В Театре «Туки-Луки» состоялась премьера «Маленьких трагедий»
Кроме того, в этом году театр выпустил в свет две премьеры - «Маленькие трагедии» А. Пушкина и «Рыжая плутовка» по русским народным сказкам, которые были показаны на ежегодном смотре творческих достижений театров Прикамья.
Остановимся подробнее на «Маленьких трагедиях», потому что творчество Пушкина - высокая планка для любого отечественного театра. Сегодня к Пушкину часто обращаются как столичные, так и театры в глубине России. Это симптоматично. Пушкин в русской литературе, как не раз отмечали ученые, своего рода «потерянный рай», и усилия современных деятелей искусства сосредоточены на том, чтобы его возвратить - себе и нам, читателям и зрителям. Пушкин - это и «русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет...» (Н.В. Гоголь, 1834г.). Поэтому театры совершают движение не назад, а вперед к ... Пушкину как нашей современной человеческой задаче, что в условиях общества с возрастающей девиантностью поведения весьма актуально.
Театр «Туки-Луки», который позиционирует себя как «страну добрых друзей и волшебных сказок» (воссоздает для зрителей некий «рай»), закономерно обращается к имени Пушкина. У него есть моноспектакль «Барышня-крестьянка» - история из жизни молодых людей «в глуши забытого селенья». И вот обращение к «Маленьким трагедиям», отсылающим к европейским сюжетам. Театр обнаружил большую отвагу, уместив в один вечер продолжительностью в полтора часа четыре пьесы. Но стремление режиссеров Ярослава Колчанова и Алексея Миронова представить все пьесы сразу в принципе совпадает и с замыслом автора (он дает пьесы как цикл), и с современными скоростями получения информации. Режиссерская трансляция пушкинского текста основана на достаточно корректной сценической версии литературной основы, сделанной Натальей Белочицкой. Да и сознание зрителей, привыкших на экране монитора разом схватывать тему в гипертексте, тоже оказалось готово к такому развороту театрального действия.
Спектакль имеет подзаголовок «Пир человеческих страстей в одном действии», и ключевое слово здесь слово «пир». Пир совершается в «ужасе той мертвой пустоты», которая воссоздается на сцене с помощью черной цветовой гаммы сценического пространства и костюмов (А. Иванова), подвижных конструкций больших и малых размеров. Под современную будоражащую электрическую музыку, как будто «бесы погибший дух безбожника терзают» (Пушкин), хаотично перемещаются человеческие тела в белых масках. Но хаос прерывается, когда конструкции вдруг обретают очертания то ширмы, то пиршественного стола, когда в руках артистов появляются куклы, и начинает звучать красивая по слогу, глубокая по смыслу речь. Из мрака выдвигаются к нам «островки» человеческих судеб и вечных тем: власти денег, амбиций, зависти и гениальности, любви без правил, смертельной угрозы и личного выбора жизненного пути. Одним из сквозных образов спектакля стал образ Чумы: «Царица грозная, Чума /Теперь идет на нас сама.../И льстится жатвою богатой; /И к нам в окошко день и ночь/ стучит могильною лопатой./ Что делать нам? И чем помочь?» Чума не в медицинском, а в метафорическом смысле, как как опасное отклонение от вечных ценностей духовности и нравственности.
Порой в современных постановках Пушкина доминантой действия оказываются режиссерские мотивы, далекие от эстетики пушкинского текста. Ценность пермского спектакля в том, что в этом театре попытались вслед за автором приблизиться к истине с помощью его СЛОВА. Вслед за Пушкиным театр предлагает зрителям самим осмыслить сложнейшую ситуацию столкновения двух точек зрения на поведение героев спектакля в «царствии Чумы». С одной стороны, тех, кто живет мигом блаженства и забытья, и тех, кто с «мольбой святой» скорбит над общей «смертной ямой». Театр вслед за Пушкиным никого не осуждает, никакую сторону всецело не приемлет, дает открытый финал, где точку поставит сам зритель в своем воображении и размышлении после финала. Пушкин заканчивает пьесу обращением Священника к Вальсингаму, председателю пира: «Спаси тебя господь. Прости, мой сын». В его устах и упование на Божью «милость к падшим», и готовность смиренно воспринять право человека на свободный выбор. В спектакле Священник - Юрий Кучерский внешне выглядит достойным оппонентом Вальсингама-Я.Колчанова, но в нем пока нет той заразительной духовной энергии, которая исходит от инакомыслящего Вальсингама.
В театральном отношении самое интересное в спектакле - присутствие разнообразных систем кукол и сочетание двух планов в актерской игре: драматического и кукольного. Благодаря художнику Артуру Кучукбаеву мы видим театральные маски, планшетные и тростевые куклы, штоковые марионетки. У каждой системы кукол своя символика, которая пробуждает фантазию зрителя. Маски характерны для сквозного образа спектакля - «безбожного пира, безбожных безумцев», там нет людей. Тростевые куклы появляются в «Моцарте и Сальери» и сразу провоцируют на мысли о нитях добра и зла, которые управляют поведением людей. А планшетные куклы в «Скупом рыцаре» подчеркивают затверделость, одномерность внутреннего мира персонажей. Интересна сделана кукла Скупого: старик с бородой, словно мохом оброс, отшельник, которому не интересен мир земной. Все куклы значительно меньше, чем размеры человеческого тела, поэтому они порой маленькими свечками остаются в глубине мрака, а луч софита в это время высвечивает лица актеров в ролях персонажей в «минуту роковую».
В человеческом плане решен «Пир во время чумы», где актерам дается возможность проявить драматические способности и личностный потенциал в дискуссии о том, «что делать нам»: продолжать «бокалы пенить» и «розы-девы» пить дыханье», «быть может... полное Чумы»? Или «средь ужаса плачевных похорон» молиться о «возлюбленных душах» погибших? Соединение в одном действии на равных людей и кукол помогает театру увидеть противоречивое единство человеческой души, живое и омертвелое в ней, уверенную телесность и внутреннее отчаяние. Пушкин живописал сильные характеры на пиру страстей, «неизъяснимых наслаждений» «у бездны мрачной на краю». Исполнители стремятся быть верными автору, и большинству из них удается заразить зрителей судьбами своих героев. В момент нашего просмотра внутренне наполнены и выразительны были Моцарт, Барон и Председатель Ярослава Колчанова, Дон Гуан и Альбер Алексея Миронова, Сальери Валерия Погорелого. Проникновенно исполнены женские роли Олесей Касьяновой (Донна Анна), Аленой Ивановой (Мери), Валерией Лядовой (Лаура). Многие строчки из текстов пушкинских трагедий стали афоризмами, и очень трудно на современной сцене произнести их так, будто это только что рожденное откровение. Артистам в спектакле «Туки-Луки» удалось «очистить от шелухи» бытования ряд таких фраз, и среди них «гений и злодейство -две вещи несовместные», «ужасный век - ужасные сердца», «но и любовь -мелодия», «есть упоение в бою и бездны мрачной на краю»...
Вместе с тем стоит отметить и ряд моментов, на которые хотелось бы обратить внимание театра. Не все актерские работы равнозначны по уровню мастерства, есть проблемы с выразительностью сценической речи, некоторым сценам не хватает зрелищности. Есть вопросы по деталям оформления образов кукол. Обо всем этом театральные критики говорили с труппой после просмотра спектакля.
В целом «Маленькие трагедии» Пушкина в «Туки-Луки» - это шаг вперед в творческом развитии театра, освоение новых сложных смыслов русской классики, поиск современных форм театральной выразительности. Спектакль нашел путь к душам юных зрителей 6-9-х классов, о чем свидетельствуют их размышления об увиденном на странице театра «В контакте».
Фото из архива театра.
