
Генеральный консул Республики Таджикистан в Санкт-Петербурге Назари Хомиджон ТемурФото: spbdnevnik.ru
