28 ноября ушел из жизни Борис Балашов, создатель уникального керамического бронежилета, который и сейчас каждый день спасает тысячи жизней. Как жил и что еще создал конструктор, «АиФ» рассказал его сын Евгений.
28 ноября ушел из жизни Борис Балашов, создатель уникального керамического бронежилета, который и сейчас каждый день спасает тысячи жизней. Как жил и что еще создал конструктор, aif.ru рассказал его сын Евгений.
«В нашей семье все были служивыми, — говорит Балашов-младший. — Сохранилось предание, что один из предков, Александр Дмитриевич, комендант Омска, по поручению императора Александра 1 вел переговоры с Наполеоном. И когда француз спросил какой, по его мнению, самый короткий путь на Москву, тот ответил, что шведы шли через Полтаву».
Семья
В роду Балашовых были и военные топографы, которые вместе с Пржевальским проводили картографию Средней Азии. Там же, в Казахстане, встретились и родители будущего изобретателя. Его мать, Нина Николаевна Толоконникова, была из поволжских казаков, отец — Геннадий Михайлович Балашов — из потомственных военных. В 1920-м в семье родился старший сын Арсентий, а в 1925-м — Борис.
Огромной любовью в жизни Бориса были птицы. Еще мальчишкой он сконструировал механического скворца, чтобы рассчитать, сколько пищи нужно птенцам. Подкидыш в гнезде открывал «клюв» и просил еду. А когда взрослые улетали, Борис измерял количество пищи в «птенце». За эту идею шестикласснику вручили патент и деньги, на которые мальчик купил маме платок. «Бабушка считала, — смеется Евгений, — что первое изобретение у отца случилось намного раньше. Пятилетним он сломал ключ от платяного шкафа. Зная тяжелую руку матери, Боря "прикрыл” пятую точку подушкой, засунув ее в колготки. Придумка рассмешила мать, по ее мнению, это был первый изобретенный сыном бронежилет».
В начале 1930-х Геннадий Балашов стал главным ветеринарным врачом Казахстана. Но даже такой статус не спас семью от разразившегося голода. Кто-то написал на Балашова донос. Мол, в поселении падеж скота случился, и это дело рук бывшего царского офицера, недовольного советской властью.
«Блестящее образование деда позволило доказать ему свою невиновность с помощью лупы, единственного инструмента, который оставили в его распоряжение, — говорит Евгений. — Изучив образцы крови животных, он доказал, что это была спланированная немецкая диверсия — скоту подсыпали отраву, и он здесь ни при чем. Его выводы подтвердили специалисты и обвинения были сняты».
А потом были экспедиции, наблюдения за беркутами, мечты об орнитологии. Но все перечеркнула война.
«Отомсти за брата»
В феврале 1943-го пришла похоронка на Арсентия, павшего смертью храбрых в Ленинграде. Повестка на фронт пришла 18 марта и Борису. Отец тогда вызвал его на первый в жизни мужской разговор. «Боря, у меня есть все возможности дать тебе бронь, — сказал Геннадий Михайлович. — Но ты мужчина, и твоя обязанность — защищать Родину. Борька, отомсти за брата».
Осенью 44-го, после Рязанского артиллерийского училища, младший лейтенант Балашов попал на 3-й Белорусский фронт, в 99-ю гаубичную бригаду тяжелой артиллерии, командиром взвода разведки.
Провожая сына на фронт, отец наказал выбрать шинель подлиннее: можно укутать руки-ноги в окопной сырости. В такой во время внезапной бомбежки он и упал в окоп. Налет закончился, а встать не получается. Бойцы зовут: «Товарищ командир, поднимайтесь, все закончилось!». «А я в этой проклятой шинели запутался и встать не могу: окоп-то узкий, опереться не на что, вот и лежу спеленатый куколкой. Бойцы меня кое-как вытащили, стыдоба жуткая была!» — смеялся потом Борис.
Чтобы взять Кёнигсберг по немецким дотам, расположенным в городе, били 125-миллиметровые гаубицы. В задачу командира взвода входила точная корректировка огня.
«Отец сделал расчет и установил прутик на место, где должна стоять пушка, — рассказывает Евгений. — Видимость — 300 метров, дот — бетонная крепость и только одна возможность ударить. пятитонную пушку катили ночью, впятером. Расчет оказался точным и выстрел смял дот. За него отца наградили орденом Красной Звезды».
Победу Борис встретил в Кенигсберге, но война для него продолжилась в Монголии и Китае, которые освобождали от японцев. Как-то на сопке он заметил характерный блик и погрозил кулаком в сторону снайпера. Ответного выстрела не раздалось. Когда подошел ближе, увидел прикованного к оружию японца, который показывал на заклинивший в стволе патрон. По их верованиям стрелять уже было нельзя. Тот патрон Борис сохранил.
«Никакого жилета!»
Он мечтал быть орнитологом, но стал военным, говорит Евгений. Сразу после войны подавал рапорты о демобилизации, объяснял, что любит птиц. Но ему отвечали, что на носу новая война и сейчас нужны другие «птицы». В итоге после окончания ракетно-артиллерийской академии им. Дзержинского, Балашов был направлен в ЦНИИ № 3 Минобороны СССР, где разрабатывал боевые части ракет и артиллерийских снарядов. И все время думал, как защитить бойца.
В 1970-м Балашов предложил начать работу над созданием бронежилета, но командующий Сухопутными войсками генерал Павловский тогда отрезал: «Никакого жилета! Это что, если солдату бронежилет не достанется, он и в бой не пойдет?». Борис не сдался. Сначала «начинку» для «броника» пробовал сделать из карбида кремния, потом из карбида бора, но все было не то. Балашов понял, что состав нужно скрепить эпоксидной смолой и сверхпрочным отечественным материалом, похожим на американский кевлар. Спекли пластину, и на отстрелах выяснилось, что она не пробивается.
«Испытать бронежилет отец попросил своего друга, Михаила Калашникова, — рассказывает Евгений. — Тот стрелял патронами со стальным стержнем, которые рельсу пробивали, но жилет уцелел. Это было невероятно!»
Калашников рассказал об изделии президенту Академии Наук СССР Анатолию Александрову, который, оценив работу, сказал, что она тянет на Ленинскую премию. Но вместо благодарности Балашова с коллегами стали травить, а принятие бронежилета на вооружение тормозилось.
Все изменила война в Афганистане. Большие потери заставили пересмотреть отношение к защите солдата.
«Как-то к отцу пришел неизвестный майор ВДВ, — вспоминает Евгений, — участник войны в Афганистане. И сказал, что благодаря балашовскому бронежилету "родился второй раз”. Его душманы расстреливали в упор, а он выжил, отделался только шоком».
Благодарность за изделие поступала от летчиков, моряков, спецназовцев. Жилет, наконец, поступил на вооружение, и в 1989 году Балашов и его команда получили за свою разработку Премию Совета Министров СССР. Борис Геннадьевич всегда настаивал на том, что бронежилет — общее дело, и в одиночку он с задачей не справился бы. Сотни тысяч спасенных жизней для него были важнее денег и славы.
За поступки нужно отвечать
Борис Геннадьевич очень тяжело переживал развал Советского Союза. Но особенной болью стала для него Украина. Когда в марте прошлого года «Точка У» ударила по Донецку, оправиться от боли он уже не смог. Его изобретение — фугасный снаряд, разработанный для уничтожения вражеских аэродромов, теперь бил по людям, по своим...
«Отец был атеистом, но изучил все священные книги — Тору, Библию Коран, — рассказывает Евгений. — И самой справедливой религией считал мусульманство — оно не позволяет отмолить грех. Виновный, по его мнению, должен жить со своей виной, иначе в чем справедливость?»
Она обязательно свершится, Борис Геннадьевич. Уже хотя бы потому, что ради нее вы прожили такую красивую жизнь. Не торгуясь, отдали стране все, без остатка, как когда-то потребовал ваш отец. Ваша планка была очень высокой и держать ее — дело чести для тех, кто придет после вас. А вы, наконец, сможете быть с любимыми птицам, к которым всегда так стремились. Наверняка вы уже нашли свое место в той журавлиной стае.
