«Однажды небольшая шайка встретила его вопросом: «Что клею?» То есть «Много ли промыслил?» А Григорий отвечал преспокойно: «Бабки, веснухи да лепень», то есть деньги, часы да платок…»
Многие считают, что деньги стали называть бабками, потому что на старых, еще дореволюционных купюрах была изображена императрица Екатерина II, которую её внуки, императоры Александр I и Николай I даже в документах называли «бабка наша».
Действительно, эта версия получила широчайшее распространение, и от частого повторения приобрела статус правды. Тем более что всё вроде как сходится, и сходится красиво. В феврале 1868 года было объявлено о прекращении хождения старых кредитных билетов образца 1843 года, и в обращение были выпущены новые купюры — образца 1866 года. На сторублёвой купюре и впрямь был помещён портрет Екатерины Великой. Более того, сторублёвая ассигнация образца 1905-1912 годов — а это последний выпуск денег в Российской Империи — тоже отмечена изображением «царской бабки».
Но есть один нюанс. Екатерина была не единственной, чьим изображением в 1866 году решили украсить русские ассигнации. На пятирублёвой банкноте был князь Дмитрий Донской, на десятке — первый царь династии Романовых, Михаил Фёдорович, на четвертном билете — его сын, царь Алексей Михайлович Тишайший, а на пятидесятирублёвой купюре — царь-плотник Пётр I.
Так что возникает вопрос — с чего бы именно «царской бабке» Екатерине такая честь? Только потому, что её портрет на кредитном билете самого крупного достоинства? И деньги стали называть бабками из уважения к сотенной купюре, которую подавляющая часть населения Российской империи по причине своей бедности и в глаза-то не видала?
Предположить такое, конечно, можно. Но это слишком шаткая версия — она сгодится разве что для невежественных любителей простых решений. Стоит лишь слегка освежить школьные знания по отечественной литературной классике, как станет ясно — сотенные бумажки никто и никогда не называл «бабками». Вообще ассигнации в Российской империи было принято называть по расцветке. «Синенькие» — пятёрки. «Красненькие» — десятки. «Беленькие» — четвертные. А вот сотенные назывались «радужными». И лишь иногда, действительно из уважения к достоинству купюры, их именовали «Катеньками». Но не бабками.
А уж если речь зашла о литературе, то не худо бы вспомнить рассказ Владимира Даля «Петербургский дворник», опубликованный в 1844 году, то есть почти за четверть века до того, как портрет Екатерины II появился на деньгах. Вот небольшая цитата: «Как старый дворник и уличный петербургский житель, Григорий был не только коротко знаком со всеми плутнями петербургских мошенников, но понимал отчасти язык их... Однажды небольшая шайка встретила его вопросом: "Что клею?" То есть "Много ли промыслил?" А Григорий отвечал преспокойно: "Бабки, веснухи да лепень", то есть деньги, часы да платок...»
Стало быть, деньги в криминальной среде называли бабками задолго до того, как «царская бабка» появилась на купюрах. Причём деньги любые — и звонкую монету, и ассигнации. И разгадка этого самая простая. В западнославянских языках — словацком, чешском и польском — любая мелкая монета раньше называлась babka. И это словечко перешло в русский криминальный жаргон после того, как Польша вошла в состав Российской империи. Ну а впоследствии, как известно, значительная часть жаргона вошла в обиходный язык. Так что родословная бабок восходит к криминальным подонкам, только и всего.
