В городе много мирных жителей и мало разрушений, но Киев даже после бегства своих военных продолжает кошмарить людей
«Я ведь с 1998 года в Донецке не был. У меня здесь брат живет. Невестка. Сам здесь родился, и юность провел», — задумчиво смотрит в окно моего автомобиля Михаил. На вид ему лет шестьдесят. С ногами проблемы, поэтому ходит этот худощавый мужчина, опираясь на трость. За окном — темнота покалеченных войной окраин Донецка. Мы едем из недавно освобождённого Украинска.
Когда выезжаем на подсвеченный фонарями проспект Киевского района, Михаил восклицает, обращаясь к пассажирам на заднем сиденье: «Вы видели, как светло, а? Чтобы в городе и так светло!» Пассажиры вторят восторженным возгласам Михаила: «Прав ты дед. Красиво-то как!»
Дробовики спасают
Все эти люди последние месяцы провели в подвалах Украинска, который, благодаря усилиям российских солдат, уже больше не украинский. В этот город мы заехали накануне вечером. Для более-менее безопасного выезда к линии боев в сутках есть всего два часа — в сумерках, когда либо день переходит в ночь, либо когда уже начинает светать. В эти короткие часы у оператора вражеского дрона наступает слепота, и проскочить опасные участки реально.
Путь до Украинска — это дорога, по которой с кровавыми боями шла российская армия. Глядя в окно, можно различить руины населенных пунктов, которые годами мелькали в сводках: Пески, Первомайское, Нетайлово, Карловка. Украинск по сравнению с ними выглядит относительно целым. Во всяком случае, его центральная часть.
«Городу повезло, что они отсюда быстро вышли. Здесь практически не базировались, а опорные пункты делали в полях и посадках. Сохранили Украинск для России», — шутит боец с позывным «Фокс», который сопровождает нас в «прогулке» по городу. В его руках охотничье ружье — непременный атрибут на передовой. Как и дрон-детектор, который не умолкает в моей руке, сигнализируя то о дронах-камикадзе, то о разведчиках. Часто приходится останавливаться и пережидать под деревьями.
«Дробовики спасают. Это сейчас самое актуальное оружие в пеших прогулках. FPV по-любому летит в один конец, и чтобы убить. С ним, как и с противником, надо драться. Убегать нельзя, иначе догонит и убьет», — диктует «Фокс» нам истины, усвоенные за несколько лет работы на самом передке.
Танк сносил дома
В Украинске по-прежнему остается много жителей. Некоторые хотят выехать, но обстановка не позволяет быстро вывозить всех. Другие же планируют оставаться здесь, хотя это всё ещё сопряжено с риском для жизни.
«В Лесовке, что тут неподалеку, ВСУ расстреляли семерых мужчин. Они отказывались выезжать в сторону Украины, потому что знали, что так их отправят на фронт. Просто взяли и расстреляли, — вспоминает Михаил. — Затем, когда русские уже стали приближаться, они быстро отсюда на своих машинах сбежали. Да, я вам больше скажу, тут танк ездил и прямо дома сносил в частном секторе».
Михаила перебивает его соседка: «Они нам жизни не давали. Даже в туалет выйти было сложно. Сразу по тебе летели дроны. Мы с центра из квартиры специально уехали на окраину. Прятали от них детей. Сына могли забрать в ВСУ, а дочь — увезти насильно, как несовершеннолетнюю. Мы хотели к России. Не хотим мы с Украиной жить. У меня племянница в Донецке. Кстати, в Россию они выпускали кое-кого, но только за деньги. А мы остались ждать наших».
Четыре года в оккупации
Жители Украинска вспоминают, что последние четыре года город был словно оккупирован бойцами ВСУ. Они ходили по улицам в тапочках и при оружии. Устраивали пьяные дебоши, называли местных сепаратистами, а в особенно недолюбливали тех, кто когда-то жил на территории ДНР.
История Сергея, который остался в Украинске вместе с супругой и ее родителями, похожа на блокбастер. В 2014 году парень приехал из Енакиева в Украинск вместе с матерью. В это время в Донбассе началась война и вернуться домой не представлялось возможным. Сергей познакомился с будущей супругой и остался в Украинске жить. С началом боевых действий в 2022 году пара уехала в Киев, но там Сергей попался людоловам из ТЦК.
«Я на работу ехал. Всегда, когда спускался в метро и выходил наверх, осматривался, нет ли этих, из ТЦК. Вышел. Вроде улица чиста, а тут они взялись откуда-то впятером, — рассказывает Сергей. — Схватили, потащили в машину, отвезли на комиссию. Мне удалось договориться, чтобы меня отпустили, якобы я сам вернусь утром с вещами. В этот же день мы с женой собрали вещи и вернулись в Украинск. Отслеживали продвижение российских войск и успели как раз вовремя, когда наши уже подходили к городу. Воевать против своих же, русских, я не собирался».
Сейчас Сергей с семьей ютится в квартире уцелевшей пятиэтажки. Здесь же живут несколько соседей. На доме — следы от прямого попадания украинского танка. «Летело с Селидова, когда там еще нацики стояли», — рассказывают жильцы пятиэтажки.
«Пятнадцать человек сгорели в подвале»
Таких островков жизни по всему Украинску раскидано множество. В уцелевших домах люди селятся друг к другу поближе.
Сложно себе представить, но эти многоквартирные дома до сих пор отапливаются углем. Украинские власти, которые в начале СВО рассказывали во всех своих пропагандистских помойках о толпах «орков, которые не видели даже унитаза в своей жизни», забыли упомянуть, что в «развитой» Украине до сих пор есть города без центрального отопления. Города, где уголь даже в многоквартирных домах — это единственная возможность согреться зимой.
Пока мы идем по русскому Украинску с частыми остановками под деревьями, удается поговорить с местными жителями. В одном из дворов немолодая женщина пытается поднять мешок с углем. Она просит нас о помощи и попутно рассказывает, как приходилось выживать бок о бок с «захистниками».
«Весь город в огне был. Сараи наши вон там дальше. Я даже не знаю, чем таким они их сжигали. И главное зачем? С людьми они не церемонились. Есть в Украинске квартал, мы его между собой называем "новые дома", там в подвале люди сидели. ВСУ пытались их оттуда выгнать. А когда те отказались, туда просто гранат накидали. Человек пятнадцать их там было. Выжила лишь одна женщина — за водой уходила», — вспоминает Наталья Григорьевна.
«Мать хоронил в шкафу»
За ее спиной — могилка с крестом. Немолодой мужчина на костылях задумчиво курит неподалеку, внимательно вслушиваясь в наш разговор. Походим к нему. Он грустно улыбается, рассказывая свою историю. «Болела мама у меня. Ей уже 81 год был. Ноги отекали, с сердцем были проблемы. Не выдержала этой бойни. Дочь с супругой я отправил подальше отсюда, а сам остался за матерью смотреть. Недоглядел. Даже похоронить по-человечески не смог, — он кивает на крест. — Гроб из шкафа делал. Вы представляете себе?! Кладбище у нас там, ближе к передовой. Сейчас не похоронить... Но как успокоится, сразу займусь».
Вечером в час, когда день сменяет ночь, мы сумели выбраться из Украинска. С собой взяли мать и сына — в ДНР их уже ждали отец семейства и дочери. С нами поехал их сосед Михаил. Всех желающих их русского Украинска постепенно эвакуируют. Делают это всем миром: и волонтеры, и военные. Бои уходят дальше, и скоро в Украинск вернется жизнь. Благо, что город остался относительно цел.
