Святой праведный Иоанн Кронштадский, живший в одно время с писателем Львом Толстым, при жизни предрек тому, что за хулу на Бога тот будет лишен дара покаяния.
Святой праведный Иоанн Кронштадский, живший в одно время с писателем Львом Толстым, при жизни предрек тому, что за хулу на Бога тот будет лишен дара покаяния. Об этом корреспонденту aif.ru рассказали в монастыре Оптина Пустынь, который Толстой посещал шесть раз.
Трижды писатель общался со знаменитым старцем Амвросием, который описан в романе Достоевского «Братья Карамазовы» как старец Зосима.
В отличие от Достоевского, про которого старец Амвросий сказал, что этот человек «кающийся», графа Толстого он назвал «очень гордым».
В последней четверти 19 века Толстой сформировал свое собственное религиозное течение, вошедшее в историю, как «Толстовство», и которое Русская православная церковь определила как ересь.
«Толстой, написавший гениальные произведения, в 80-х гг. 19 века заявляет, что все написанное до этого — "Анна Каренина”, "Война и мир” — ему не интересны , он оставляет их супруге, в том числе и причитающиеся за них гонорары, — рассказал в беседе с информационным порталом aif.ru насельник Оптиной Пустыни монах Каллиник (Дмитриев).
— Сам же писатель выходит, как он сам говорит, на общественное служение. И становится таким русским Лютером, заявляя, что вот зачем эти храмы, мол, священники их специально придумали. Свою родную сестру Марию, которая стала монахиней и жила рядом с Оптиной Пустынью в монастыре в Шамордино, писатель называл дурой». При этом Толстой приезжает, а однажды даже приходит пешком в Оптину Пустынь из своего имения в Ясной Поляне в крестьянской одежде, но его, конечно, тут же узнают.
«В какой-то момент Русская православная церковь издает документ, где говорит нашему великому гению, что он слишком далеко зашел в направлении от Бога, с болью и любовью предупреждая, как человека, заплывшего за буйки, что он в опасности, напоминая, что за ним идет много людей, — рассказывает отец Каллиник. — Когда самому Толстому принесли этот текст, который на церковном языке называется анафема, он прочитал и сказал: «В принципе, я со всем согласен».
Церковь призывала Толстого покаяться, писатель же, считавший, что нашел истину, не спешил это делать, при этом его постоянно влекло в Пустынь. Здесь он во время бесед вступал в спор со старцем Амвросием. «Если ты нашел истину, то живи и радуйся, но нет — Толстой из раза в раз бежит в Оптину, душа его метятся, рациональный ум говорит одно, а совесть — другое», — рассказывает монах Каллиник.
За неделю до своей кончины Толстой тайком покидает свое имение и вновь приезжает в Оптину. «Он трижды подходит к домику, где старцы принимают народ Божий, и трижды не находит в себе сил открыть дверь, — рассказывает монах Каллиник. — Старец Амвросий уже почил, людей принимает его ученик старец Иосиф, который был также знаком с Толстым. Когда ему сказали, что у дверей стоит писатель, он посылает туда монаха, но Толстой уже снова ушел — в третий, последний раз».
Писатель идет на вокзал, садится на поезд, где ему становится плохо. Толстого высаживают на станции Астапово, где ему будет суждено умереть в доме станционного смотрителя. Священный Синод пошлет на эту станцию из Оптиной Пустыни старца Варсонофия со Святыми Дарами, чтобы он причастил писателя в случае, если тот скажет одно только слово «каюсь». Но прибывшего священника к одру Льва Николаевича не пропустили многочисленные толстовцы, съехавшиеся на маленькую станцию со всей страны. «Они не могли допустить, чтобы Толстой покаялся, а что бы тогда делали они, его последователи? Да, в завещании писателя есть слова, что не нужно ни отпеваний, ни священников. Но любящие люди должны были узнать у него самого при жизни его последнюю волю. Этого не сделали, за Толстого решили другие люди, — продолжает монах Каллиник. — Даже жену Толстого не пустили к умирающему мужу. Сохранилась фотография, как Софья Андреевна подтягивается к раме окна, чтобы заглянуть и увидеть мужа в последний раз. Дочь писателя, эмигрировавшая из России после революции, до конца дней горько сожалела, что была одной их тех, кто не пустил к нему старца Варсонофия, и не дала своему отцу возможности самому решить, как ему уйти в мир иной. Так и сбылось предсказание святого Иоанна Кронштадского, что за хулу на Духа Святого Господь отнимет у великого русского писателя дар покаяния».
